Катя Чудакова - Золотой поросенок для Дуремара

Но — нетушки! В рамки немецких «3 К» (Kinder, KЭche, Kirche — дети, кухня, церковь) современную женщину уже никак не впихнешь.

В общем, необычные истории-расследования, в которых журналистка Алина Перова (до замужества Алина была Перовой) раскрывала секреты тех самых дамочек, которые составляют сливки московской тусовки, сделали ее звездой журналистики, тиражи «Варвары» подпрыгнули до невиданных высот, ее стали называть московской Кэрри Брэндшоу. Но была и теневая сторона успеха — Алина нажила себе огромное количество врагов. Причем, среди них были, само собой, и «героини» ее скандальных очерков, и конкурирующие издания.

Где она откапывала компромат? Иногда и копать сильно не надо было — стоило только собрать и обобщить известные всем факты, как сразу же становилось все ясно — на какие деньги мадам З. открыла несколько бутиков дизайнерской одежды через пару месяцев после того, как на Урале объявил себя банкротом ее бывший (по документам) муж.

Как получила престижную премию безголосая певица Н., любовница нефтяного магната Р.? И тому подобное. Алина не называла фамилии своих жертв, но догадаться, кто оказался в этот раз под обстрелом Перовой, не составляло никакого труда. Особенно для самих жертв и их окружения, которое тоже состояло из бывших или будущих объектов для «упражнений» неутомимой журналистки.

Как ни парадоксально, но героини этих «женских историй» как ни в чем не бывало приглашали и дальше Алину на свои сборища, изображая дружеское расположение, и с удовольствием сообщали пикантные подробности из жизни лучших подруг. Так продолжалось какое-то время, пока однажды на страницах «Варвары» в цикле «История происхождения миллионов в дамском портмоне, или Как стать миллионершей» не появилась статья «Пилите, Шура, гири золотые».

Используя в качестве заголовка сакраментальную фразу Паниковского из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова, Алина рассказала историю некой Шурочки В., владелицы нескольких элитных фитнес-центров с массажными кабинетами, под вывеской которых предоставлялись услуги весьма определенного свойства. Совсем несложно было догадаться, что под Шурочкой подразумевалась Александра Вольская, известная московской тусовке как «Железная Алекс».

Мадам Вольская ковала монету сама, ей не нужны были никакие мужья-банкиры и любовники-олигархи. В семнадцать лет она ушла из дома, в восемнадцать попала в турецкий бордель, но, в отличие от других девушек, превращающихся там в безвольных опустившихся наркоманок, она через два месяца сумела сбежать, и даже не с пустыми руками. Найти ее не смогли, хотя хозяин не пожалел денег на поиски беглянки. Сашенька месячишко перебилась в заранее подготовленном надежном местечке — у шестнадцатилетнего мальчишки-турчонка, сына местного денежного мешка, влюбившегося в русскую красавицу.

Алина с помощью «подружек» и прочих доброжелателей собрала на Железную Алекс такое досье, что, обладая стяжательскими замашками Остапа Бендера, вполне могла б затребовать за него миллион. Причем, не деревянный, а зеленый.

Нельзя сказать, что Алина была принципиальной бессребреницей. Она ценила те жизненные блага, которые можно иметь только с тугим кошельком в кармане. Но она очень неплохо зарабатывала в журнале, имела богатого жениха в Германии — по несколько раз в год они ездили друг к другу в гости и вместе проводили отпуск — в общем, мысль продать папку с компроматом ей в голову не приходила.

Гораздо приятнее была эта слегка скандальная популярность, которая щекотала нервишки и создавала ощущение полнокровной жизни.

Алина осмотрела разгромленный кабинет, собрала свои личные вещи и уехала домой. Не переодеваясь, она завалилась на диван и стала думать.

«Понятно, что разгром моего кабинета и угрозы исходят от кого-то из обиженных „золотых телок“. Естественно, они только заказчицы. А заказ выполнял кто-то из своих. Кто же, кто?»

Её размышления ее прервал телефонный звонок. «Не хочу ни с кем разговаривать. Мне надо прийти в себя, подумать…»

Включился автоответчик:

— Алиночка, дорогая, звоню тебе на работу, а там говорят, что ты ушла. Мобильный выключен и дома тебя нет. Что случилось? Мы ждем тебя сегодня в загородном доме у Ирочки Шиловой, там будет грандиозное гульбище! Ой, кстати! Видела твою последнюю статью… про Шурочку. Это супер! Говорят, Железная Алекс прыгала, как бешеная корова, когда прочитала ее. Вся Москва только об этом и говорит. Приезжай, все хотят тебя видеть!

