Александр Скрягин - Тайная геометрия
В этот раз стерляжья уха в ресторане Дома ученых повару бесспорно удалась. Да, что там удалась! Перед Ефимом Мимикьяновым и Лешей Грибковым исходил паром и качал в себе солнечные блики настоящий стерляжий шедевр.
– Слушай, Леша, – сказал Ефим, отправляя в рот очередную ложку рыбного бульона, прозрачного и густого, словно жидкое стекло. – Ты, говорят, так упорно трудишься, что с производства даже спать не уходишь. Прямо на работе ночуешь. Нельзя так. Надо себя беречь. А то ведь и инфаркт заработать не долго.
– А ты откуда про то знаешь? – вскинул над тарелкой морские глаза Грибков.
– Так мне в милиции сказали, – не оставлял сладкую уху майор. – Говорят, ты вчера, когда у вас стекло разбили, у себя в кабинете ночевал.
– Я не только вчера. Я уже целую неделю на диване сплю. Он у меня хороший, длинный, – положил в рот желтоватый кусочек стерляжьей спинки Грибков.
– А кто тебе дома-то спать не дает? Жена, что ли выгнала?
Леша задержал ложку в воздухе.
– Жена моряка – мужчину не обидит! – сказал он. – Ты с сухопутной сестрой ее не ровняй. Я сам на это дело подписался.
Он помолчал, взял солонку, повертел, поставил на белую твердую скатерть:
– Сказать почему?
– Скажи, – пошел ему навстречу майор.
– Только ты, Ефим, не того… не смейся… Правильно восприми.
– Восприму! – пообещал Мимикьянов.
– Видишь ли, какое дело… Ночные вахтеры последе время, где-то с месяц тому, стали говорить, кто-то ночами по верхним этажам и по чердачным отсекам ходит… До отказов дежурить ночами дошло… Я и решил сам выяснить, что за мистика такая…
Грибков замолчал.
– И как – выяснил? – подтолкнул его майор.
Леша опустил глаза и нахмурил пшеничные бровки:
– Выяснил, – сказал он и снова замолк.
– Что выяснил? – канатом тянул из моряка Ефим.
Начальник службы безопасности «Топологии» посопел тупым носом и выдохнул:
– Правда, ходит кто-то. Не каждую ночь, но – ходит. Обычно где-то около полуночи. Но недолго, минут десять. Я, два раза слышал. Сразу на пятый этаж поднимался, все коридоры и верхние площадки лестничных клеток осматривал. Никого… Все двери заперты, опечатаны, как положено… Ерунда какая-то, одним словом. Может быть, какой-нибудь акустический эффект? У нас однажды на «Стерегущем» такое было… Думали – диверсанты, только потом выяснили, что это, крепежная переборка рядом с дизелем, когда остывала, звуковые волны, похожие на шаги, генерировала…
– А прошлой ночью? – спросил майор. – Когда че-пе было?
– Прошлой ночью никто не ходил. Я до часу ночи не спал. Потом сморило. А в половине второго сигнализация сработала, и милиция приехала… Ну, и все. Не до призраков стало.
«Час от часу не легче! – вздохнул про себя майор. – Да, что же это все значит?»
Он обвел взглядом зал ресторана Дома ученых, словно ища ответа на заданный самому себе вопрос.
Ответа там не было, а вот посетителей за столиками находилось не мало. Не так, конечно, чтоб ресторан был битком набит, но пустующие столики в почти строгом шахматном порядке перемежались занятыми.
Через динамики под потолком на головы сидящих теплым летним дождем падал Моцарт. Скрипичная «Маленькая ночная серенада». Легкая, вкусная и необременительная, как безалкогольный коктейль.
Майор неторопливо скользил взглядом по залу и вдруг остановил движение зрачков. Он увидел: из-за портьеры, прикрывающей дверь в отдельный кабинет, появилась высокая женщина в больших стрекозиных очках.
Да, это была пресс-секретарь «Топологии» Ангелина Анатольевна Рогальская.
Она направилась по проходу между столиками прямо к ним.
– Приятного аппетита, мужчины! – сказала пресс-секретарь, остановившись и окидывая глазами скатерть с тарелками. – Вы уже пообедали?
– Спасибо. Нет, мы еще не пообедали. Мы ждем бифштексов, – смотря на женщину снизу вверх, неприветливо ответил Леша Грибков.
– Вот и хорошо! – почему-то обрадовалась пресс-секретарь. – Пока вам бифштексы принесут, разрешите, Алексей Григорьевич, вашего компаньона не надолго похитить?
Грибков молчал, смотрел на женщину сердито.
