Нина Васина - Дурочка (Ожидание гусеницы)
— И его предсмертную записку, да? — Лукреция толкнула лейтенанта кулаком в плечо.
Он улыбнулся жалко:
— Не надо, пожалуйста…
Лукреция ударила сильней и размахнулась левой. Раков уклонился от удара в челюсть, захватил ее кулак и зашептал:
— Вы поймите, я не хотел ничего плохого. В тот момент меня больше беспокоила проблема собственного рабства. И вам тогда ничего не угрожало. Это уже потом, когда вас задержали…
— Ты слишком прыткий, — Лукреция, нахмурившись, выдернула руку. — Ты… Ты меня все время нервируешь! Я хочу помыться и отдохнуть. Знаешь о диагнозе моей дочери?
— Я не врач, — отбился Раков.
— Это точно! — Лукреция быстро пошла к крыльцу. — Ты — интриган и шантажист.
Сватовство лейтенанта
Лукреция с тихим стоном и Туся с подвыванием от задавленного плача — обнялись. Постояли, покачиваясь, расцепились и посмотрели на Аглаю.
— Здравствуй, дочка. Я тебе вот… жениха привела, — жалко улыбнулась Лукреция.
— Из тюрьмы?.. — ужаснулась Туся.
Вошел Раков.
— Это Флигель, — заметила Аглая и двумя пальцами потрогала рукав маминого плаща, что означало просто бурю тревожных эмоций. — Флигеля зовут Антон Раков.
— Прекрасно, вы уже знакомы, — Лукреция сочла представление их друг другу законченным и пошла к ванной, скинув Тусе плащ.
Некоторое время молодые были одни — домработница в ванной потребовала от хозяйки объяснений. Аглая застыла на месте, глядя перед собой в никуда. Раков прошелся по гостиной, дошел до стола у окна, за которым обычно писала Аглая, и тронул пальцем карандашный набросок.
Аглая резко вздохнула — как всхлипнула. Раков застыл и медленно убрал руку от рисунка. Девушка выдохнула. Туся принесла поднос с чайником и чашками. Она была в своей рабочей одежде — мешковатом зеленом комбинезоне с широкими лямками поверх байковой рубашки.
— Садись, женишок, чаю попьем.
— А я бы поел чего-нибудь горячего, — с улыбкой заметил «женишок». — У вас супом пахнет. С потрошками?
— С куриными пупками, — удивилась его нюху Туся.
Раков глубоко втянул воздух, закрыв глаза.
— Ладно, не изображай тут… — пробурчала домработница. — Если суп есть, то идем в кухню. И — руки вымыть!
Прошли в большую кухню-столовую — встроенная рабочая часть с современной техникой и древний зеленый абажур с золотой бахромой над древним дубовым столом. Лейтенант осмотрелся у раковины, уважительно кивнул и заметил:
— Ничего так кухонька. Метров двадцать?
Туся с половником застыла у парящей кастрюли. Поджала губы и «обмеряла» глазами жениха.
— Двадцать три с половиной. Не туда! Это место хозяйки. Садись спиной к террасе.
— После вас, — лейтенант отодвинул стул и посмотрел на Аглаю.
Девушка села рядом с Раковым, внимательно осмотрела содержимое его тарелки, подвинулась поближе и зачерпнула ложкой. Лейтенант быстро справился с замешательством, взял другую ложку, выловил куриный желудок, подул на него и протянул Аглае. Девушка рассмотрела желудок с пристрастием исследователя и отодвинулась, покачав головой. Туся поставила перед нею чашку с пустым бульоном.
— И что, интересно, ты будешь делать с такой невестой? — спросила Туся, усаживаясь напротив.
— Какой — такой?..
— Она же умом застряла в восьмилетнем возрасте.
— Я на нее смотреть буду. Еще… есть у меня мечта, не знаю, как сказать…
— Ты, главное, следи за языком в присутствии ребенка, — ехидно посоветовала Туся. — Мечта у него…
— Я хочу ее… расчесывать и косу заплетать, — Раков низко наклонился к тарелке и покраснел ушами.
Туся растерялась. Аглая оцепенела над чашкой. А лейтенант через полминуты выпрямился и весело посмотрел на домработницу.
— С детства не ел такого супа. Спасибо, вы мне просто душу согрели.
— Где жить будешь, тут или в городе? — по-деловому поинтересовалась Туся, стараясь серьезностью скрыть вдруг возникшую жалость к лейтенанту и симпатию. — Тут места больше — все же два этажа, и на всем готовом будешь, хоть Лушка и обещала, что за двоими мне убираться, но уж как-нибудь… И это не дача государственная, как за деревней настроили для номенклатуры. Этот дом наследный, хозяйке от отца перешел, никто не отнимет в случае переворота.
— Жениться бы сначала, — усмехнулся Раков и посмотрел на Аглаю.