Выслушав монолог Томочки Муравьевой, бывшей модели, а ныне добропорядочной супруги хозяина процветающей строительной фирмы «ДТМ», Алина задумалась. Томочка в свое время тоже была героиней Алининой статьи. Но зла на нее не держала, наоборот, старательно подчеркивала, что они большие подруги, и все, что было написано — чуть ли не под ее же диктовку.

В случае с Железной Алекс ситуация была несколько другой. Факты, «нарытые» Алиной, могли здорово ударить по репутации мадам Вольской. Тем более что та давно уже прочищала себе дорожку в московскую мэрию. Деньги, бизнес — всего этого ей уже было недостаточно, чтобы ощущать себя хозяйкой жизни и свысока смотреть на «золотых телок», которые были всего лишь приложением к кошелькам своих мужей и любовников.

Мужчины Железную Алекс мало интересовали, впрочем, и в лесбийских связях она замечена не была. Ощущение собственного превосходства — вот, что возбуждало и удовлетворяло ее одновременно. Мужчины иногда милостиво допускались в ее спальню, но она, изображая из себя грузинскую царицу Тамару, просто выбрасывала их наутро, не спросив, как звали. По большому счету, она была мужиком больше, чем большинство знакомых ей мужчин, но природа сделала ее женщиной, как бы в шутку наделив при этом мужским характером.

Естественно, подробности ее молодости держались за семью печатями, сама Алекс болтливостью не отличалась, а из посторонних мало кто знал о ее прошлом. Она настолько вырвалась вперед по социальной лестнице, что все подруги и знакомые молодости остались где-то далеко внизу и, как казалось Алекс, давно потеряли ее из виду.

Алина повстречала одну из «старых знакомых» Александры Вольской в Германии. Это было в один из первых ее приездов к своему будущему мужу. Они были приглашены на день рождения к одному из компаньонов Маркуса.

— Кстати, у него жена русская, — сказал Маркус, когда они собирались ехать в Бремен, где жил компаньон с семьей.

— Любопытно! А где они познакомились?

— В общем, об этом не очень распространяются, но я знаю, что ей пришлось несладко, когда она попала в Германию каким-то хитрым путем. Девушек из Восточной Европы вербовали на работу в рестораны и бары, а потом просто-напросто отбирали у них документы и продавали в бордели.

— Ты что, серьезно? Как это в наше время возможно?

— Это долгая история, доставка «живого товара» была поставлена на широкую ногу. Но Галине повезло больше других — она убежала и сделала заявление в полицию. Такое дело закрутилось… Всплыло несколько действующих лиц…

Алина сумела расположить Галину к себе, и та сама рассказала свою историю жизни в Германии. Именно тогда Алина впервые услышала об Александре Вольской, которая занималась непосредственно распределением девушек по «объектам», а также проводила «обработку» строптивых и несговорчивых. Она вовремя успела уехать обратно в Россию, когда после заявления Галины полиция начала разматывать бизнес современных рабовладельцев. Деньги Александра держала «в чулке», так что, прихватив свои сбережения, она смоталась в Москву. Правда, часть накоплений осталась у ее компаньона — Игоря Пащука, но Александра рассчитывала эти деньги скоро себе вернуть.

В это время вовсю шло развитие новой экономики России, а для борзых и предприимчивых открылось безграничное поле деятельности. Так что Александра вернулась на родину, чтобы с капиталом и «западным» опытом осваивать открывшиеся целинные просторы.

…Размышления Алины прервал незнакомый мужской голос из автоответчика:

— Ну что, Жанна Д'Арк? Может пора угомониться? Следующий раз ведь могут не компьютер, а твою башку разбить… — из телефона доносился мерзкий смешок. — Думай, шавка, на кого ножкой топ!

Выслушав похабную тираду, Алина взяла телефонную трубку и набрала рабочий телефон Маркуса в Германии.

— Не ожидал тебя услышать в такое время. Я думал, ты на работе.

— Все! Никакой работы больше нет. Я ухожу из редакции, уезжаю из Москвы и, если ты еще не передумал, выхожу за тебя замуж!

— Кого же это я должен благодарить за то, что ты, наконец, решилась? Я уже почти полтора года жду от тебя этих слов.

— Ну, вот радуйся, дождался…

Одному Богу известно, какого труда стоило Алине решиться на такой шаг, и Маркус прекрасно понимал это. Именно его понятливость в столь щепетильном вопросе и подкупала Алину, хотя и мучила одновременно. Частенько Алину прорывало на тему: не морочь мужику голову, освободи его от себя, ему пора семью, детей, а ты из своих эгоистических или скажем еще более точно — честолюбивых побуждений — держишь его возле себя, как собака на сене. Но когда благородные порывы совести потихоньку укладывались в спячку, на передовую опять выдвигалась броня эмансипированной женщины: он сам этого хотел, я его ни к чему не принуждаю. Вот и его слова подтверждают то же самое, он сам об этом говорит: