Фридрих Незнанский - Профессиональный свидетель
И первое, что увидела перед собой, — страшное, распухшее лицо, нет, синюю морду, которая злобно косилась пустыми черными глазницами.
— А-аааааааа!!!
С диким воплем Анастасия рванула к берегу. Если бы кто-то засек время, которое потребовалось, чтобы преодолеть эти несколько метров до берега, ее рекорд обязательно занесли бы в Книгу Гиннесса. Но никого не было. Вязы, тисы и лимонники по-прежнему шумели листвой. Солнце светило полноценно, напоминая о том, что сейчас — совершенно материалистическое время суток. А в озере между тем плавало нечто, на что Анастасия боялась даже оглядываться. Она вылетела на берег, схватила свои вещи и через лес помчалась к дому, совершенно забыв о том, что она без купальника.
Отец, как она и думала, рубил дрова. При виде дочери топор выпал у него из рук.
Только сейчас она осознала, как выглядит. Растрепанная, мокрая, совершенно голая, с безумными глазами…
— Там что-то в озере! Оно плавает! — стуча зубами, она лихорадочно попыталась натянуть джинсы на мокрое тело.
— Что там такое может плавать? — изумился отец. — Рыба?
Но Анастасия уже тащила его в сторону озера. Страх этот смертный нужно было немедленно ликвидировать.
Близко к берегу она подходить отказалась. Стояла у сосны, ждала отца, пока он был у воды.
— Найди-ка мне палку подлиннее, — наконец отрывисто бросил Локтев.
Потом он скинул с себя одежду, взял длинный сук, протянутый дочерью, и полез в воду.
— Ну что? — нетерпеливо крикнула Анастасия.
Теперь, когда она немного успокоилась, стало стыдно из-за собственной трусости. Так перепугаться… Но ведь там действительно кто-то был, она видела его своими собственными глазами. И щупала руками. Или все-таки насочиняла?
Но вот отец зацепил что-то палкой, как багром, и пошел к берегу, волоча за собой тяжелое тело. Анастасия подошла ближе, взглянула на утопленника, побледнела и села на траву. Стыдно, но все-таки ей стало немного легче. Это — человек, когда он был жив, а сейчас уже нет. Но и не упырь, не монстр, не водяной. Уф-ф… Можно прийти в себя окончательно и… пожалеть его. Вот ведь судьба. Утонул, значит.
7
Турецкий приехал только без четверти десять, хмурый, даже зеленоватый от усталости. Плюхнулся в кресло, кивнул на бутылку коньяка: налей, мол, побыстрее. Выпил полстакана единым махом, потом молча побрел на кухню, что-то достал из холодильника и зачавкал. Про самочувствие Гордеева вообще не спросил. Видно, уж совсем его за здорового держал. Юрию Петровичу даже стало немного обидно. Впрочем, он тут же сказал себе: «Ладно, что я, в самом деле, за кисейная барышня? Сам весь день всех убеждал, что в полном порядке. Значит, так оно и есть, пора уже забыть». Однако это было не совсем правдой. Днем поспать удалось совсем немного. Затылок ломило, а при резком движении зрачками накатывала тошнота. Сотрясение мозга в лучшем виде. Оставалось, конечно, проверенное лекарство — армянский коньяк, запасы которого в квартире (даже несмотря на регулярные варварские набеги Турецкого в компании с Грязновым-старшим) все еще были внушительными.
Гордеев дождался, пока Александр Борисович утолит свой первобытный голод, и сказал:
— Рассказывай.
— Кофе свари сначала.
— Ладно.
Гордеев вытащил банку «Президента», взял турку на две чашки. Спросил по ходу:
— Стреляли из базуки?
— Как ты понимаешь, Юрец, результатов экспертизы пока еще нет, но… думаю, что да. Ты помнишь все, что ты видел?
Гордеев рассказал про военный ЗИЛ, мчавшийся на девочек.
— Номер запомнил?
Гордеев сказал.
— Проверим, конечно. Только если по свежим следам, перекрыв все, что было можно, в центре города, не удалось перехватить грузовик, то сам понимаешь, Юра, каковы шансы. Черт с ним. Тот, кто сидел в ЗИЛе много знать не мог, если вообще грузовик имел какое-то отношение к этой истории.
— Саша, ты часто видишь грузовики внутри Садового кольца? — поинтересовался Гордеев, разливая кофе по чашкам.
— Никогда.
— То-то и оно.
