Франсуа Бенароя - Охота на президента

— Действительно ли Ульянин владелец банка или во главе него стоит кто-то другой? Кто есть его настоящие акционеры? Связаны ли эти тайные акционеры непосредственно с торгами? Ползут слухи, что часть капиталов этого банка представляют собой наркодоллары.

Олег помолчал немного.

— Это агентство по сбору информации в финансовом мире. Понимаешь?

— Да, конечно. И тогда Ульянин — это марионетка, как ты говоришь?

— Ты хочешь знать правду?

— Нет, — резко ответила Надя и, когда пауза затянулась, решила переменить тему разговора: — Почему ты по-прежнему остаешься в этой квартире? Тебе же теперь так хорошо платят? У тебя нет желания переехать отсюда куда-нибудь поближе к центру?

— Нет, мне здесь хорошо. И ты знаешь, что мне много не нужно. Хочешь ещё чаю?

Олег снова вышел на кухню, и Надя продолжила рассматривать его книжные полки. Между томиком Пушкина и справочником по математике она увидела черно-белую, слегка пожелтевшую фотографию. На снимке была она с Олегом в июле 1992 года в Ясной Поляне, на аллее, ведущей к могиле Льва Толстого. Ей двадцать два года. Олег уже не был студентом. Ему двадцать шесть лет. Олег обнимал Надю за талию. Они казались счастливыми и беспечными.

Олег вернулся с чаем. Ей вдруг захотелось броситься в его объятия, прижаться к нему, сказать, что она никогда не переставала к нему относиться совершенно по-особенному. Наверное, это называется любовью. Однако он смотрел на неё совсем по-другому.

— Я читал в газетах, что произошло в банке Ульянина. Мне жаль, что тебя это так близко коснулось… Ты, наверное, переживаешь?

Надя грустно улыбнулась:

— Если бы ты знал, Олег. Понимаешь, эта история не закончилась. Она продолжается.

Она доверяла Олегу, но не знала, как начать с ним разговор о том, что её так волнует. Может ли она ему рассказать о документе, что она видела? Это ведь скандал на государственном уровне. А Олег служил в таком учреждении…

— Олег, я бы хотела, — придумала она на ходу, — чтобы ты мне посоветовал, как себя вести на допросе. Ты должен это знать.

— Почему ты беспокоишься?

— Нет, конечно, я знаю, что мне не в чем себя упрекнуть. Но ты же знаешь, что в России все боятся милиции. Что им взбредет в голову, неизвестно. Вдруг они меня начнут в чем-то обвинять. Может, им выгодно обвинить меня?

— Не беспокойся, ты что? Это обычная процедура. Ты же ни в чем не виновата. Ну и потом, у твоего Ульянина очень неплохие связи на разных уровнях.

Надя поняла, что Олег прочно связывает её с Ульяниным. Может, он считает, что я предала, связавшись с банкиром или что-то еще? — Олег тем временем спокойно продолжал:

— Я помогу тебе, если хочешь. Могу позвонить. У меня остались какие-то связи.

Надя поднялась:

— Нет, не нужно. Я поеду. Ты, наверное, прав. Мне нечего беспокоиться.

— Хочешь, я провожу тебя?

— Нет, не стоит, ещё непоздно, я доеду на такси.

Он проводил её до выхода из подъезда:

— Вот тебе моя визитка. Здесь есть и мобильный. Звони, если что, не раздумывая… Хоть днем, хоть ночью.

Надя взяла карточку, чмокнула его в щеку. Ей показалось, что Олег немного смутился.

— Береги себя, — сказал он.

— Спасибо, Олег.

Она вышла из дома. На сердце у неё было тяжело, очень тяжело.

12

Олег поднялся к себе. В передней пахло Надиными духами «Ночной полет». Он когда-то, ещё в начале перестройки, подарил ей такие духи. Надя снова вошла в его жизнь. Она была так же красива, как когда-то. Нет, пожалуй, ещё красивее, чем прежде. Но ему показалось, что она слишком нервничала. Сейчас ему не хотелось об этом думать. Однако он позвонил одному очень полезному человеку.

— Ваня? Это Олег, привет. Я тебя не побеспокоил?.. Ты не знаешь, что там с делом об убийстве в Урабанке?.. Да, да, убили парня на Красной площади… Молодая женщина, Федорова Надежда Александровна, свидетель по делу об убийстве… Ее вызвали завтра в милицию… Ну конечно, это рутинное мероприятие… Однако проверь, что все-таки там такое?.. Десять минут? Ладно, я жду. До скорого!

