Артур Рив - Неуловимая Констанция Данлап
Реальность происходящего обожгла ей душу, и она неистово воскликнула:
— Да! Я должна вернуться к своему одиночеству. Не пытайтесь меня остановить, вы не имеете права!
Констанция вырвалась и очертя голову выбежала вон.
Но теперь она знала, какова цель ее жизни. Мир сперва отобрал у нее мужа, потом — любовника. Мир должен за это заплатить!
Глава 3
Контрабанда
— Мы высадимся здесь, миссис Данлап.
Рамон Сантос, кошмар вашингтонского Министерства иностранных дел и полудюжин консульств в Нью-Йорке, воткнул булавку в расстеленную на столе карту Центральной Америки.
— Повстанцы встретят нас там… — Он помолчал и добавил: — Но сначала мы должны добыть деньги, моя дорогая сеньора, много-много денег…
Сантос был смуглым, темноглазым, с черной эспаньолкой, высоким и прямым, как стрела. Теперь он с пристальным вниманием глядел не на карту, а на саму Констанцию. Каждая черточка ее лица, каждый завиток волос, каждый изгиб фигуры, которую скорее подчеркивала, чем скрывала тонкая ткань, разжигали все больший огонь в его пылких взглядах.
Рамон слегка прикоснулся к другой булавке, пометившей маленькую, почти микроскопическую точку — остров из группы Карибских островов.
— Наш план — простой план, — с сильным иностранным акцентом продолжал он. — На этом острове будет фабрика, чтобы печатать бумажные деньги, чеканить серебряные монеты. С этими деньгами мы высадимся, заплатим нашим людям, когда это будет необходимо. Потом надо будет собрать силы, захватить города, ограбить таможни. Стоит начать, и дальше будет легко.
Констанция быстро подняла глаза.
— Но вы станете фальшивомонетчиками! — воскликнула она.
— Нет, — возразил Сантос. — Это военная мера. Мы… временное правительство… Просто станем чеканить собственную монету. Кроме того, это будет сделано не в вашей стране. И не будет подпадать под ваши законы.
Он замолчал, чтобы понаблюдать за тем, какой эффект произведут на женщину его слова.
Констанция чувствовала в этом человеке некий захватывающий магнетизм. Инстинктивно она поняла, что его уверенность в успехе зиждется не только на чистом энтузиазме.
— Хотя мы и не фальшивомонетчики, — продолжал Сантос, — мы не знаем, в какой момент противники пустят по нашим следам здешние секретные службы. И тогда — прощай надежды. Кроме того, мы должны иметь деньги… Сейчас же… Чтобы покупать машины, оружие, боеприпасы. Мы должны найти того, — он понизил голос, — кто сможет уговорить американских банкиров и торговцев пойти на риск и заключить контракты с молодым государством. — Сантос говорил быстро и серьезно. — Мы готовы дать вам, сеньора, половину тех денег, которые вам удастся собрать ради нашего дела.
Этот солдат удачи определенно был красивым мужчиной в расцвете лет, но Констанция отвернулась от него и стала смотреть в окно своей гостиной. К ней пришли с деловым предложением, эмоции здесь были неуместны.
Она наблюдала, как по реке и по заливу движутся взад-вперед огоньки. Сюда приходили суда со всех концов земли. Констанция размышляла о романтических тайнах, скрывающихся в пассажирских лайнерах и грузовых пароходах. Уж конечно, они не могут быть более романтичными, чем предложение, которое сделал ей Сантос.
— Вы нам поможете? — поторопил Рамон, подавшись к Констанции Данлап над расстеленной на столе картой, чтобы прочесть ответ по ее лицу.
После того как Констанция рассталась с Мюрреем Доджем, одинокая жизнь в Нью-Йорке стала тяготить ее еще больше. Однако, поддавшись чарам огромного города с его бесчисленными возможностями найти приключения, она не смогла заставить себя уехать. Поэтому Констанция сняла квартиру в тихом пансионе с видом на гавань.
Один из постояльцев особенно заинтересовал ее — латиноамериканец Рамон Сантос. Констанция заметила, что он редко появляется за завтраком или обедом, зато часто спускается к ужину и заказывает столько, сколько обычно люди просят принести им в семь часов утра, а не в семь вечера. Он был загадкой, а загадки ее интересовали. Он что, работает всю ночь, а днем спит? Чем же он занимается?
Констанция удивилась, когда спустя несколько дней после ее появления в пансионе к ней заглянул тот самый загадочный мужчина, который ночь превратил в день.
