Анастасия Валеева - Семейный подряд
Яна положила ладонь на карту и сосредоточилась на поставленной задаче. Она попробовала настроиться на тот вечер, когда произошло убийство. Для этого Яна начала игру с воображением, разрабатывая образные ряды, подобно мускулатуре. Она позволяла своей фантазии путешествовать в таких краях, куда с трудом долетали отблески и отзвуки реальности. «Проработав» крайние пределы, Яна спускалась все ниже и ниже, словно падала на парашюте из заоблачных сфер. Она перебирала в памяти все, что слышала об участниках этой вечеринки, точно на весах взвешивая их интересы, импульсы, желания, пристрастия…
Тихо щелкнул замок. Яна вздрогнула и затаила дыхание. Ей казалось, что внутри ее холодеет ком нерожденной вселенной. И тут у нее заложило уши. Все ее тело, – чудилось Яне, – покрылось глазами, бесшумно моргающими, глядящими в тускло бронзовеющую дымку какого-то тесного помещения, надвинувшегося на нее точно облитая черной водой барокамера. Страх и тревога. Кто-то копошится у самой стенки. Или это бьется птица, полная ужаса и бессилия, бьется в тоске? Темные тени на покрытой патиной сумеречного света стене рушатся в кромешную темень и все замирает. Лицо стремительно приближается, едва выделяясь на фоне темноты. Блеснули два светлых кружка. Яна задрожала. Это маска… прорези для глаз… Янино нутро леденеет и в его вечной мерзлоте начинает позвякивать чей-то голос, переходящий в сдавленный шепот.
«Маска» прячется за узкой дверцей, шаги удаляются. Они звучат глухо, они крадутся… Достигая светлой полоски под массивной дверью, они обретают звучную вескость и беззаботность. Дверь распахивается, вылетает во мрак столб огня. Яна не может снести этого полыхания. Она щурится, она закрывает глаза. В ушах клокочет судорожный смех, бурлят языки пламени…
Забрызганные жидким золотом, выплывают лица. Яна шире открывает глаза. Она видит высокого темноволосого мужчину, он смеется, его глаза повлажнели от слез. Он раскраснелся и то и дело раскачивается из стороны в сторону. Яна напряженно всматривается, она знает, что все может исчезнуть в мановение ока, и боится, что «ларец» закроется, зеркало поблекнет. Нет, мужчина не качается, он дергается, что-то говорит, громко и бестолково. Слова пенятся на его губах, подобно шампанскому. Раздается звон, он наполняет комнату веселыми осколками смеха.
«Да что же он дергается?»
Янин взгляд скользит ниже и натыкается на красивое лицо светловолосой девушки. Она трясет головой, вырывается, хохочет. Она полуодета. Что-то голубое вихляется у нее на животе. Платье. Мужчина держит ее одной рукой. Грудь девушки влажно блестит, мужчина водит по ней рукой, потом хватает с тумбочки бокал на тонкой ножке и выливает на девушку. Та отбивается, выскальзывает из рук мужчины, падает на ковер. Мокрые волосы рассыпаются по ее лицу, она сворачивается калачиком и смеется. И тут ее смех перечеркивает гневный окрик.
Яна оборачивается. У двери стоит одетая в красное платье блондинка. У нее сдвинутые на переносице брови и недовольный взгляд, в котором кипит возмущение. Она держит в руке фужер. И тут, вдруг успокоившись, с каменным выражением лица швыряет его в стену. Фужер разбивается. Осколки летят на мужчину. Он кричит, он взбешен, он подскакивает к блондинке, но путь ему кто-то преграждает. Яна видит мужчину со спины, словно ее глаза переместились на стену, напротив которой стоит блондинка. Брюнет загораживает того, кто встал у него на дороге. Блондинка обходит темные силуэты и падает на широкую кровать. Платье на ней задирается. Силуэты размыкаются.
Яна видит, как молодой черноволосый парень плюхается на кровать. Его рука скользит по ноге блондинки. Та запрокидывает голову, из-под опущенных век следя за мужчиной. Тот садится рядом, стягивает тонкую лямку с плеча блондинки, начинает ласкать ей грудь. К его ногам подползает упавшая на пол девушка. Она приподнимает штанину, проводит языком по щиколотке мужчины. А он, стащив лямки и лиф платья блондинки до живота, кусает ее правый сосок. Парень сует руку ей между ног. Она раздвигает колени, рухнув на спину и закрыв глаза. Мужчина отталкивает парня, но сам тут же отлетает, отброшенный ногой блондинки. Девушка смеется. Мужчина вскакивает и, схватив хохотунью, волочет ее вон. Он переступает границу тьмы и света и исчезает со своей добычей во мраке.
Черноволосый парень целует блондинку в губы, налегает на нее, она не противится, обнимает его за шею. Ее тяжелые ресницы опалены видениями, они медленно поднимаются и опускаются, точно диковинные кулисы. Она видит зависшее над нею лицо парня, странно спокойное, восковое, только верхняя губа заметно дрожит… Вожделение? Внутри нее плотоядное воркование и истекающая кровью желания жизнь… Жизнь теплится только в ней. Она сдавливает шею парня, закидывает ноги ему на поясницу, она не может больше ждать. Его губы манят, дразнят, кончик языка, едва коснувшись ее воспаленного рта, пробегает по ее щекам, подбородку, шее и ускользает. Карие глаза глядят на нее без похоти, с какой-то затаенной жестокостью. Может, так и выглядит страсть… та страсть, которой у нее с мужем не было?
Яна поняла, что оказалась внутри блондинки. Словно Алиса. Она попыталась сконцентрироваться на переживаниях своего «я», ставшего одним целым с «я» этой обмирающей от страсти женщины. Но едва она зафиксировала сознанием магическую точку тождества, как все рассыпалось. Яна только помнила потом, как перед ее глазами пронеслась целая лавина черных завес. Они были подобны быстро скатанному ковру или ленте. Длилось это видение не больше секунды. Вот так – вжик! – и абсолютная тьма.
Яна ощутила под веками клейковину новых образов. Это было похоже на головокружение или на восприятие мира обкурившимся подростком. Все качалось, плыло и как-то безжизненно и бессмысленно шевелилось. Первым вылупилось из мрака лицо Руденко, оно походило на сверкающую тарелку. По его лбу струился пот, пшеничные усы комично топорщились. Он сидел на корточках возле тела мужчины, глядя трупу в лицо. С ним рядом присел сержант Самойлов. Его удивленная физиономия разбухала изнутри. Когда процесс странного брожения подошел к концу, лицо Самойлова «взорвалось». Яна попыталась перевести взгляд на Руденко, прочитать по губам, что он говорит, но сколько не крутила головой, не могла его найти. Видела лишь серый квадрат отзанавешенного окна и белесую кромку неба, расчерченную рахитическими ветками.
Телефонный звонок окончательно вывел ее из забытья. Она медленно вплывала в это белесоватое, по-зимнему бедное небо, когда механическое треньканье пробило истаявшее облако видений. Яна протянула руку, все еще находясь под впечатлением от увиденного.
– Да.
– Привет, это Руденко, – раздался в трубке бодрый голос лейтенанта.
– О, легок на помине! – рассмеялась Яна.
– Кто это меня поминает? – шутливым тоном спросил Руденко.
– Я тебя поминала. Вернее, видела воочию, – Яна достала из пачки сигарету.
– Видела? Уж не заболела ли ты? Я сегодня с утра в отделении. Или ты меня во сне видела? – хохотнул Три Семерки.
– Вроде того, – вздохнула Яна, постепенно приходя в норму. – Скажи, у Санталовых было на ковре в спальне стекло? Ну, бокал разбит…
– Было такое, – согласился Руденко. – Черт, а ты откуда знаешь? – изумился он. – Я тебе вчера, кажется, ничего такого не говорил.
– Я ж тебе говорю: видела. И тебя, родного, видела. Ты возле трупа Санталова на корточках сидел, а Самойлов рядом…
– Постой-постой, – еще больше удивился Руденко, – сколько лет тебя знаю, а дивиться не перестаю.
– Я видела того… в маске. Но очень смутно, – снова вздохнула Яна, только теперь уже легче, – и еще видела, как они там развлекались. Правда только кусочек.
– Вон оно как! – с некоторым недоверием произнес Руденко. – А еще что видела?
Яна различила в его голосе ехидцу.
– Ничего больше, – резко сказала она, – но думаю, скоро еще что-нибудь рассмотрю.
– Да ладно тебе, это я так, шучу. Я тебе вот чего звоню… – он замялся. – Ну, насчет видений твоих. Ты там еще куда-нибудь не заглядывала, в сферы свои?..
– В прошлое, – затянулась Яна, – о чем тебе и толкую. Да, кстати, ты с Санталовой Любовью Ивановной разговаривал?
– Ага. Она о тебе спрашивала. Я тебя отрекомендовал. Так она что, звонила?
– Навещала. Она наняла меня. Так что я тоже в игре, – улыбнулась трубке Милославская. – Будем работать вместе?
– Будем, – неохотно прогундосил Три Семерки, – не дают тебе покоя, эхе-хе…
– Она мне что-то такое плохое о своей снохе плела, – Яна пустила кольцо дыма к потолку, – подозревает ее.
– Проститутка это, – отрывисто произнес Руденко, – ну, я до нее доберусь!
– Ладно, Семеныч, мне работать надо. Где, кстати эта Настя живет?
– Ты ж сказала, что она за городом…
– Адрес ее сказать можешь?
Руденко продиктовал адрес.
– А что ты там делать будешь? – встрепенулся Три Семерки. – Мы обыск произвели – ничего не найдено.
