Чингиз Абдуллаев - Манипулятор
Паша вернулся с лечащим врачом, мужчиной средних лет, в помятом белом халате. У него была круглая голова, редкие, словно завитые, каштановые волосы, крупный мясистый нос. Подойдя к Петровскому, он коротко представился.
— Михаил Сидоров.
— Очень приятно. — Петровский пожал протянутую руку. — Я из Центральной избирательной комиссии, из Москвы, Святослав Петровский. Вы, наверно, знаете, что ваш пациент был зарегистрирован кандидатом в депутаты Государственной думы по вашему избирательному округу.
— Он и Качанов, — кивнул врач, — об этом знают все наши жители.
— И за кого вы лично собираетесь голосовать? — поинтересовался Святослав Олегович. — Если, конечно, не секрет?
— Никакого секрета. Только за Качанова. Он деловой мужик, у него есть деньги, связи. А этот несчастный приличного дома до сих пор не имеет. Если он себе ничего пробить не может, разве сумеет для нас что - нибудь сделать? Зачем нам такой депутат? — пожал плечами Сидоров.
— Справедливо, — поддержал его Петровский, — но спасать нужно всех, независимо от ваших политических воззрений.
— Кто же его убивать собирается? — пошутил Сидоров. — Он и так уже не жилец. Никто не виноват, что Нечипоренко попал в такую аварию. Мы сами не верили, что он столько протянет.
— Очень жаль, — посочувствовал Петровский, — но я поэтому сюда и приехал. Вы знаете, какие деньги тратятся на избирательные кампании? Это очень накладно и для вашего города, и для вашей области в целом. Но если вдруг Нечипоренко умрет, придется назначать новые выборы. Вы понимаете, насколько это сложно в материальном, да и в моральном плане? Любой будущий кандидат будет считать, что он как бы занимает место погибшего. Это очень сложная этическая проблема.
Сидоров, не понимая, почему ему об этом говорят, молча слушал.
— Было бы правильнее, если бы вам удалось продержать Нечипоренко еще два дня, — сказал наконец главное Петровский. — Тогда нам не пришлось бы отменять выборы и все прошло бы спокойно.
— Он не протянет два дня, — убежденно возразил врач. — Никак не протянет. Счет идет на часы, может, даже на минуты.
— Нужно подумать о тысячах избирателей, — пояснил Петровский, — они не виноваты, что так получилось. Вы лишаете их права выбора. Они должны сами решать, кто им нужен в качестве депутата. Вот вы для себя решили. И сделали правильный выбор. Но дайте и остальным решить для себя. — Он говорил тихо и проникновенно. Замотанному на тяжелой работе врачу даже не пришло в голову спросить: какой же у людей может быть выбор, если один из кандидатов уже почти погиб? И вообще, о чем тут речь? Ведь в случае невероятной победы Нечипоренко ему уже все равно не быть депутатом Государственной думы.
— Я с вами согласен, — устало вымолвил Сидоров. — Но мы не в силах его спасти.
— Нужно его поддержать, — показал на запертую дверь Петровский. — У вас же есть некоторые возможности. Прямые инъекции в сердце, различные лекарства, которые продержали бы несчастного до воскресенья.
— А потом? — наконец спросил врач.
— Потом состоятся выборы, на которых наверняка победит Качанов. А несчастного журналиста мы похороним с почестями, поставим ему памятник как символу демократии в вашем городе, — не удержался от злого сарказма Петровский.
Сидоров нахмурился.
— Мы можем постараться, но нет никакой гарантии… И у нас нет таких лекарств.
Святослав Олегович бешеными глазами глянул на Бубенцова. Паша давно должен был достать все необходимые лекарства.
— Дайте список, — мягким голосом произнес он. — Я думаю, мы найдем все лекарства. И еще одно небольшое одолжение. Я хотел бы, чтобы вы подежурили у его постели эти два дня. Вернее уже один. Две ночи и один день.
— Моя смена кончается утром, — нерешительно сообщил Сидоров.
— Знаю, — Петровский умел быть убедительным, — но это моя личная просьба.
И еще небольшой презент. — Он кивнул Бубенцову, и тот достал конверт.
— Здесь тысяча долларов. — Святослав Олегович протянул конверт врачу. — На любые возможные издержки. Это лично вам, независимо от того, чем окончатся ваши усилия. Но если наш друг будет жив к воскресенью, вы получите в два раза большую сумму. Сидоров посмотрел на конверт. Для врача, получающего не более семидесяти долларов в месяц, такие деньги — целое состояние. Он заколебался. Затем честно признался:
— Ничего не могу обещать.