Олег повесил трубку. Иван — старый его приятель, с которым он общался и вне стен того серьезного и даже страшного учреждения, где когда-то работал. Олег часто с ним общался, не жалея того, что выдавали ему в достаточном количестве владельцы «Prol and Sons», то есть долларов. В том, что он в начале рабочей деятельности был сотрудником Министерства внутренних дел, было, конечно, много положительного и полезного для его нынешней службы. Порывшись среди своих компакт-дисков, Олег поставил сонату Брамса и подошел к шахматной доске. Взяв тетрадку с шахматными задачами, он начал разыгрывать одну из последних, октября 2000 года, партий Крамника Каспарова в Лондоне. Испанская партия, берлинская защита. Олег шаг за шагом продумывал комбинации, пытаясь понять, как Крамник создал стену защиты против Каспарова и совершенно его парализовал.

Вскоре, однако, позвонил телефон. Это был Иван:

— Слушай, Олег. Это непростое, очень непростое дело. Все вокруг темно.

— И…

— Невозможно узнать, ни где его концы, ни где начало. Все под замком. Будут допрашивать всех, кто к этому делу причастен.

— Ну ты не мог бы узнать что-нибудь более конкретное…

— Я уже сказал, что это горячо, очень горячо… Прошу прощения.

— Подожди, Ваня. Последний вопрос, очень важный. Кто скрывает факты? Под кого трудно сейчас подкопаться?

— Я не знаю, Олег. Я, честное слово, не знаю.

— Ну ладно, спасибо. Это уже что-то. Если будет что-нибудь новенькое, позвони.

— Ладно, до скорого.

Выходит, Надя вляпалась в какую-то серьезную историю с политическим привкусом. Она, конечно, не все ему сказала. Кто находится в центре этой истории? Банк?

Ему точно нужно было это знать. Включив компьютер, он вошел в сеть своего бюро и обратился к базе данных «Prol and Sons», где была собрана информация о шестистах тысячах банках и банковских учреждениях, а также связанных с ними компаниях. Набрав «Урабанк», он дождался, пока раскроется папка с документами. Однако она была пуста. Ему никогда прежде не приходилось заглядывать в эту папку, но он знал, что это досье существует. Сейчас оно было пусто.

Бросив взгляд на часы — 21 в Москве, значит, 18 в Лондоне, он понял, что может ещё организовать проверку. Поколебавшись, перед тем как обратиться к патрону европейского бюро его компании, он все-таки решился набрать его номер. Поскольку ситуация была исключительная, папка с важными документами отсутствовала.

— Алло, сэр Филипп? How are you? Простите, что я вас беспокою, но у меня безвыходная ситуация. Один клиент попросил меня собрать для него сведения об Урабанке, но я ничего не нашел. И это не потому, что подвела техника. Здесь что-то другое. Не может быть, чтобы у «Prol and Sons» не было информации о третьем по значению банке России. Вы можете прояснить?

— А кто этот клиент, который к вам обращался по этому поводу?

Олег ждал этого вопроса:

— Один из членов Саломон-банка в Нью-Йорке. Они бы хотели принять долевое участие в делах Урабанка. Для нас это мог бы быть неплохой контракт.

— Понимаю, Олег. — Голос сэра Филиппа показался Олегу немного скрипучим. — Вы знаете, я должен был бы вам это сообщить, простите, что я до сих пор ещё этого не сделал. Дело в том, что Урабанк — один из клиентов «Prol and Sons». Но с этой стороны Ла-Манша. Мы готовим для Урабанка справки об инвесторах в Польше и Венгрии.

— Для Урабанка? — переспросил Олег недоверчиво. — Вы уверены?

— Вернее, для его офшорных филиалов. Главное — это какой у них банк за спиной. Мы обязались не сообщать информацию о головном банке кому бы то ни было. Стереть информацию об Урабанке — обычная процедура по отношению к нашему клиенту. Однако вы можете получить эту информацию в наших архивах в Лондоне. Следует только получить мое разрешение.

— Я понимаю.

— Должен также вам сказать, Олег, что шеф Урабанка — блестящий предприниматель, очень интересный человек. Признаюсь вам, что я встречал Петра Ульянина в девяносто седьмом году — незадолго до того, как вы к нам присоединились. Он был в отпуске в Провансе, где у него вилла. Мы обедали с ним и его женой в одном из ресторанов на побережье. Тогда он мне говорил, как ему нужна компания, которая бы имела внешние фонды для своего дальнейшего развития. Мы очень долго беседовали. Он мне объяснял, как трудно быть руководителем такого банка, как у него… В шутку он поведал, как в России относятся к олигархам. На них списывают многие сегодняшние беды страны. Он прав, разумеется. Ведь этот банк вырос как бы на пустом месте, в период полного развала страны. Те, кто первым понял новые правила рынка, сумели кое-что заработать. И как только они создали свои «империи», они тотчас же начали выстраивать новые структуры и модернизировать старые способы управления. С моей точки зрения, Петр Ульянин сегодня — это Рокфеллер тридцатых годов. Те, кто строит новую Россию, заслуживают нашего восхищения.