— Что «то-то и оно»?! — разозлился Турецкий. — Тогда объясни мне, как ты все это себе представляешь? При чем тут вообще грузовик, холера его возьми? Стреляли-то явно не из него! Кстати, если хочешь знать, пока что так и не определили откуда. Вероятно, из какой-то неприметной легковой машины. А снаряд из базуки влетел в машину Рудника практически перпендикулярно, в то время как ЗИЛ отъехал уже на полсотни метров в противоход «роллс-ройсу». Народу вокруг полно было, ты сам видел, но никто не заметил, откуда бахнули. Все с такой скоростью случилось, а, кроме того, еще ты со своими пионерскими подвигами внимание на себя здорово переключил. Даже я засмотрелся.
— Ну, знаешь!
— М-м-м… Классный кофе, — как ни в чем не бывало сказал Турецкий. Это был его фирменный стиль: легонько «наехать» и отскочить, посмотреть на реакцию.
— Денису спасибо, его презент, — прокомментировал Гордеев. — Ты хочешь знать, как я себе это представляю? Я думаю, что грузовик должен был максимально оттеснить «ролле» к тротуару Генпрокуратуры и заставить его остановиться у центрального входа.
— Так Рудник и без того это сделал! В смысле постороннего давления.
— Организатор покушения не мог знать, что Рудник так поступит. Точнее, мы понятия об этом не имеем. Ты помнишь наш телефонный разговор? Ты же сам взвился, когда увидел, что Рудник на своем… ну, когда увидел, что Рудник подъезжает, как коронованная особа. Я тоже обалдел. И, между прочим, сразу двинулся ему навстречу, чтобы уговорить припарковаться потактичнее, в сторонке. И, между прочим, если бы не ЗИЛ и не школьницы, ты бы сейчас спиритическим сеансом занимался и с моим духом коньяк распивал.
— Так, значит, тем более ЗИЛ — это случайность.
— Не обязательно, — снова возразил Гордеев. — Это школьницы — случайность! И для меня ситуация была — случайность… Саша, ты сколько лет работаешь в Генпрокуратуре?
— Ну ты спросил!
— Ты припомнишь подобную историю? Чтобы на вашем, что называется, крыльце такие баталии разворачивались? Это, конечно, не убийство Кеннеди в Далласе, но тоже ведь очень не хило. В центре города, на Большой Дмитровке… Тут нет места случайностям.
— Не хило, — согласился Турецкий. — Хотя подобные случаи уже бывали. Даже не раз. Но то были — вызовы! Значит, получается в этом духе?
— А кроме того, ситуация с телефонами!..
Гордеев объяснил Турецкому, что он имеет в виду.
Оказывается, еще утром Рудник знал, что он, Гордеев, уже разговаривал с Турецким.
— Значит, он сам нас и слушал! — немедленно взвился Александр Борисович.
— Не обязательно, — примирительно сказал Гордеев. — Я так не думаю. Я думаю, ему «доброжелатели» об этом сообщили. Те самые, которые его на тот свет и отправили. Продемонстрировали свои возможности. Можно будет организовать проверку моих телефонов?
Турецкий кивнул.
— Славе Грязнову сегодня позвоню, завтра этим займутся те, кому положено, не волнуйся, все проверят по-тихому, никого не спугнут. Если тебя действительно слушают. Но вообще-то, Юра, нехорошее это дело. Чем-то попахивает от него.
— Ты мне это говоришь? — удивился Гордеев. — У меня, можно сказать, учителя на глазах убили. Да еще за компанию с одним из самых богатых людей в стране. Кстати, если хочешь знать, и не школьницы меня спасли, а сам Рудник.
— Как это?
— Помнишь, ты меня спросил, почему мы не вместе приехали, а я сказал, что пробки, дескать, помешали состыковаться?
— Ну.
— Так вот, первоначально действительно предполагалось, что он заедет за мной прямо на Башиловку. Я уже из подъезда вышел, но Рудник позвонил и сказал, что план меняется и чтобы я двигался своим ходом. Вот так-то, понял? А ты про него злословишь. Хороший же был человек, жизнь опять же твоему другу спас.
Это весьма любопытно, — заинтересовался Турецкий, пропуская мимо ушей сентиментальную часть фразы. — Юрка, а как ты думаешь, Рудник тебе с мобилы звонил?
— Думаю, что да, почти уверен. По времени он где-то в пути был. Возможно, с Клеонским встречался.
— Если удастся восстановить его сегодняшние переговоры, возможно, это что-то прояснит. Но как ты понимаешь, после такого взрыва там ничегошеньки не осталось…
Турецкий тяпнул еще коньячку, многозначительно сообщил, что через полчаса он зверски проголодается, после чего вытащил три свои мобилы и стал звонить по всем по очереди: жене, Грязнову-старшему, каким-то знакомым криминалистам, спецам по связи… А в конце, как догадался Гордеев, набрал номер своего старейшего друга и непосредственного босса — зама генерального прокурора по следствию Константина Дмитриевича Меркулова и, фамильярно не здороваясь (скорей всего, они сегодня уже общались не раз), сообщил всего несколько слов:
