Светлана Алешина - После дождичка в четверг (сборник)
Ничего мальчики, приятные.
Мы пошли вслед за майором и его коллегами в дом и поднялись на второй этаж.
Дверь одной из квартир была приоткрыта, за нею слышались голоса.
Старший группы зашел первым и сразу же спросил у кого-то, нам пока не видимого:
– Ну что тут?
– Отказывается от всего, товарищ подполковник, – ответили ему.
Войдя в квартиру следом за майором Здоренко, потому что мальчики догадались нас пропустить, мы увидели, что здесь уже вовсю идет так называемая оперативная работа. Если я ничего не путаю в терминах, конечно. Наверное, майор Здоренко по дороге сюда успел переговорить по телефону со своими коллегами еще раз, и они занялись своим делом до его приезда.
В небольшой квартире сидело, сбившись в кучку, все семейство Федотова, которого мы наконец-то сумели разглядеть. Это был сорокалетний брюнет с пухлым лицом и с прической ежиком. Он жался у стены и стрелял блудливыми глазками по сторонам.
Его жена и дочь лет десяти сидели с ногами на диване и испуганными глазами смотрели на чужих людей, пришедших к ним так поздно.
– Привет… привет… А это со мною… – продолжал здороваться подполковник со своими коллегами, троих из которых я увидела сразу, но, наверное, где-то в квартире были еще.
– Ну что, решил уже признаться или как? – в последний раз спросил подполковник у Федотова, но тот в ответ молча пожал плечами. – Понятно. Что ж… Хозяин – барин.
Он повернулся к нам с Маринкой, кисловато улыбнулся и проговорил с неискренним весельем:
– Набирайтесь впечатлений, литработники. Тут вам будет почти это… как оно… Переделкино. – И тут же обратился уже к Федотову: – Ну что же ты такой неразговорчивый да некомпанейский парень, а?
– А с чего мне быть разговорчивым? – бросил хозяин квартиры и постарался презрительно прищурить глаза, но это у него получилось плохо. Глазенки его забегали еще быстрее, и он на секунду прикрыл их, потом поднял руку и начал тереть глаза пальцами, вполголоса жалуясь на какие-то глазные болезни.
– Ты не запускай болезни-то, – язвительно посочувствовал майор Здоренко, – а то в тюремной больничке окулистов нету. Там от всего лечат либо левомицетином, либо фенолфталеином. Или карцером. Тоже помогает. Шучу, шучу! – вскричал он, видя, что Федотов шарахнулся назад, припал спиной к стене и вроде даже собрался потерять сознание.
Что за малахольные мужики пошли… Не помню, чтобы я хоть раз попробовала потерять сознание от шуточек майора Здоренко. А теперь и вовсе закалилась, даже сама иногда голос повысить рискую.
– Вы издеваетесь! – прошептал Федотов и добавил громче, но абсолютно неубедительно: – Я буду жаловаться!
– Действительно? – переспросил подполковник, перехватывая инициативу у майора Здоренко. – А помимо квартиры у тебя еще есть что-нибудь? Какая-нибудь недвижимость в городе? Личная или арендованная?
– Дача есть в шесть соток, – проворчал Федотов, – два года на ней не был. Надо?
– Не-а. А большой урожай собирал? – майор Здоренко задал этот несущественный вопрос равнодушным голосом и повернулся к своему коллеге-подполковнику: – Я не помню, ты говорил или нет: участкового вызвал?
– Сейчас подойдет.
– Ну, хорошо.
– Я могу узнать, в чем дело? – расхрабрился наконец Федотов. – Что здесь происходит? Вы ворвались ко мне, сказали: «Подожди, скоро объясним». Так когда же наступит это ваше «скоро»?
– Сейчас и наступит, – пообещал подполковник, – так ты не понимаешь, в чем дело?
– Нет. А в чем? И вообще… – Федотов, видимо, расхрабрился окончательно и решил перейти в наступление: – Пришли ночью, говорите загадками! Что это за безобразие такое!
– Да нет никаких загадок, ты что? – майор Здоренко, как опытный игрок, перехватил внимание Федотова и тем самым сбил его поднимающийся воинский пыл. – Мы, можно сказать, новость тебе принесли хорошую. Радостную, я бы сказал. Так вот: твоя машина нашлась!
– Какая машина? – Федотов вдруг потерял голос и удушливо закашлялся.
– «Ауди», какая же еще… Синенькая такая. – Майор Здоренко говорил как бы ласково, а на самом деле просто жутко.
– А она и не терялась! – выпалил Федотов.
Я отошла ближе к дверям, чувствуя себя здесь категорически лишней. Это все Маринка виновата и ее желание съездить на пляж. Не поехали бы на пляж сегодня, я бы давно дома была и сейчас готовилась бы лечь спать.
– Ошибаешься, дорогой ты мой, ошибаешься! – продолжал тем временем майор Здоренко «прессовать» Федотова. – Она еще как терялась! Вот видишь, мы знаем об этом, а ты нет. Угоняли твой транспорт, и задержали мы угонщика около самого кладбища. Знаешь наше старое кладбище? Там еще Чернышевский похоронен. Который книжки писал про сны.
Майор замолчал и полюбовался реакцией от своих слов – Федотов сникал на глазах.
– Да, – с садистским удовольствием продолжил майор. – Ребята с поста ГИБДД постарались. Продиктовать тебе фамилии героев?
Федотов напрасно старался поймать взгляд майора Здоренко, чтобы хоть по глазам угадать то, о чем тот умалчивает. Майор же нарочно опустил голову, вынул пачку сигарет и начал неторопливо вылавливать из нее сигарету. Заданный вопрос, однако, требовал ответа.
– Ну, в общем… – неопределенно промямлил Федотов и не выдержал: – А что с машиной?
– Целая и невредимая, – скромно ответил майор Здоренко. – Мы ее там и оставили, где нашли. Акт составляют ребята, бумажки всякие пишут…
Майор вдруг резко поднял голову и остро взглянул в глаза Федотову. Тот не успел спрятать взгляд, вздрогнул, громко сглотнул слюну и начал облизывать вдруг высохшие губы.
В это время из коридора послышались негромкие голоса и шаги. В комнату вошел пожилой майор. Он был низок ростом, широкоплеч и толстобрюх.
– Здравствуйте, товарищи, – неожиданно высоким голосом сказал он, – старший участковый инспектор Ничипоренко… Разрешите ваши документы, товарищ майор.
Произнеся эти слова, он покраснел, надулся, но настойчиво шагнул к майору Здоренко. Тот был единственным в форме среди всех собравшихся в квартире сотрудников милиции, и желание участкового было закономерно. Правда, сам участковый тут же застеснялся своей просьбы, начав бормотать что-то вроде «время сейчас, сами знаете, какое…». Но, взглянув в поданные ему корочки, быстро-быстро закивал и забормотал уже громче:
– Все в порядке, все в порядке, просто… понимаете ли… вас в лицо я не знаю…
– Все нормально, майор, все очень нормально, – покровительственно сказал майор Здоренко и отвернулся. Было заметно, что, несмотря на заявленную нормальность ситуации, ему не понравилось, что в лицо его не знают.
Незнакомый нам подполковник пожал руку участковому, уже не показывая документов: майор Здоренко своими корочками легализовал всех. Остальные оперативники тоже пожали руку Ничипоренко, и тот, настороженно перебегая глазами по сторонам, спросил:
– Что-то случилось, товарищи?
– Нет вроде, а то я бы знал, – внешне сохраняя полушутливое настроение, сказал майор Здоренко и тут же перешел к делу: – У этого гражданина гараж есть какой-нибудь в округе или еще что-то подобное?
– А как же, – участковый закивал, недоуменно поглядывая на Федотова, – в общем кооперативе у него сдвоенный гараж. Кажется, за номером триста пятьдесят пять. Верно, Василич? – обратился участковый к Федотову.
Хозяин квартиры сначала укоризненно покачал головой, а потом нехотя пробормотал:
– Верно.
– А что же машину он держал во дворе? – спросил подполковник. – Вот ведь какая неприятная штука получилась!
Подполковник почмокал губами, улыбаясь, переглянулся со Здоренко и, хлопнув Федотова по плечу, предложил:
– Пошли, Геннадий Васильевич, гараж твой посмотрим!
– Зачем? – Федотов прижался к стене, мечтая, наверное, раствориться в ней. – Зачем мне это?
– Ты не спорь, – участковый подошел к нему, – ты лучше вот о чем подумай: если товарищи разозлятся на тебя, то тогда, значит, нехорошо будет.
– Он хотел сказать «хуже будет»? – громким шепотом спросила у меня Маринка и абсолютно все присутствующие в комнате повернулись и посмотрели на нас.
– А я что? – неожиданно застеснялась Маринка. – Я просто так спросила. Нельзя, что ли?
Глава 6
Мы всей нашей увеличившейся компанией шли к гаражу Федотова почти в полной тишине, в полном молчании. Мужчины шли впереди, мы с Маринкой – в самом конце. На нас и внимания, кажется, не обращали. Обидно, между прочим.
Маринка уже молчала и, только натыкаясь в полутьме на какую-нибудь кочку, начинала вздыхать и ворчать.
Гаражный кооператив тремя извилистыми улицами закручивался спиралью сразу за девятиэтажкой, уползая своими окончаниями в пустырь, раскинувшийся за гаражами и продолжавшийся в полную темноту, не освежаемую ни единым лучиком света из окон или от фонарей. Здесь была одна из окраин города.
Участковый, хорошо знавший все местные окрестности, повел всех нас по первому проходу и, не останавливаясь, довел до первого поворота налево. Свернув раз, потом еще, остановился около последнего гаража. Этим гаражом ряд кончался. Он, этот гараж, вообще стоял как-то на отшибе, с обеих сторон имея проходы на пустырь.
