Шарль Эксбрайя - Свести с ума Мартину
Невик решил немедленно проверить свое предположение. Недолго думая, он помчался к Ратенелю домой. Луиза, милая толстушка, жена Фернанда, открыла ему дверь.
– Фернанд что-нибудь натворил? – испугалась она.
– Да что вы, нет конечно, мне просто нужно у него кое-что спросить.
Успокоившись, Луиза позвала мужа.
– Фернанд, это к тебе.
Появился Ратенель в пижаме.
– Господин комиссар!
– У вас найдется свободная минутка?
– Я всегда в вашем распоряжении. Подождите, я сейчас быстро оденусь.
– Не стоит. Послушайте, Фернанд, я тут поразмыслил над вашим докладом и хотел уточнить: вы уверены, что люди, которых вы допросили, говорили правду?
– Да!
– Подумайте хорошенько!
– А почему бы они соврали?
– Зачем им предавать своих хозяев или клиентов.
– Но я инспектор полиции.
– Вы им это сообщили?
– Нет, вы же советовали мне не привлекать внимания.
– Отлично! Извините, что побеспокоил. До завтра. Мое почтение, мадам Ратенель.
Воспрянув духом, Невик отправился в «Таверну». С этого момента он знал, что в этой истории только он один может установить истину, только он может сорвать с лиц маски лжи.
3
В хорошую погоду папаша Сейяк отправлялся в «Жаворонки» на мопеде. Увидев старика на дороге – в полдень он возвращался домой обедать, – Невик последовал за ним на машине и окликнул его в тот момент, когда Сейяк затормозил у порога своего жилища.
– Сейяк?
Человек обернулся.
– Подойдите, пожалуйста.
Бухгалтер не сразу узнал комиссара и приблизился недоверчиво. Его лицо оживилось, когда он разглядел в своем собеседнике Невика.
– А! Господин комиссар…
– Мне надо с вами поговорить.
Тьерри распахнул дверцу машины, и тот покорно сел рядом с ним.
– Господин Сейяк, я не буду темнить. Скажите, зачем вчера вечером вы разыграли комедию перед моим помощником?
Таким образом Невик сразу открыл все свои карты. Выйдет, не выйдет… он ставил на то, что застигнет старика врасплох.
– Я… я не понимаю?
– Я вам объясню. Зачем вы устроили весь этот цирк, рассказав инспектору Ратенелю, что финансы «Жаворонков» в полном порядке. Вы что, нас за дураков держите, что ли? А, господин Сейяк?
– Нет-нет, конечно нет! Но моя привязанность к доктору… профессиональная тайна…
– От полиции не бывает секретов!
Добрый человек взмолился:
– Прошу вас, господин комиссар, обратитесь лучше к господину Пьюбрану… Я уверен, что он не станет от вас ничего скрывать!
– Замечательно, господин Сейяк. А я хотел избежать шумихи! Но поскольку вы так настаиваете…
– Я?
– А кто же еще? Я желал незаметно получить нужные мне сведения, а вы вынуждаете меня задавать вопросы публично. Не думаю, что это не найдет отголоска в газетах. Ну ладно, до свидания, господин Сейяк.
– Подождите! Вы обещаете мне, что то, что я скажу, останется между нами?
– Между законом и вами.
– Да, я действительно сказал неправду Ратенелю. Я был уверен, что дело лишь в праздном любопытстве. Признаюсь, мне даже доставило удовольствие наговорить ему небылиц. Хотя бы для того, чтобы показать, что он не хитрее меня.
– Ну ладно, ладно. А правда-то в чем?
– Дела идут плохо, господин комиссар. У нас много долгов, и мы не можем их ликвидировать, потому что банки отказали нам в кредитах. Даже не представляю, как мы из этого выпутаемся.
– Но с виду клиника процветает?
– Доктор истратил огромные суммы на постройку «Жаворонков», одной из самых передовых психиатрических больниц Франции.
– Значит, положение спасти может лишь значительный приток капитала…
– Нас ждут трудные дни, господин комиссар, очень трудные.
Воспрявший духом Тьерри звонил в дверь мэтра Посифона, что на улице Сен-Жери. Ему открыла девушка, возраст и внешний вид которой, без сомнения, должны внушать полное доверие клиентам. Она проводила его в приемную. Там работало одновременно несколько клерков. Полицейский заметил белобрысого молодого человека самодовольного вида. Он, казалось, скучал.
– Господин Оноре Лагленжиоль?
– Да. По какому вопросу?
– Вот по какому: не очень-то умно и предусмотрительно морочить голову инспектору полиции.
