Владимир Данихнов - Колыбельная
В глубине души я понимаю, что Аня умерла, хотел сказать Кабанов, но не могу ее отпустить. Еще он хотел сказать, что он вовсе не псих, просто иногда уговаривает себя, что Аня рядом, и действительно видит ее: она стоит посреди комнаты в белом платье и смотрит на него, а он на нее; они смеются от счастья и чуть-чуть от неловкости. До того как она пропала, он никогда не видел ее в белом платье, но всё равно представляет ее именно такой, а в волосах у нее шелковая лента. Он ничего не сказал, однако жена сжала его руку, показывая, что понимает, что у него на уме; боже, какая у нее сухая ладонь, и пальцы едва гнутся, как она похудела за эти недели, сбросила килограмм двадцать, не меньше, теперь она похожа на скелет, обтянутый землистой кожей. Кабанов положил голову ей на плечо и замер. Жена замерла тоже. Я знаю, хотел сказать Кабанов, что со временем горе пройдет и воспоминания поблекнут, но ведь это и есть самое страшное. Он ничего не сказал. Они слышали, как гремит музыка у соседей внизу, как ругаются соседи справа; они тоже ругались когда-то, а теперь им не хочется ругаться, теперь хочется сидеть вместе, ощущая тепло живого человека, и молчать. Кабанов хотел сказать жене, что любит ее, но не сказал, потому что у него пересохло в горле, однако жена поняла и прикоснулась губами к его сухой небритой щеке. Дверь в спальню скрипнула и приоткрылась. Они повернули головы, но это был всего лишь сквозняк, а у соседей слева заработала дрель и застучал молоток.
Гордеев и Кошевой курили возле подъезда. На асфальт медленно опускались желтые листья. Стареющий мужчина в грязной кожаной куртке сгребал палые листья к бордюру. Мужчину звали Ведерников. Он был талантливый пианист. Когда-то им восхищались и пророчили великое будущее. Но он ничего не делал для развития своего таланта и в результате спился и стал дворником. Но Ведерников не унывал. Ему достаточно было знать, что заключенный в нем потенциал гораздо выше, чем у большинства; так сказал ему сам Рябин, а он был пианистом от бога. Это знание позволяло Ведерникову глядеть на прохожих свысока. Он и на Гордеева с Кошевым поглядел свысока, отложив метлу на минуту. Гордеев с Кошевым не заметили взгляда Ведерникова. Они немного постояли возле подъезда, глядя на листопад, и ушли.
Глава восьмая
Танич рос веселым мальчиком. Он пел, танцевал, рассказывал стишки. Бывало, заберется на табуретку и давай рассказывать. Взрослые восхищались позитивным настроем ребенка и дарили ему конфеты, а Танич отдавал конфеты маме, потому что знал, что мама любит сладкое. Мама воспитывала Танича одна, им вечно не хватало денег. Приходилось на всем экономить. Мама часто удивлялась, почему маленький Танич такой веселый, когда им нечего есть. Танич отвечал, что всегда будет веселый, потому что когда он веселый, мама тоже становится веселее. Мама смотрела на сына с восхищением. Вскоре она умерла от рака двенадцатиперстной кишки. На похоронах маленький Танич пел, танцевал, рассказывал стишки. Родственники смотрели на него с ужасом и стыдом. Когда гроб с мамой опустили в могилу, маленький Танич вырвался из рук двоюродной тети и побежал в глубь кладбища. Он бежал быстро, аж пятки сверкали, а памятники и оградки летели ему навстречу. Маленький Танич думал, что сможет бежать долго и вскоре оббежит всю Землю, вернется на это самое место, и мама будет жива — не зря же он отважно преодолевал огромные расстояния. Но он споткнулся о выступающий из земли корень и упал. Земля забилась ему в рот, нога распухла. Где-то рядом шумела река. Танич сидел на земле и глядел перед собой. Взрослые звали его громкими голосами, но он почему-то не мог ответить. Солнце зашло. Прозрачный воздух напитался чернилами ночи. Кроны деревьев шумели в недоступной вышине. Танич шептал «мама-мама-мама», но мама не отзывалась. Тогда маленький Танич стал петь, рассказывать стишки, только танцевать не мог, потому что нога сильно болела. Рано утром его нашел кладбищенский сторож. Мальчик смеялся и шутил, а глаза у него были белые, как молоко. Сторож от страха чуть не пристукнул Танича лопатой. Со временем Танич вырос. Он решил, что дети не должны испытывать кошмары взрослой жизни, подобно ему, и принялся их убивать. Он старался убивать безболезненно, но иногда непослушные дети вырывались и приходилось догонять их и бить камнем по голове. Танич убивал бездомных детей и детей из неблагополучных семей, потому что трезво рассудил, что именно им предстоит больше всего мучений. Однажды у Танича кончились деньги на еду, и он решил попробовать детское мясо и нашел его приятным на вкус; особенно полюбил печенку. Танич не испытывал угрызений совести, когда ел человечину, потому что дети всё равно мертвы: зачем зря пропадать мясу. Он даже купил поваренную книгу, чтоб готовить строго по рецептам. Вскоре Танич научился неплохо готовить и поступил в кулинарный колледж, чтоб научиться готовить еще лучше. В кулинарном колледже Танича за веселый нрав