Сергей Михайлов - Наркодрянь
- Мокренькое намечается дельце, а? - но рука его с сигаретой при этом дрогнула.
Теперь прорвало невозмутимого Володю Бачея. Причем, как он сам признался после, вывело его из равновесия именно это подрагивание Жориной руки. Владимир, словно ужаленный, взвился со своего ведра и, тяжело дыша, двинулся на Жору.
- Да! - зарычал он, бешено вращая глазами. - А то ты не понимал?! Да! Мокрое и грязное!
А ты как хотел? В белых перчатках? Они, пока гнил в Афгане, блядовали и жирели, и теперь с...т нам на головы, а мы с ними цацкаться будем? Пока мы с ними будем возиться в белых перчатках, они на нас белые тапочки натянут! Тысяча баксов - столько на их рынке твоя шкура стоит!
Жора, совершенно обалдевший от бешеной атаки флегмы Бачея, испуганно открыл рот. Сигарета упала, покатилась по полу и угодила прямо под каблук Владимира. Тот яростно растер ее, сплюнул, махнул рукой и пошел на место.
- Да я ведь ничего, - виновато захлопал ресницами Жора. - Я ничего против не имею. Если вы так решили... Только... Кто?
Владимир так и застыл, словно вопрос пригвоздил его к земле. Жора уставился пристально ему в спину, точно рассчитывал прочесть на ней ответ. Бачей медленно повернулся, и глаза его сверкнули:
- А никто!
- Как так? - оживился Литовченко.
- В чулане, - пояснил Владимир, - где сейчас Меченый, прямо над топчаном торчит обрезок водопроводной трубы. Другой конец трубы, тоже обрезанный, выходит в коридор. Хватит одного баллончика метана.
- Да... Ты, я вижу, хорошо подготовился, - криво ухмыльнулся Жора.
Владимир пожал плечами и поправил:
- Мы подготовились.
Теперь все трое вопросительно уставились на Сергея. Сергей сглотнул слюну и процедил сквозь зубы.
- Чему быть - того не миновать... Или мы их - или они нас.
6
Голубой "Москвич", пробуксовывая и подвывая, с трудом добрался до кромки прибоя и здесь остановился. Море ворчало глухо, наливаясь до краев злой и неукротимой силой. Шторм назревал солидный. Кое-где в разрывы между тучами испуганно проглядывали звезды и тотчас ныряли в растрепанные клочья небесной ваты.
Жора Литовченко и Володя Бачей, переругиваясь вполголоса, долго возились возле автомобиля. Наконец вывалили из багажника на песок большой мешок из грубой парусины и потащили его к подножию маленькой, невесть откуда вылезшей на голом месте скалы. Скала двумя мысиками выдавалась в море. Между мысами, образующими крохотную бухточку, плясал на волнах легкий катер.
Партнеры стащили мешок по узкой отлогой тропинке, то и дело рискуя свернуть себе шею.
Наконец перевалили груз через борт катера.
Мотор взревел, катер качнулся, отвалил от своей естественной пристани и понес пассажиров с их грузом прямо в глубь гостеприимно распахнутой пасти штормового моря. К счастью, волна пока не набрала должной высоты.
- Жора, жми на полную! - проорал на ухо Литовченко Бачей. - Через час тут будет такая заваруха!
Литовченко кивнул в знак согласия и перевел рукоятку газа на "полный ход". Мотор рявкнул, катер вздыбился и понесся, впарываясь носом в волну и рассыпая веером невидимые в темноте брызги.
Наконец Литовченко решил, что они забрались достаточно далеко. Он сбросил газ и зафиксировал штурвал, чтобы катер не развернуло боком к волне. Вдвоем они дружно ухватили мешок, крякнули и перебросили за борт. Мешок ушел под воду почти без всплеска И тут Жора пробормотал себе под нос что-то и набожно перекрестился. Бачей покосился на него, презрительно и сердито сплюнул вслед мешку. Бойкое суденышко развернулось и резво помчалось к далеким огням поселка.
Уже через час Владимир Бачей без стука вошел в кабинет Надеждина и в ответ на молчаливый вопрос утвердительно кивнул.
...Владимир Бачей пришел в отдел не случайно. Впрочем, у Надеждина не было случайных людей, но Бачея он выбрал за особое качество. Оно, это качество, без особого труда угадывалось. То было особо ценное для власть имущих и страшное качество: Владимир умел молча повиноваться, не задавая лишних вопросов и не мучаясь угрызениями совести. Он родился хладнокровным и безжалостным исполнителем, из таких выходят отменные солдаты, наемные убийцы и гангстеры.
В Афганистане, откуда Бачей вернулся с боевым орденом, он нашел свое место, но по демобилизации попал не в ту струю. Верней, струя-то была подходящая, но вынесла она Владимира на должность участкового инспектора милиции. Тут бы он и зачах со своими качествами, если бы судьба не столкнула его нечаянно с Надеждиным. А вышло это так...
