Сергей Ермаков - Акулы шоу-бизнеса
Татьяна вышла из студии, вытащила ключи от автомобиля — джипа «Лексус» — из сумочки, открыла дверцу, села за руль, а сумочку бросила рядом с собой на сиденье. Завела автомобиль и выехала на проспект через ворота охраны. Студия звукозаписи находилась на режимной территории, и проникнуть в нее постороннему не было никакой возможности.
По проспекту она поехала в потоке машин, сигналящих и обгоняющих друг друга. В одном оживленном месте далеко от перехода прямо перед ее машиной выскочила старушка с котомками. Татьяна резко затормозила, чтобы не сбить бабушку, и сама едва не стукнулась головой о руль. Сзади раздался визг тормозов, но водитель удержался, чтобы не въехать в зад иномарке, и стал бешено и рассерженно сигналить. Бабушка стала осыпать ругательствами и проклятиями Татьяну, а она потирала ушибленную о руль грудь. От резкого торможения из сумочки выскочила коробочка контрафактного компакт-диска и свалилась под сиденье. На полу коробочка открылась, и сам круглый диск покатился по полу машины. Старушка-экстремалка, петляя, побежала себе дальше, а Татьяна поспешила нажать на газ.
Отъехав от злополучного места и остановившись на светофоре, она нагнулась, подняла пластинку, положила ее на приборную панель и поехала дальше. Но при разгоне пластинка соскочила с панели и снова упала на пол. Тогда Татьяна подняла диск снова и бросила на сиденье рядом с собой. При торможении на светофоре диск опять соскользнул с кожаного сиденья и упал на пол. Словно хотел, чтобы на него обратили внимание.
— Ну и черт с тобой! — сказала непослушной пластинке Татьяна. — Валяйся на полу! Вот фирменный диск наверняка бы так себя не вел!
Но поскольку с диска, лежащего на коврике под ногами, на Татьяну печально смотрела она сама собственной персоной, то певица все-таки подняла компакт и сунула его в проигрыватель. Раздались первые аккорды заглавной песни альбома — песни, которая крутилась на всех радиостанциях и занимала первые места в строчках всех хит-парадов. Бальган был прав — звук и в самом деле был отвратительным. Ощущение от прослушивания у Татьяны, наверное, было как у скульптора, когда мраморную статую, которую он вытесал из цельного куска, учитывая рисунок мрамора, хозяйственники красят толстым слоем половой краски.
Татьяна заставила себя дослушать песню до, конца, и что-то ее встревожило. Что именно ее встревожило, она понять не могла. Что-то было не так, но что именно? И она поставила песню сначала, но опять не могла понять, что же не так в этом варианте? Тогда она выключила диск и включила первое попавшееся радио. Ждать пришлось недолго — минут через десять на волнах проплаченного Бальганом радиоэфира ее песня зазвучала в том варианте, в котором сама Татьяна привыкла ее слушать. И едва проиграло вступление, она все поняла и вспомнила! Да, конечно, на контрафактном диске есть лишние полтакта, которые и придают гнусно попсовую банальность вступлению песни!!!
И она вспомнила, как решила, что эти полтакта надо убрать, когда уже все было сыграно и записано, а Бальган собирался в Великобританию делать доводку материала. Татьяна тогда еще ему сказала, мол, вырежи на студии в Англии эти полтакта, тогда будет интересное неожиданное вступление и песня приобретет совсем другую окраску. Бальган записал совет Татьяны в свой ноутбук и умчался. Из Великобритании прислал Татьяне получившийся вариант через Интернет, она его одобрила, так и пошла песня в ротацию.
Значит, выходит так, что материал был украден у Татьяны и Бальгана еще до того, как был сделан мастеринг — доводка материала, и до поездки Бальгана в Англию. И обвинять английских и немецких звуковиков в краже не имеет смысла. Украден материал был у кого-то из них — или у нее, или у продюсера. В себе Татьяна была уверена на сто процентов — все диски с отдельными песнями были попрятаны в разных местах ее квартиры, гости к ней не ходили, с журналистами она общалась в кафе, на студии или на концертных площадках.
Значит, материал пропал у Бальгана. Но ведь в его интересах было хранить диски как зеницу ока, ведь по своей ценности они равнялись целому чемодану, набитому стодолларовыми купюрами. Материал пропал — Бальган влез в долги и ничего не заработал.
Но опять же, зная Бальгана, с которым она работала уже два года, Татьяна понимала: этот хват ничего из своих лап не выпустит — у него скрепку со стола украсть невозможно — он все заметит. И даже Святогор не потому не украл дискету, что такой честный, а потому, что вынести ее со студии было просто нереально!
И тут мысли ее непроизвольно вернулись к студийному звукооператору Святогору, которого неожиданно бросила невеста. Очень, очень странной была эта история с неожиданным сказочным появлением, а потом внезапным исчезновением этой безупречно красивой фотомодели в жизни закоренелого неопрятного холостяка — Святогора. Самые разные мысли и подозрения полезли в голову певице, и требовалось немедленно все эти мысли и подозрения разрешить. Татьяна покачала головой, произнесла себе под нос что-то вроде: «Так-так-так», развернула машину и помчалась обратно в студию.
Когда Татьяна, вернувшись назад к студии, позвонила в дверь, та открылась очень быстро. Печальные глаза Святогора, возникшего в полутемном проеме, светились надеждой, что это Анжелика опять к нему вернулась. И хотя надежда эта была эфемерной, ведь в студию никого из посторонних не пускали без предварительного согласования с Бальганом, но все же в сердце звукооператора теплилась надежда, что его возлюбленная перелезла через забор с колючей проволокой наверху или подкупила охрану.
— А-а, это ты… — разочарованно протянул Святогор, повернулся и пошел по коридору.
От долгого сидения за компьютером, клавишными и микшерным пультом его сколиоз, нажитый еще в детстве, обострился, и Святогор ходил, опустив левое плечо значительно ниже правого, и был весь перекособоченный, словно Квазимодо. Ничего, кроме жалости, как мужчина у Татьяны звукооператор не вызывал. Нет, было еще уважение к его гениальным способностям звукооператора, но гениальность не была связана с половыми флюидами.
— Я косметичку забыла, — соврала Татьяна, — а там мои любимые духи…
Но Святогору не было никакого дела до ее косметички, грозовая туча над его головой все сгущалась, едва помещаясь под навесным потолком. Татьяна для виду порылась в комнате отдыха, где они все обычно пили чай, и заглянула в операторскую комнату. Она заметила опять появившуюся фотографию Анжелики на мониторе, на которую не отрываясь смотрел Святогор. Его длинные волосы, забранные сзади в «конский» хвост, тихонько подергивались.
— Она красивая, — сказала Татьяна, подходя ближе.
— Слишком красивая для меня, — ответил Святогор, незаметно вытирая слезу, выступившую на краю глаза.
— Зря ты так думаешь, — сказала Татьяна, присаживаясь на кресло, за которым Алмаз выпивал коньяк, — мужчин любят не за внешнюю красоту, а за ум, талант, положение в обществе. Все это у тебя есть. Тебя же все наши «звезды» уважают, ты лучший звуковик России. Просто тебе нужно разобраться, почему все так произошло.
— Я не хочу ни в чем разбираться, — достаточно грубо ответил обычно сдержанный и терпеливый даже к несносным капризам «звезд» Святогор, — и это вообще не твое дело! Что вы все пристали-то ко мне? Что вам от меня надо?
— Я помочь тебе хочу, потому что ты мне очень симпатичен, — спокойно ответила Татьяна, — я тебя даже люблю как брата…
— Да, вот все вы так… как брата, — зло бросил Святогор, — как брата! А мне не надо как брата… Мне вообще теперь ничего не надо! Сидел вот тут, писал песни, никого не трогал, и буду писать! А она использовала меня и бросила!
— Использовала? — переспросила Татьяна.
Святогор даже испугался, когда Татьяна задала этот вопрос. Это было заметно невооруженным глазом, что он занервничал. В одном Бальган был прав — этот парень не умел врать. Глазки его забегали, он стал суетиться, отвернулся, нажал на кнопку мыши и запустил программу обработки звука на компьютере. Он сделал вид, будто не услышал вопроса Татьяны.
— Так как она тебя использовала? — повторила Таня. — Прописку, что ли, себе у тебя в комнатухе сделала?
— А что, меня никак больше нельзя использовать? — сердито скороговоркой пробормотал звукооператор. — Как мужика меня использовала и смылась!
Он врал и откровенно что-то недоговаривал. Если бы этой фотомодели нужен был «мужичок», самец в том понимании, какое вкладывается в это слово, то такая красотка, как Анжелика, без труда нашла бы себе красавчика-плейбоя, а не сутулого и неопрятного звукооператора. Нет, конечно, Татьяна не была с ним знакома слишком близко, чтобы утверждать что-то о мужских достоинствах и недостатках Святогора, но чисто внешне вряд ли он мог привлечь к себе женщину.
Святогор вообще никому ничего не рассказывал о своей невесте, только фотографию, с которой она улыбалась загадочно, как Мона Лиза, поставил на микшерном пульте и на вопросы Бальгана о том, что она вообще за девица, отвечал скомканно и сжато, просто нехотя, отбивая желание вообще этим вопросом интересоваться.
