Валерий Гусев - Фейерверк в пробирке
Это произошло в день Алешкиного рождения, кажется, еще когда они с Ваней учились в первом классе. Мама созвала всех Алешкиных друзей, и в нашей квартире «стоял вверх дном дым коромыслом». Папа был тогда в командировке, а мы с мамой спрятались на кухне.
И вдруг в Алешкиной комнате наступила тишина. Мы испугались. Мне даже подумалось, что вся эта звонко щебечущая стая первоклассников неожиданно поднялась на крыло, вылетела в окно и скрылась среди деревьев нашего парка.
Я тихонько подкрался к двери и осторожно заглянул в комнату.
Но все было в порядке. Разграбленный стол с угощеньем, разбросанные повсюду игры и игрушки, поваленные стулья и чья-то курточка, висящая на люстре. И тишина.
Все пацаны сидели на полу, распахнув рты и растопырив уши, а Ваня Сережкин восседал в кресле, будто у камина, и неторопливо вел какой-то таинственный рассказ:
– …И тогда полковник Допкинс решил, несмотря на опасность, тщательно осмотреть весь замок, от подвалов до чердака. Он взял с каминной полки подсвечник и, сунув за пояс свой верный пистолет…
Я прикрыл дверь.
С той поры мы стали называть Сережкина Полковником. И это прозвище ему очень подошло. Он был кругленький, крепкий, не по возрасту важный и основательный, с румяными щеками и задумчивым взглядом голубых глаз. Папа как-то сказал с улыбкой, что наш Сережкин похож на Конан Дойла в детстве, ему только пышных усов не хватает. Не знаю, конечно, были ли у Конан Дойла пышные усы в детстве, но что-то общее в их внешности, несомненно, есть.
Так что мы с Алешкой живем и трудимся под командой двух полковников (это папа и Семен Михалыч), а третий полковник у нас в запасе, для трудной минуты.
Полковник-3 очень надежный человек. Если что-то обещает, то обязательно сделает. И не только с буквальной точностью, не только точно в срок, но и с предельной вежливостью. Настоящий, словом, полковник.
Для нас он просто находка…
…Так, Ване Сережкину, Полковнику, нужно занести задание по русскому. Технология у нас отработана. Мы выскакивали из квартиры, вызывали лифт, поднимались на двенадцатый этаж, а потом на цыпочках спускались вниз, на четвертый. Как вы понимаете, наша квартира - на третьем. Алешка в таком случае не забывал захватить из дома пару яблок или сникерсов - для постоянно больного Сережкина. Так что мы устраивались на подоконнике четвертого этажа с большим комфортом. И в окно можно смотреть, и разговор хорошо слышно, и с яблоками не скучно. Так и в этот раз.
– Сергей Александрович, - сказал участковый вполголоса. - Есть сведения, что в нашем районе какой-то негодяй наркоту варит.
– Откуда сведения?
– Агентурные, надежные.
– Надо разрабатывать тему. Активно.
– Неувязка небольшая. Мой самый лучший агент, Ворон, в больницу попал. С воспалением легких. Типичное заболевание для этого контингента. Но самое главное, Сергей Александрович, есть сведения, что основные препараты поступают из-за границы. Я потому к вам и обратился. Тем более что наркотик, по непроверенным данным, какой-то особенный.
– А именно? - спросил папа.
– Ну… может, это фантазии. Но вроде бы при его применении человек становится, как бы сказать, управляемым.
– Хорошо, проверим по нашим каналам. - Папа помолчал. - А не основные препараты? Они откуда?
– В том-то и дело, что этот неосновной препарат свободно продается в наших аптеках. Это очень распространенное обычное лекарство. От насморка. И производится оно только у нас.
– Ладно, я дам вам в помощь двух своих ребят, а вы постарайтесь разобраться с отечественным препаратом.
– Спасибо, Сергей Александрович. Всего доброго.
Мы, конечно, не сразу пошли домой - зачем вызывать лишние подозрения? Посидели, поглазели в окошко.
– Сережкин идет, - сказал Алешка. - Мороженое ест. Весь из себя больной ангиной, - он засмеялся.
А зря!
Через минуту загудел лифт и остановился на нашем этаже. Раздался звонок в нашу дверь. И знакомый голос Сережкина:
– Здравствуйте, Алеша дома?
– Нет, Ванечка, - ответила мама. - Он пошел навестить своего одноклассника Ваню Сережкина. Знаешь такого? Он тяжело болен ангиной. Ему мороженое нельзя есть.
Голос мамы постепенно креп, набирал силу. В обычных словах звучало: «Ну сейчас вам будет, ягодки мои! Те еще ягодки!»
Но мама недооценивает наших друзей. Среди них дураков нет.
– Ах, как жаль! - сказал печально Сережкин. - Я как раз от врача иду. Наверное, Алеша меня дома дожидается. Спасибо, до свидания. Только не говорите, пожалуйста, моей маме, что я мороженое без разрешения ел. Я вас очень прошу, горло у меня уже прошло.