— А чего тебе эта женитьба даст? Ни поговорить с невестой, ни приласкать… Подступаться придется по сантиметру в день, а иначе — припадки с членовредительством, спаси Господи. Ох, мальчик… Дорого тебе Москва станет.
В столовую вошла Лукреция в махровом халате, с полотенцем на голове.
— Не будет он здесь жить, — объявила она, наливая себе суп.
— Почему? — вдруг спросила Аглая.
Домработница с хозяйкой переглянулись.
— Потому что ты ходишь по дому голая, — сказала Смирновская, усаживаясь на свое место за столом. — Вот приучишься одеваться, прежде чем выходить из своей комнаты, чистить зубы без напоминания, не раскидывать использованные прокладки в ванной по полу, тогда посмотрим.
— Я хочу, чтоб он жил здесь! — Аглая встала и обиженно посмотрела на мать.
— Хочу!.. Я тоже хочу, чтобы ты трусы меняла каждый день, а не надевала вчерашние, которые закинула с вечера под кровать.
— Я буду, буду надевать чистые каждый день!.. Ну, пожалуйста, пусть он останется!
— Я обещаю… — Раков тоже встал, — приезжать на каждые выходные.
— Вот и отлично, — уныло констатировала Лукреция. — Сегодня как раз суббота. Пирог есть будем. С чем пирог? — спросила она погромче у домработницы, застывшей глазами на лице Ракова.
Туся вздрогнула и очнулась:
— С капустой…
Определение понятий
Как лейтенант ни уговаривал отпустить его в Москву, Смирновская была непреклонна: эту ночь он проведет в Усково. В сумерках она позвала Ракова на террасу «посидеть в тумане». Таисия принесла два пледа. Раков только собрался отказаться — вечер случился теплый, как домработница, укрыв хозяйку в кресле, села на стул и закуталась во второй плед сама. Лейтенант вопросительно посмотрел на Смирновскую.
— Туся, он потом привыкнет, что ты — всегда и везде, а пока уйди и послушай за дверью как обычно, — попросила Лукреция.
Таисия кивнула без намека на обиду и вышла.
— Вы ей… — начал было выяснять Раков, но Смирновская устало перебила:
— Доверяю больше чем себе, оттого и жить нам рядом тяжело. Я — ум, а она — честь и совесть нашей с ней эпохи в этом доме. Когда желаешь стать законным зятем? — не меняя интонации, перешла Лукреция к делам.
— Хотелось бы, если это возможно… — Раков растерялся от такого напора, — до третьего октября подать заявление в ЗАГС, потому что еще ждать два месяца, а после зимней сессии будет распределение практики на следующий год…
— Слишком много слов, — скривилась Лукреция. — У меня был нелегкий день. Я устала. Какое заявление? Во вторник распишитесь, я договорюсь, свадьбы не будет, и — никаких гостей. — Она повернулась к приоткрытой двери в кухню, повысила голос: — Но свадебный торт из «Праги» и шампанское обещаю! — и, повернувшись к Ракову: — Паспорт при себе?
Раков вскочил, поднял низ свитера и достал из нагрудного кармана рубашки паспорт. Протянул Лукреции.
— Я думал, вам нужно время, чтобы навести справки…
— Наша Таша тебя проверила, я уверена, — Смирновская пролистала паспорт и вернула его, вложив внутрь бумажку с именем и номером телефона. — Это важно. Аглая на тебя запала. Ты прикасался к ней?
— Я?!
— В смысле, плечом, или брал под руку, — с досадой объяснила Лукреция. — Обычно у нее после постороннего прикосновения бывают припадки.
— В машине, когда мы поехали в город. Я не знал, что делать… Схватил ее руки и крепко сжал. Она сразу успокоилась.
— Ясно, — вздохнула Лукреция. — Тогда чем скорее ты позвонишь по этому номеру и сдашь кровь на все венерические болячки, тем быстрее сможешь выполнить свое обещание перед Аглаей. По поводу посещения Ускова в выходные, или забыл уже? — спросила она у оцепеневшего Ракова. — Имей в виду, она запоминает все. Как ребенок, которому не важно, почему ты не приехал. Значение имеет только то, что ты обещал и не выполнил. Так что поторопись с анализами, потому что пока я не увижу результаты, посещение этого дома исключено. Торт и шампанское будут в московской квартире, там и обговорим твое в ней проживание.
— Вы думаете, что я и Аглая… — прошептал обалдевший Раков, — что я могу с ней…
— Я!.. Могу!.. — Смирновская покачала головой. — Еще один ребенок в доме, честное слово… Если Лайка забредет к тебе в постель в своем обычном утреннем наряде — распущенные волосы и цепочка с крестиком — у меня рука не поднимется пристрелить за изнасилование законного и — главное! — здорового зятя. А вот если ты ее заразишь, дав по-дружески отпить из своей чашки — уничтожу как заразу.
