Потерянный Ван Гог - Джонатан Сантлоуфер
Ее уже не было на свете, но я часто вспоминал о ней, готовясь к своей выставке, и жалел, что не могу с ней посоветоваться.
Смит обернулся и вывел меня из задумчивости, хлопнув по плечу. Миссия Бауэри находилась всего в нескольких шагах от нас, ее красные двойные двери были недавно выкрашены, а кирпичный фасад казался выскобленным дочиста. У входа стояли несколько пожилых мужчин и была припаркована машина «скорой помощи»; больше никого.
Я оглядел улицу в поисках молодых людей, которые подходили бы под описание нападавших на Аликс. В этот момент двери здания открылись, и вышел представительный мужчина с темной кожей и серо-стальными волосами. Он оказался местным пастором.
Смит спросил, не известно ли пастору о каких-нибудь наркоторговцах, которые могли бы использовать окрестности миссии в качестве места встречи.
– Наркотики? Здесь? Перед миссией? – пастор рассмеялся. Когда я рассказал ему, что на Аликс напали неподалеку и один из нападавших упомянул его заведение, его смех стих, но, когда я описал парней, он сказал: – Это может быть кто угодно.
– То есть вообще без понятия? – спросил Смит, и пастор обиженно промолчал.
Я попробовал другой подход: расспросил его о делах Миссии и о том, долго ли он там работает, и пастор рассказал о христианских ценностях и служении голодным и бездомным, и мы вместе посмеялись над тем, что раньше в этом здании располагалась фабрика гробов. Потом Смит снова стал наседать на него, предъявив свое удостоверение частного детектива, и на этом разговор закончился.
– Это мог быть кто угодно, – повторил пастор и исчез за красными дверями, не проронив больше ни слова.
– Похоже, терпение и доброжелательность не вписываются в его христианские ценности, – сказал Смит, но я предположил, что пастор оберегал свою паству так же, как организация анонимных алкоголиков защищает своих участников. Его можно было понять.
Мы немного побродили вокруг, посмотрели, не появится ли кто-нибудь из юнцов, подходящих под описание Аликс, но окрестности миссии пустовали, как будто слухи нас опередили, и вероятно, так оно и было. Окончательно осознав, что найти двух случайных парней в Бауэри практически невозможно, я сказал это Смиту. Смит согласился и предложил выпить кофе, поэтому мы сделали небольшой крюк до Мотт-стрит, сердца «маленькой Италии»: кафе, рестораны, песни Дина Мартина прямо на улице. Мы купили по стаканчику «эспрессо» и выпили его, шагая по Бауэри к Манхэттенскому мосту. Я сказал, что арки и колоннада моста схожи с архитектурой площади Святого Петра в Ватикане, за что Смит обозвал меня профессором.
Перейдя Канал-стрит и преодолев несколько полос встречного движения, мы направились в Чайна-таун – еще один мир рынков, ресторанов, овощных и фруктовых киосков и еще большего количества музыки, но здесь воздух сотрясала китайская попса.
Вычурный, в мавританском стиле, фасад синагоги на Элдридж-стрит здесь выглядел какой-то величественной ошибкой. На мгновение я словно вернулся во Флоренцию, где искал дневник своего прадеда. Я взглянул на Смита, пытаясь понять, почувствовал ли он то же самое, но он уже прошел мимо синагоги и искал взглядом аукционный дом.
Мы нашли его, только подойдя поближе и прочитав надпись: «Аукционный дом Нижнего Ист-Сайда», выгравированную на маленькой медной табличке. Это простое низкое здание напоминало гараж – одноэтажный, с двойными стальными дверями. Я нажал кнопку домофона, назвал свое имя, посмотрел в камеру наблюдения и услышал, как двери со щелчком открылись.
Приемная резко контрастировала с фасадом: белые стены и полированный бетонный пол, стулья-тюльпаны Ээро Сааринена, письменный стол из толстой плиты белого мрамора. Единственным цветным пятном в комнате были алые ярко накрашенные губы сидевшей за столом молодой женщины в сером костюме. Она спросила у нас документы. Я дал ей свои водительские права, а Смит, к моему удивлению, показал свое старое удостоверение сотрудника Интерпола.
Служащая напомнила, что мы пришли на полчаса раньше и что мисс Ван Страатен сейчас занята. Тогда я решил убить время в синагоге по соседству. Смит уже устроился в кресле-тюльпане, тычась в своем телефоне, и отказался ко мне присоединиться.
На улице у меня возникло знакомое ощущение, что за мной следят, и я на мгновение остановился и оглядел улицу. Но вокруг были только быстро идущие прохожие – большинство в наушниках или уткнувшись в мобильники – так что мне оставалось лишь присоединиться к ним.
12
Старый дом Шэрон в викторианском стиле был прекрасен, но, усаживаясь за деревянный стол и глядя на свою подругу, Аликс подумала, что никогда не смогла бы жить одна в такой глуши.
Она уже успела побывать в «Антикварном амбаре» и поговорить со старым хиппи, который помнил ее и картину. Аликс разговорила его, и он рассказал ей о мужчине, который хотел что-нибудь точно такое же, и продавец поведал ему не только о продаже картины, но и о Шэрон, и о том, где она живет, и устроил им встречу!
– Ну, да, мы говорили о декорировании, – объяснила Шэрон. – Он недавно купил дом и занимается его отделкой, приятный мужик. Хотя он с тех пор не давал о себе знать, но еще напишет, надеюсь.
Так вот в чем дело, Шэрон понравился этот тип. Аликс хотелось крикнуть: «Шэрон, ты живешь у черта на куличках и впустила в свой дом незнакомого мужчину?» Вместо этого она рассказала своей подруге правду, по крайней мере, частично – что синяк под глазом был не «несчастным случаем», а что на нее напали, а картину украли.
– О боже, какой ужас! Слава богу, что ты жива осталась!
Аликс перевела разговор на того мужчину, который собирался обставлять свой дом, и он, по описанию Шэрон, да и Кэла, оказался похож на того типа, с которым Аликс чуть не столкнулась у подъезда.