Сережкин, хотя и умница, он еще и очень вежливый.
Дверь захлопнулась, Сережкин вызвал лифт, Алешка свесился через перила, окликнул его и показал большой палец.
– Предупреждать нужно, - проворчал Сережкин. - Пожалуйста.
Мы выждали еще сколько положено и пошли домой. Алешка не дал маме рта раскрыть, затараторил:
– Извини, мамочка, задержались. Сережкин в поликлинику ходил, мы его подождали. Хочешь, Дима посуду помоет? Или в магазин сходит?
Конечно, хочет. Кто ж от таких предложений отказывается? Я об этом каждое утро мечтаю.
Я мыл посуду, а Алешка говорил:
– В общем, Дим, нам теперь все ясно. И с этими аптеками, и с этими единоборствами, и с фельверками. Нам все ясно?
– Кому ясно? - уточнил я, намыливая тарелки. - Кому это вам?
– Вам, Дим, это нам с тобой.
Нам с тобой, подумал я, не по пути.
– Смотри, Дим. Кто-то в нашем районе создает наркотик. Химия! Запомни! Ночью к нашей школе подъезжала заграничная иномарка! Запомни! Твои друзья все время бегают по аптекам. У них - хронический насморк. Все запомнил? Запоминай еще. В нашей школе появился новый учитель химии. А старого, Кажется-Женю, вывели из строя. Новый учитель сделал подпольный химический кружок. И драчливую секцию всяких «Вам дам!».
– А зачем? - Я почти все понял, кроме «драчливой» секции.
– Этого я еще не знаю, - признался Алешка. - Но догадаюсь. Иди в магазин, а я пока буду думать.
Теперь он вдруг проявил огромный и, я бы сказал, не совсем здоровый интерес к химии. Науке загадочной, непонятной и, в общем-то, далеко не всеми любимой. Началось с того, что он приступил к маме со странными вопросами:
– Ма, а ты химию любишь?
– Очень, - призналась мама.
– Больше, чем папу?
– Ну нет, конечно. Иначе я не вышла бы за него замуж, а работала бы над диссертацией.
– Не жалеешь? - спросил папа, входя в комнату. Он, по своей профессии, даже если не слышал разговора, всегда догадывается, о чем идет речь.
– Диссертацию?
– Меня.
Мама засмеялась, а Алешка снова направил разговор в нужное ему русло:
– Мам, а химия может все?
– Конечно, - гордо ответила мама. Так гордо, будто она была родной дочерью этой самой химии. - Все вокруг нас - это результаты разумных, управляемых человеком химических процессов.
И этот человек, конечно, наша мама.
– А как ими управлять? - спросил Алешка.
– А тебе зачем? - насторожилась мама.
– Интересно же!
Тут уж мама не могла устоять. А папа сказал:
– Ему все интересно.
Алешка на это - никакого внимания. Только пояснил свой вопрос:
– Вот, мам, вот есть какая-то вещь, которая не существует…
– Выражайся яснее, - попросил папа. - Как это? Вещь есть, но ее не существует.
Алешка опять - ноль внимания, увлекся. Но мама его поняла.
– Ты хочешь сказать: можно ли с помощью химии создать какое-то новое, несуществующее в природе вещество, так? Я правильно тебя поняла? Так вот: созданы, создаются и будут создаваться всегда миллионы новых веществ. С помощью химии.
– Табуретки, например, - сказал папа.
– В том числе, - сухо, поджав губы, отрезала мама. - Во всяком случае - краска для табуреток…
– А наркотики? - прервал Алешка.
– Что?! - взвыли в один голос мама и папа.
– Мне рассказывал один ученый, - спокойно продолжил Алешка, не заметив их паники, - что другой ученый уже почти создал такой наркотик, чтоб человек под ним терял волю.
– Все они такие, - зло сказал папа. - Я б этих ученых…
– Ну и зря! - воскликнул Алешка. - Вот был бы у меня такой препарат, я бы им всех накормил и внушил им: живите дружно.
– Препарата такого нет, - сказала мама. - И никогда не будет. «Живите дружно» - воспитывается тысячелетиями. Долго и упорно.
– И почти безрезультатно, - горько произнес папа. - Но ты, Алексей, идеалист. Попадет такой препарат в руки какого-нибудь негодяя, и он такое людям навнушает!
– В том-то и дело, - тихонько сказал Алешка. - Я вот знаю такого негодяя. Только не знаю, что он задумал. Чего он там хочет навнушать.
– Школу взорвать? - хихикнула мама, не догадываясь, как она недалека от истины.
А папа вдруг нахмурился и сказал Алешке:
– Ну-ка, взрыватель, пошли в кабинет, побеседуем.
– Побеседуем, - вздохнул Алешка, поднимаясь. - Только я тебе все равно ничего не скажу.