полюбила веснушчатая девушка по имени Настя. Танич ради шутки как-то угостил ее тушеным человеческим мясом; сказал, что это свинина, приготовленная по особому рецепту. Насте не понравилась человечина. Она долго плакала в объятиях Танича, сама не понимая, отчего плачет. Ей казалось, что где-то в мире произошло что-то плохое. Танич устыдился своего поведения и в тот же вечер сделал Насте предложение. Настя обрадовалась. Танич стал подыскивать им жилье. Но время шло, и Танич понимал, что не сумеет найти простое человеческое счастье рядом с Настей. Однажды у них появятся дети, которых в будущем ждут те же кошмары, что и других маленьких озорников. Танич сомневался, что сумеет убить собственного ребенка, и был уверен, что, проявив слабость, обречет малыша на беспросветное существование. Видя, как Настя радуется предстоящей свадьбе, он не решался порвать с ней и мучился от этого. Он даже задумался, не убить ли ее, чтоб она умерла в счастливом неведении, но не решился: могут возникнуть ненужные подозрения. В августе Таничу пришло письмо: умерла двоюродная тетка. Детей и других близких родственников у нее не было, и она оставила свою трехкомнатную квартиру Таничу. Двоюродная тетка жила в южной столице, там же, где Меньшов, Чуркин и другие. Танич не стал долго думать: объявил Насте о разрыве отношений и принялся собирать вещи. Настя погоревала день-другой и нашла утешение в объятьях загорелого электрика, который налаживал проводку в домах горожан. Танича неприятно поразила скорость, с которой Настя о нем забыла. Он позвонил Насте на мобильный и потребовал объяснений. Настя отвечала, что не понимает претензий Танича: он ведь сам ее бросил. Танич утверждал, что подозревал в Насте склонность к измене и хотел проверить ее чувства. Настя ответила, что он выбрал для этого странный способ. Танич поинтересовался, где сейчас Настя: ему надо кое-что сообщить ей с глазу на глаз. Настя не пожелала отвечать на этот провокационный вопрос.
— Я знаю, — закричал Танич, — ты у этого сукиного сына!
— И что?! — завопила Настя. — Ты всё равно не знаешь, где он живет!
Однако Танич знал, где живет электрик, потому что в их небольшом городке почти все всех знали. Он поехал туда, чтоб потребовать объяснений. Электрик встретил его на пороге в майке и семейных трусах. Вышел разговор на повышенных тонах, который со временем перерос в драку. Танич сломал электрику нос, а электрик вывихнул Таничу мизинец. Соседи с интересом наблюдали за сценой. Приехала полиция, бузотеров арестовали. Освободившись, Танич не стал более задерживаться в постылом городишке: побросал нехитрые пожитки в чемодан и отбыл в направлении новой жизни.
Новый город ему не понравился: душный, пыльный, люди злые. Впрочем, его старый город после происшествия с Настей нравился Таничу еще меньше. Первые дни Танич бесцельно шатался по улицам. В новой квартире было слишком много старых вещей, спальня пропахла кошачьим кормом. Танич собирался вынести старье и переклеить обои, но никак не мог начать ремонт. Проходили дни, недели; Танич ничего не делал. Он оправдывал себя тем, что у него полно забот, но на самом деле большую часть времени он проводил в парке, посасывая пивко, или валялся на диване перед включенным телевизором, слушая успокаивающий звук телевизионных помех. Старая мебель зарастала пылью. Танич от скуки теребил стрелку часов на поломанном будильнике или собирал пальцем грязь на полу. Но вот настал день, когда Танич скинул оковы лени и засучил рукава. Через полчаса он закопался в тетиных пластинках: у тети была огромная коллекция. До самого вечера Танич бережно перебирал винилы. На следующий день так и не смог вспомнить, почему не занялся уборкой. С горя пошел в кабак, чтоб напиться, но на полпути передумал, вернулся и уснул на диване, подложив руки под голову.
Деньги, скопленные за годы безмятежной жизни в провинции, заканчивались. Пришла пора искать работу. Танич отправился в бюро занятости, но там была большая очередь, и Танич не стал ее занимать. Увидел на стене объявление: требуются рабочие на завод. Душа стремилась к искусству, и Танич пошел в театр. Через десять минут после начала представления он крепко спал. Храп Танича вызвал негодование почтенной публики. Танича вывели из зала со скандалом. Пожилая женщина из первых рядов всё норовила ткнуть Танича пальцем в глаз. Танич задумался, почему его в последнее время тянет в сон; неужели он чем-то болен? Он записался на прием к терапевту в местную поликлинику. Бабушки в очереди смотрели на Танича с неодобрением. Наконец Танич вошел в кабинет. Медсестра куда-то отлучилась, а врач положил голову на бумаги и задремал; это был пожилой мужчина с кожей, похожей на древний пергамент. Полночи внуки не давали ему спать, гремя чем-то в детской, а тут выдалась свободная минутка. Танич сделал вывод, что раз даже доктор спит в рабочее время, то Танич ничем не болен, просто в этом городе все любят поспать. Он вышел из кабинета, аккуратно прикрыв за собой дверь.