Дело наклевывалось серьезное: двое пятнадцатилетних юнцов изнасиловали, а затем утопили в ванне свою столь же взрослую подружку. Затем накачались основательно смесью морфия и эфедрина, перерезали друг дружке вены и отправились вслед за подружкой. В результате - три трупа и невероятный кавардак в квартире на улице Горького.
Надеждину здесь делать было нечего. Убийство - удел прокуратуры, а наркотики... Дохлые улики в виде семи ампул и шприца - толку в них.
Он тем не менее аккуратно собрал ампулы и шприц в полиэтиленовый пакет, оформил акт изъятия и прочие процедуры. Еще раз осмотрел комнату, заглянул зачем-то в ванную, где все еще плавал труп огненно-рыжей девушки, и направился к выходу.
На лестничной площадке, подпирая мусоропровод, торчал участковый в погонах старлея.
Завидный образец - метра два роста, с широченными плечами, накачанный и упругий. Нос - прямой, подбородок - волевой, словно с плаката эпохи зрелого репрессанса. А глаза... Необычайно голубые, доверчивые, а в то же время холодные и жесткие. Таких мужиков обожают холеные генеральские жены и проститутки. Сергей усмехнулс пришедшей в голову мысли и собирался проследовать мимо участкового, но неведомая сила удержала на месте. Захотелось вдруг еще раз заглянуть инспектору в глаза.
- Старший лейтенант Бачей, - участковый запоздало вздернул руку к козырьку.
- Давно служишь? - поинтересовался Сергей, чтобы завязать разговор.
- Пятый год.
- Нравится?
На лице старлея отразилось легкое недоумение - не привык к подобным вопросам.
- Э-э... в каком смысле?
- Ну... работой доволен?
Участковый пожал в ответ плечами, а затем хмыкнул и неожиданно иронично осведомился:
- А чем может быть довольно огородное пугало, которому вороны с...т на голову?
Надеждин промолчал, ожидая пояснений.
Старлей замялся, смутившись от собственной дерзости, но потом отмахнулся от кого-то невидимого рукой и сердито продолжил:
- Я этих молокососов, ну тех, что ухлопали девчонку, сто раз предупреждал, чтоб ноги их не было в моем районе. Так плевали они на меня и на мои предупреждения. А папа одного из них, между прочим, заместитель председателя горисполкома.
Как, не слабо? Сынок за эту квартиру платил сорок баксов ежемесячно из тех денег, что папочка давал "на мороженое". Я, конечно, мог выставить их компашку к ядрене фене, и... потом меня с работы туда же. - И старлей в сердцах сплюн"л в сторону.
- А где они брали "марафет"? - как бы между прочим осведомился Сергей.
- Где... - буркнул участковый. - Гут, рядышком, ночной бар "Фрегат", у Страуса.
- Кто такой0 - Владелец бара, кличка Страус. У него него и чуть не из ушей растут. Он здесь, в квартале, главный поставщик.
- М-да... - покачал головой Надеждин. - И как же ты с ним уживаешься?
- Нормально, - проворчал участковый куда то в угол.
- ?
И тут старлея, что называется, прорвало - Ага! Вам хорошо, - горячо запротестовал он в ответ на немой укор Надеждина. - Я мог бы этого Страуса, конечно, засадить. Мог! А что толку? Что толку-то? Через неделю на его место другой сядет. Я знаю. Зато и вместо меня на участке будет торчать другое пугало, а я... я, в лучшем случае, буду беседовать в это время с соседями по больничной палате. - Участковый помолчал и тихо добавил: - Страус в законе, он - авторитет, а у меня двое детей.
- Ясненько, - сочувственно вздохнул Сергей. - Семья большая, зачем рисковать? А так, гляди, и кусок какой отломится.
- А вот туг вы не правы, - вспыхнул участковый. - Денег мне их поганых не надо. Ни копейки ни у кого не взял, хотя и предлагали, если честно.
У меня со Страусом джентльменское соглашение, можно сказать. Я всю его клиентуру знаю, и они по струночке ходят, за то время, что я туг работаю, у меня на участке ни разборок, ни поножовщины не было. А если иногда залетные почудят - так этим я быстро мозги вправляю и Страус мне помогает.
- Да, - подытожил Сергей, - по всему выходит, что ты парень не промах, только чуточку трусоват.
- Я? Ха... - искренне хохотнул старлей. - Да, именно за трусость мне и дали в Афгане "Боевое Красное" да две медали. Исключительно за трусость. А только я так скажу, - участковый посерьезнел. - Пока мы с этой публикой, я имею в виду Страуса и ему подобных, будем цацкаться - ни хрена, никакого порядка в стране не будет.
- А что же с ними надо делать? - склонил голову набок Надеждин.
- Стрелять, стрелять, как в семнадцатом, без разборок, - с неожиданной злостью сквозь зубы процедил старлей.
