Дарья Калинина - Перчик на десерт
— Но зачем ты это сделала? — спросил Никита.
— А что, вам хотелось бы сидеть на этой даче, тихо сходя с ума и подозревая друг друга? Так у нас по крайней мере есть шанс успокоиться и подумать на досуге, кто же из нас прикончил Серегу.
— Но ты ввела в заблуждение милицию, — растерянно сказала Юля. — Нет, я не могу понять, зачем ты это сделала! Так они, глядишь, и нашли бы преступника, а теперь я даже не знаю, кого они найдут, если примутся искать несуществующего убийцу.
— Почему же несуществующего, — еще тише, чем в первый раз, сказала Инна. — Он существует, только он не где-то далеко, а среди нас.
— О, господи! — простонала Юля. — Я с ума сойду. Просто не могу поверить, что это случилось именно со мной! Убийца у меня в гостях, в страшном сне такое не могло присниться!
— Видишь! — обрадовалась Шура. — Инна была права. Ты уже сейчас психуешь, а что бы было, если бы мы провели на этой даче пару дней в обществе друг друга. Тут одним трупом дело бы уже не обошлось.
— Ну, спасибо, — поблагодарила ее Юля. — Скажите лучше, что делать с «Маздой» Сереги? Кому-то придется отогнать ее в город.
— Думаю, что этим займутся менты, — сказал Артем.
— С какой стати? — удивилась Юля. — А если даже и займутся, то не хватало Галине еще и машину потом у них со стоянки выцарапывать. У нее и без того дел с похоронами будет невпроворот. Ты как хочешь, а я считаю, что мы должны перегнать машину в город. Поскольку Сережа был твоим другом, то ты этим и займешься.
Артем не стал спорить и ушел обговаривать детали дела с Плюшкиным. В город возвращались порознь. В атмосфере возросшей подозрительности это было оптимальным вариантом. Коля согласился подвезти Машу, а также к нему в машину напросились и Шура с Никитой. Им было по пути. Артем был занят машиной Сереги. Таким образом Юля осталась с Инной наедине.
— Может быть, теперь ты скажешь, зачем ты запутала следствие? — спросила у подруги Юля. — Это же просто сумасшествие!
— Я сама найду убийцу! — сказала Инна. — А потом решу, что с ним делать. Не забывай, что там на даче были не только мои знакомые, но еще и моя подруга, которую, несмотря на ее непроходимую глупость, я очень люблю.
— Так ты это затеяла ради меня! — ахнула Юля. — Ты подумала, что это я убила Серегу, и решила защитить меня от ментов?
— Ну, скажем так, у меня мелькнула мысль, что ты способна прикончить Серегу. И я тебя не осуждаю, он был на редкость неприятным типом.
— Ну и ну, — только и смогла выдавить из себя Юля. — Ты что, и в самом деле считаешь, будто я способна убить человека только из-за того, что он отказался переставить свою машину?
— Ты была в таком состоянии… — замялась Инна. — Конечно, будь ты трезвая, я бы никогда не подумала, что ты способна убить. Но тут ведь и убийство было такое смазанное. То ли убийство, то ли несчастный случай в пылу ссоры. А в том, что такая ссора могла быть, я ничуть не сомневалась. Вспомни, и Артем в первую очередь заподозрил именно тебя.
Да и все мы, когда увидели тебя возле трупа Сереги, подумали об одном и том же. Это сейчас я понимаю, что убить его мог кто угодно, но тогда я видела лишь тебя, стоящую у тела мертвеца. Поэтому, пока ты вызывала ментов, я потихоньку переобулась в кроссовки и помчалась в сад.
— Инна, я очень тронута, что ты пыталась меня защитить от правосудия, но я не убивала, — сказала Юля, пристально глядя перед собой на дорогу. — И я была бы тебе очень благодарна, если бы ты оставила свои попытки поссорить нас с Артемом.
— И не думаю я вас ссорить, — возмутилась Инна. — Живи с кем хочешь. Хоть с папуасом, я тебе и слова не скажу.
— Значит, нам самим предстоит найти убийцу, — сказала Юля. — Ты ведь согласна, что мы должны это сделать? Это наш долг по отношению к Сереге. Видишь ли, я говорю это тебе, потому что ты единственная, в ком я уверена почти так же, как в самой себе. Ты единственная из нашей компании раньше не встречалась с ним, и поссориться ты тоже с ним не успела, поэтому у тебя не было повода убивать его.
Правильно?
— Да, — согласилась Инна. — Очень верно подмечено.
— С чего бы ты начала расследование?
— С визита к его родным, — сказала Инна. — Нужно посмотреть, как он жил. Послушать, что скажет его жена. Посмотреть на родителей. Но главное, конечно, жена. Хочу посмотреть на эту героическую женщину.