Начальник службы безопасности «Топологии» пресс-секретаря вообще не жаловал. Едва приняв свою должность, после возвращения из Севастополя в родной город, он попытался вычеркнуть Рогальскую из списка лиц, имеющих доступ в секретные лаборатории научно-производственного объединения, и отправился с этим предложением к Лисоверту. Но генеральный его не поддержал. Рогальская платила ему тем же, демонстративно называя «Наш грозный пупсик». Конечно, не в глаза, а благородно – за спиной, чтобы не обидеть.
Ангелина Анатольевна перевела внимательные глаза хищного насекомого на Мимикьянова и мягко произнесла:
– Ефим Алексеевич, можно вас на пять минут?
– Да, можно, конечно, – ответил не в силах сопротивляться своей роковой женщине майор и поднялся из-за стола.
Мрачный взгляд Леши Грибкова сопровождал их до самой портьеры, прикрывающей дверь в отдельный кабинет.
В большой комнате с уютными шторами Ефим увидел совсем не то, что ожидал. Он обнаружил в ней лишнего человека. Лишнего хотя бы потому, что он был, кроме него и Ангелины, третьим в комнате.
А он-то надеялся, что…
9. Фальшивое согласие
Майор стоял разочарованным.
Хотя, когда он вгляделся в лицо стоящего у задернутой шторы человека, разочарование сменилось любопытством. Перед ним стоял владелец сети магазинов «Наш дом» Антон Никитич Бамбалаев, собственной персоной.
Лично знакомы они не были. Но майор о крупном городском предпринимателе, разумеется, кое-что знал.
Например, то, что в бурном прошлом у респектабельного предпринимателя имелись: одна судимость – за участие в драке с причинением тяжких телесных повреждений, а вторая – за вымогательство.
Известно было майору и о том, что сегодня Бамбалаев имеет хорошие связи в губернаторской администрации. Благодаря чему на открытых аукционах по продаже областного имущества Антон Никитич борется только сам с собой. И о том, что в бизнес-кругах он слыл человеком, на чьем пути лучше не становиться.
Несколько лет назад, владелец здания, где теперь располагался торговый центр «Наш дом», отказался продать его Бамбалаеву. На следующий день туда пришел санитарный врач и наложил запрет на функционирование мест общего пользования: они якобы были оборудованы сушилками для рук, «не обеспечивающими их обезвоживание в установленное Минздравом время». Затем явился инспектор пожарной охраны и выписал крупный штраф за несоблюдение правил пожарной безопасности. Энергетики отключили электричество по причине внезапно обнаруженной недоплаты за предыдущие десять лет, а «Водоконал» перекрыл воду.
Когда это не помогло, на упрямого владельца вообще посыпались такие несчастья, что и врагу не пожелаешь. Сгорел гараж с недавно купленным «Саабом», затем новая трехэтажная дача, потом он и сам угодил в автоаварию. К счастью, остался жив, хотя и инвалидностью.
Еще в больнице несчастный бизнесмен узнал, что против его возбуждено уголовное дело по факту злостного уклонения от уплаты налогов. Страдалец сдался. В его бывшем офисе открылся торговый центр «Наш дом».
Так что, при возникновении хозяйственных споров, в принципе обычных в беспокойном мире коммерции, охотников связываться с Бамбалаевым не находилось. Оказавшиеся на его пути предприниматели предпочитали уступать Антону Никитичу без боя.
Среди городских бизнесменов и чиновников существовало твердое убеждение: у Бамбалаева имеются крепкие связи не только в кругах официальной власти, но и среди власти не официальной – в темном, скрытом от глаз уголовном мире. Установить их за несколько лет пребывания в следственных изоляторах и исправительных учреждениях, он, конечно, имел все возможности.
Компетентный человек Мимикьянов знал, что это мнение было совсем не лишено оснований.
Тем неожиданней и непонятней выглядело ограбление инкассаторов, перевозивших выручку самого крупного в бамбалаевской империи магазин торгового центра «Наш дом», расположенного в научном городке, прямо напротив объединения «Топология». Возникал неизбежный вопрос: кто же это осмелился начать войну с «Бешеным Бамбалаем», как за глаза называли Антона Никитича в городе?
Росту хозяин «Нашего дома» был высокого, кость имел широкую, а плечи округлые, как у борца. По весу, прикинул майор, он, если и уступал самому Георгию Ивановичу Пиготу, то, скорее всего, не намного.
Зрачки у Бамбалаева были твердыми и едкими, как черный перец горошком. Нос – вытянутый вперед, тонкий и хрящевидный, как у только что съеденной майором, стерляди. Волосы – сильно поседевшие, но не утратившие к сорока пяти годам густоты.
Мужчины молча смотрели друг на друга.
Напряжение электростатического поля, возникшее в кабинете, как и положено, начала разряжать женщина. Впрочем, при ее прямом и непосредственном участии это поле и образовалось. Она мела подолом между двумя полюсами, изображая лицом: «Как все хорошо, какие мы все здесь хорошие люди, и как особенно хорошо, все будет дальше!»