После этого комиссар, не обращая внимания на сконфуженную физиономию клерка, попросил секретаршу показать ей кабинет мэтра Посифона.
Толстый краснолицый нотариус принял его не особенно тепло. Выслушав комиссара, он сухо произнес:
– Господин комиссар, меня удивляет ваша просьба, поскольку, если я правильно понял, ваш визит не является официальным.
– Пока нет.
– Тогда подождем, пока он им станет.
– Хорошо, если вы любите рекламу.
– Что вы имеете в виду?
– А то, что я хотел без лишней огласки выяснить некоторые обстоятельства. Мне нужно знать, имеется ли достаточно оснований для того, чтобы начать расследование.
– Вам не удастся меня убедить в том, что мадемуазель Пьезат может быть замешана в темных делишках!
– Я и не собираюсь вас убеждать. Моя задача намного проще. Я хотел бы получить сведения о доходах мадемуазель Пьезат. А это позволит мне решить, может ли она быть соучастницей одной не очень-то красивой истории.
– Вы меня убиваете! Олимпия в шестьдесят пять лет сошла с пути истинного!
– Мэтр, это может случиться в любом возрасте.
– Но почему?
– Самая древняя и самая простая из причин – нехватка денег. Поэтому я пришел спросить, достаточно ли у мадемуазель Пьезат средств, чтобы безбедно провести остаток дней.
Нотариус заерзал на стуле.
– Они у нее были…
– Что?
Мэтр Посифон вынул из кармана носовой платок и вытер выступивший на лбу пот.
– Господи! Вы ставите меня в затруднительное положение. С одной стороны – профессиональная тайна, и я не имею права ее нарушить, а с другой стороны, эта дуреха Олимпия, которую я знаю вот уже сорок лет и очень люблю… В какую передрягу она попала?
– Мэтр! Я могу пообещать вам, что предам огласке то, что вы мне скажете, лишь в самом крайнем случае, и если такая необходимость все же возникнет, я приду предупредить вас и это будет официально.
– Обещаете?
– Даю слово!
– Ну что ж, тогда знайте – мадумуазель Пьезат находится на грани финансовой катастрофы.
– Настолько серьезно.
– Да. С тех пор, как черт ее попутал и она начала играть, пять или шесть лет назад. Она промотала практически все свое состояние. Ее счастье, что живет в Блонзате, а то давно бы уже оказалась на улице.
– А мне она рассказала, что выиграла на днях большую сумму на скачках.
Нотариус пожал плечами.
– Игроки, знаете ли, как охотники или рыболовы: те вечно хвастают, что чудо-зверя подстрелили либо золотую рыбку поймали. Только это все блеф. Надеюсь, мадемуазель Пьюбран, выйдя замуж, позаботится о своей тетушке, а то она совсем пропадет.
Признание мэтра Посифона лишний раз подтверждало правдивость слов Мартины. Если девушки не станет, это не только не огорчит дядю и тетю, а очень даже устроит.
Симона Телю – владельца гаража – комиссар знал уже давно. Он никогда не отказывался посидеть за бутылочкой вина и перекинуться словечком с приятелями.
– Это не от лени, – любил объяснять Симон, – просто работа меня утомляет, а дороже здоровья на свете ничего нет.
– Добрый день, господин комиссар. Никак тачку сменить надумали, – приветствовал он Невика.
– Я бы с радостью, только хочется машину посолидней. Правда, до Марка Кесси мне далеко. Он, говорят, себе «Мустанга» подарить собирается.
– Эй! Полегче на поворотах. Он еще не завтра соберется. Я ведь пока бесплатно машины не раздаю. А Кесси пусть кому другому пыль в глаза пускает, меня не проведешь!
– Он что, не такой богач, как кажется?
– Скажу по секрету, далеко не богач. Всему когда-нибудь приходит конец, а у Софи, кроме глаз, чтобы плакать, ничего больше не осталось. Она теперь должно быть локти от досады кусает из-за того, что уехала от мамочки, папочки и родного Монтабана. Но вы сами знаете: девушки – народ легкомысленный. Выпьете стаканчик?
– С удовольствием.
Чарли, бармен из «Сендриллы», легавых не любил. Мальчишкой он хорошо запомнил, как в квартиру часто врывались, все переворачивали вверх дном и, обнаружив не слишком тщательно запрятанный ворованный товар, уводили отца. Он встретил комиссара с обычной нескрываемой неприязнью.
– Вы кто будете?
– Поговорить нужно.
– Мне за болтовню с клиентами денег не платят.
– Неувязочка получается. Мне ведь как раз платят за то, чтобы я развязывал языки тем, кто не делает этого добровольно.
Чарли почувствовал недоброе.