— Тебе это удастся сделать уже сегодня, — сказала Юля, резко поворачивая машину. — Только ничего героического в Галине нет. Холодная, расчетливая стерва, которая умела создать видимость счастливой семейной жизни.
— Куда это ты повернула?
— Поедем к Галине. Хочу посмотреть ей в глаза, когда Артем сообщит ей о смерти Сереги.
Но девушки опоздали. Когда они вошли, Галина уже рыдала, сидя на диване и прижав к глазам накрахмаленный платочек ослепительной белизны.
— Этого не может быть, — твердила женщина. — Не может быть. Я не верю.
По комнате всюду были разбросаны вещи и стояли чемоданы. Галина явно только что вернулась из поездки. Так оно и оказалось, она ездила к маме.
Вернулась, а тут такое горе. Артем сидел возле нее на диване и, пытаясь успокоить, поглаживал ее по плечу. Вся гамма недовольства отразилась у него на лице, когда он увидел входящую Юлю.
— Как ты тут оказалась? — спросил он.
— Дверь была не заперта.
— Нет, я имею в виду, зачем ты сюда приехала?
Мы же договорились, что я сам сообщу Галине о смерти ее мужа.
— Господи, Юля, — подняла заплаканное лицо Галина. — Неужели про Сережу.., правда?
Юля кивнула, изумленно рассматривая Галину.
Похоже, что та не притворялась. Во всяком случае, глаза у свежеиспеченной вдовы опухли вполне натурально, тушь потекла, да и вообще вся косметика размазалась. Такой видеть ее Юле еще не приходилось. Ухоженная до чопорности Галина казалась теперь совершенно другой женщиной.
Впрочем, следила она не только за своей внешностью, но и за чистотой в квартире. Найти здесь соринку было бы редким Ч П. Зато домработницы менялись одна за другой, не выдерживая непомерных требований, которые предъявляла им Галина. Молодая вдова горько рыдала в комнате, явно служившей для приема гостей.
Пол из вишневого паркета имел замысловатый узор. Мебель была явно итальянского производства.
Почетное место на самой большой стене гостиной занимала коллекция холодного оружия — начиная от простенького военного кортика и кончая булатным мечом, который мог украсить любую коллекцию.
В углах поблескивали стеклом высокие витрины, за которыми хранились предметы древнего быта — греческие миски и горшки, испещренные черными фигурками по терракоте либо красными фигурками по черному лаку, китайские фарфоровые вазы и чаши, шкатулки, колокольчики, коробочки, вырезанные из кости. И среди этого великолепия рыдала молодая женщина.
— Но кому? Кому понадобилось его убивать? — твердила Галина.
— Ты хотя бы догадываешься, кто это мог быть? — спросила Инна.
Галина с недоумением посмотрела на нее.
— Познакомьтесь, это моя подруга Инна, — поспешно представила девушек друг другу Юля. — Инна работает в частном детективном агентстве. Так что она поможет нам найти преступника.
— Я заплачу любые деньги! — воскликнула Галина. — Найдите убийцу. Я не кровожадна, но я должна понять — почему, кто?
И она снова зарыдала.
— Если ты будешь реветь, то мы никогда убийцу не найдем, — сказала Инна.
— Но чем я могу помочь? — удивилась Галина. — Я не представляю, кто мог его убить.
— Это понятно, но хоть что-то ты должна знать про своего мужа, — сказала Юля. — Постарайся вспомнить — это важно. Какие-нибудь подробности из его жизни.
Галина задумалась.
— Он был страшный бабник, — наконец сказала она. — Просто ни одной юбки не мог пропустить. Ну, честное слово, ни одной. На молодых и старых лез.
К новой жене своего отца — Веронике тоже приставал. Я даже одно время думала, что он и сестру свою обрюхатил. Поэтому она так внезапно и исчезла.
— Сестру?! — удивленно воскликнул Тема. — Галя, ты что-то путаешь. У Сереги не было никакой сестры. Он единственный сын своего отца.
— Ты просто не знаешь, — всхлипнула Галя. — Я и сама узнала совершенно случайно. Сестра была, только придурковатая, и ее старались не показывать.
Держали у какой-то бабки в деревне.
— Ты ее видела?
— Всего один раз. Когда ее привезли в город.
Мне она не показалась сумасшедшей. Обычная девочка-подросток, лет четырнадцати. Длинноногая, нечесаная и грязноватая то ли от слез, то ли с дороги.
Но глаза у нее были умные, а взгляд живой. Всякие ущербные и убогие вызывают у меня особое чувство, его не спутаешь ни с каким другим. Ползет озноб по хребту, и хочется бежать прочь. А тут я смотрела на нее и ничего такого не чувствовала. Она мне даже понравилась. Если бы ее помыть и приодеть, то была бы даже очень славной девочкой.