— Пардон… за беспокойство, — начал он вежливо, протягивая свою визитную карточку. — Но я наслышан о вашем уме, сеньора Данлап. Друг из импортирующей фирмы рассказал мне о вас — мистер Додж.
Констанция вздрогнула, услышав это имя. Мюррей и вправду прислал маленькую записку, в которой выражал свою полную уверенность в мистере Сантосе. Несмотря на деловой тон письма, Констанции показалось, что между строк она прочла те же чувства, какие Мюррей Додж выразил при их расставании…
Сантос не дал ей времени мысленно вернуться в прошлое.
— Понимаете, миссис Данлап, — объяснил он, переходя к непосредственной цели своего визита, — пришло время низвергнуть режим в Центральной Америке… Пришло время для революции, которая объединит все латиноамериканские страны в союз вроде старых Соединенных Штатов в Центральной Америке. — Он расстелил на столе карту и добавил: — Только новое государство мы назовем Веспуччия.
— «Мы»? — переспросила Констанция.
— Да… Мои… коллеги… как вы выражаетесь… У нас уже есть военное правительство со штаб-квартирой на Саут-стрит — здесь, в Нью-Йорке.
Сантос показал на карте план компании.
— Мы нанесем удар, который с самого начала парализует врага! — воскликнул он, стукнув кулаком по столу так, будто удар был уже нанесен. И после паузы настойчиво спросил: — Вы поможете нам собрать деньги?
Констанции уже давно нечем было заняться. А в такой романтичной просьбе было почти невозможно отказать.
Кроме того…
Но нет, она с самого начала выкинула из головы мысли о привлекательности молодого солдата удачи. Зато дух непокорности и сопротивления закону и установленному порядку имел над ней сильную власть. Вот и всё.
— Да, — ответила она. — Я помогу вам.
Сантос подался к ней и грациозным жестом, которому Констанция не смогла воспротивиться, галантно поднес кончики ее пальцев к губам.
— Благодарю, — сказал он с галантной улыбкой. — Мы уже победили!
На следующий день Рамон представил Констанцию остальным членам военного правительства. Было ясно, что он — лидер не только формальный, но и фактический. Его «коллеги» не были похожи на обычных вкрадчивых интриганов-революционеров, собирающихся за круглыми столами в закоптелых задних комнатах кафе на Саут-стрит, деля между собой золотые галуны, должности и доходы. Эти заговорщики показались Констанции совсем другими.
— Позвольте представить вам капитана Ли Гордона с «Аррайо», — заявил Сантос, подходя к приземистому, дочерна загорелому человеку, в котором сразу можно было распознать англосакса, много времени проводящего под тропическим солнцем. — «Аррайо» — корабль, перевозящий оружие и оборудование на тот остров… из Бруклина. Мы выбрали Бруклин потому, что там тише… На улицах по ночам меньше людей.
Капитан Гордон поклонился, не спуская глаз с Констанции.
— Меня, как и вас, миссис Данлап, привлекли к делу совсем недавно, — объяснил он и с энтузиазмом добавил: — По-моему, план замечательный! С ним мы завоюем страну!
Он смахнул пепел с сигареты с таким видом, словно имел дело всего лишь с легальной оппозицией.
Было ясно, что Констанция произвела на капитана большое впечатление, но сама она почувствовала к этому человеку инстинктивную антипатию. В его фамильярности было нечто оскорбительное, особенно в сравнении с почтительным дружелюбием Сантоса.
Констанция со всей энергией взялась за работу. Честно говоря, ее с самого начала удивило, что под революцию можно собрать деньги. Но вскоре она выяснила, что в Нью-Йорке это сделать легче, чем где бы то ни было.
Она встречалась с разными людьми, и почти всегда успешно. Было в ней нечто вызывающее доверие и привлекающее сердца. Констанция начала понимать, что женщина в таком деле имеет громадные преимущества перед мужчиной. Женщине куда легче убедить скептиков в том, что их деньги вернутся с процентами, если революция победит. Больше того — Констанция быстро выяснила, что лучше ходить на встречи одной, потому что ее личность ослабляет завязки кошельков не меньше, чем обещания уступить монополию на табак, соль, телеграф, телефон.
В первую же неделю она отчиталась о своих успехах: ей удалось получить поручительства дать на революцию тысячи долларов не расписками, а живыми деньгами.
— Как вы этого добились? — с неприкрытым восхищением спросил Сантос, когда Констанция рассказала о достигнутом.
— Дипломатия доллара, — засмеялась она, довольная произведенным впечатлением. — Скоро мы превратим американские доллары в веспуччийские пули.