— Я же понимаю, с кем разговариваю, — проникновенно проговорил Святослав Олегович. — Сразу видно, что вы порядочный человек. Я знаю, вы сделаете все от вас зависящее, чтобы помочь несчастному журналисту. И спасибо вам заранее. — Он сунул конверт в руку опешившего врача, после чего повернулся и пошел к выходу. Сделав несколько шагов, обернулся и, глянув на врача, по-прежнему стоящего в коридоре со злополучным конвертом, добавил:
— И еще. Если вдруг с вашим пациентом что-то случится, не спешите сообщать об этом его родственникам и друзьям. Лучше предупредите сначала нас. Так будет правильно. Наши сотрудники будут постоянно дежурить в больнице. Вы меня понимаете?
Сидоров растерянно кивнул.
— Но наш главврач, — напомнил он, — я обязан ему докладывать.
— С ним мы тоже поговорим, — пообещал Петровский.
Они прошли к выходу из реанимационного отделения.
— Когда я вас слушаю, просто обо всем забываю, — признался Паша. — Как же здорово вы работаете! Умеете разговаривать с каждым.
— Умею, — согласился Петровский. — Один раз это умение спасло мне жизнь. Давно, лет восемь назад. Ладно, поехали к главному врачу. У нас впереди еще много встреч.
ВОСПОМИНАНИЯ
Восемь лет назад их агентство впервые применило методы, о которых Петровский даже не думал, создавая «Миллениум». Но именно тогда он понял, что в любом случае нужно драться изо всех сил, используя все возможности до конца. Посланцы из Северобайкальска прилетели в Москву, чтобы заручиться поддержкой опытных специалистов для избрания своего мэра. Через Яшу Слаповского они вышли на агентство «Миллениум». В начале девяносто пятого года по всей стране шли криминальные войны с переделами собственности. Во многих местах власть как таковая просто отсутствовала, а уголовный кодекс подменялся понятиями бандитов. Все торговые точки облагались налогами рэкетиров, и часть получаемых денег шла на подкуп сотрудников правоохранительных органов. Общий беспредел дополняла картина всевластия олигархов, создающих собственные охранные структуры, которые жестко конкурировали не только друг с другом, но и со спецслужбами.
Петровский принял гостей и сразу понял все проблемы, которые придется решить его агентству. Предстояло бросить вызов всесильному мэру города, где все контролировала местная мафия. «Северобайкальское нефтяное объединение» поддерживало не только городские структуры. Его руководители решали, кому быть мэром, кого назначить начальником милиции, кого — прокурором. Все подчинялось управляющему СНО — всевластному хозяину региона.
Но такое положение не могло долго сохраняться. Набирающие силу финансовые структуры не хотели больше мириться с откровенным рэкетом сотрудников СНО. Кроме того, городские власти и мэр окончательно погрязли в коррупции, даже не скрывая своих доходов. Мэр города регулярно вылетал в Швейцарию для отдыха на самых дорогих горнолыжных курортах, всем было известно, что у него есть дом во Франции, куда он частенько наведывается. Люди замерзали в своих квартирах, отключенных от тепла и света, пока городской глава пребывал на Средиземноморском побережье. Он пользовался мощной поддержкой нефтяной компании, определяющей всю политику города.
Слаповский не скрывал, что прибывшие гости представляют интересы конкурентов СНО, и просил Петровского помочь им в избирательной компании. Святослав Олегович отправил в Северобайкальск специалистов и довольно быстро выяснил, что популярность действующего мэра практически на нуле. В случае честных выборов он не набрал бы и нескольких процентов. Но таких выборов здесь не могло быть по опрелению. На всех избирательных участках сидели люди мэра, которые просто меняли одни бюллетени на другие, с нужными результатами. Милиция, призванная обеспечивать порядок, поддерживала весь этот беспредел.
С такой ситуацией Петровский еще не сталкивался. Здесь не могли помочь ни привычные избирательные технологии, ни поддержка избирателей. Замордованное население Северобайкальска было готово издать любого кандидата, рискнувшего бросить вызов действующему мэру, лишь бы избавиться от прочно осевших в городе бандитских структур.
Посланцев «Миллениума» там быстро выявили, избили и выбросили из города, Петровский обратился в суд, но судьи не могли ему ничем помочь. Лишь через три месяца сотрудники агентства с трудом пробили регистрацию своего кандидата, обойдя многочисленные преграды, которые возжигала перед ними послушная мэру избирательная комиссия.
