Евгения и Антон Грановские - Дневник тайных пророчеств
- Вы будете здесь всю ночь?
Она покачала головой:
- Нет. Мне нужно на дежурство. У нас тут рядом отделение для коматозников. Я там дежурю.
- Неприятная, должно быть, работа?
- Приятного мало, - согласилась медсестра. - Смотришь на них, и сердце кровью обливается. Зато если кто-то выйдет из комы - тут уж такая радость!
- Понимаю, - мягко отозвался отец Андрей. Вдруг в висках у него застучало и глаза стала заволакивать багрово-желтая пелена. Дьякона замутило, перед глазами запрыгали кроваво-красные искры и всполохи. Сердце пронзила игла такой тоски, что дьякон едва не взвыл.
- Вот черт… - пробормотал он, стискивая зубы и зажмуривая глаза.
- Что? - взволнованно спросила медсестра. - Вам плохо?
Отец Андрей через силу открыл глаза и слабо улыбнулся:
- Нет, все в порядке.
Его все еще мутило, но кроваво-желтая пелена перед глазами рассеялась. Тоска, захлестнувшая душу дьякона, тоже ушла, оставив после себя отвратительный осадок. Отец Андрей посмотрел на медсестру и вдруг нахмурился.
- Странно… - проговорил он.
- Что странно? - не поняла она.
Дьякон облизнул губы.
- Неприятное предчувствие, - ответил он. - Скажите, Света, а вам обязательно идти сегодня на дежурство?
Девушка неуверенно улыбнулась:
- Конечно. Это ведь моя работа. А что?
Дьякон замер, словно прислушивался к чему-то. Затем вздохнул и ответил:
- Нет, ничего. Просто показалось.
- Ничего удивительного, - сказала с ободряющей улыбкой медсестра. - Вы ведь пережили аварию.
Медсестра встала со стула и быстрым движением разгладила юбку.
- Мне пора, - сказала она. - А вам лучше поспать.
- Я не хочу спать, - ответил отец Андрей.
- Ну, тогда просто полежите и отдохните. Хотите, я включу вам телевизор?
- Не знаю.
- Я включу. Чтобы вам не было скучно. Пульт я оставлю на тумбочке, идет?
- Идет.
Медсестра включила телевизор, снова улыбнулась дьякону и вышла из палаты. Отец Андрей несколько минут лежал, не глядя на экран телевизора, изучая взглядом трещинки на потолке и мучительно о чем-то размышляя. Затем перевел взгляд на экран, взял с тумбочки пульт и прибавил звук.
Телевизор монотонно забубнил:
«…Первый год нового тысячелетия уже три месяца как начался. Несмотря на ужасающие пророчества, ничего страшного с миром не произошло. Как видите, наш мир не рухнул в бездну. Мы по-прежнему живы…»
Дьякон выключил телевизор и устало прикрыл глаза.
13
Отец Андрей задремал, но из дремы его вытащил голос медсестры.
- Больной, вы не спите? - спросила она громким шепотом.
- Нет, - ответил дьякон, улыбаясь и открывая глаза.
Он взглянул на медсестру, и улыбка сошла с его лица. Медсестра, стоявшая у двери, была полной противоположностью Светлане - приземистая, чернявая, ширококостная, с некрасивым, грубо и как бы наспех вылепленным лицом.
- А где Светлана? - спросил отец Андрей растерянно.
- Ушла на дежурство к коматозникам. Если понадобится - зовите меня. Я буду в коридоре. Вот этот человек, - медсестра ткнула коротким пальцем в бок своему спутнику, - хочет с вами познакомиться. Я справлялась у доктора - он разрешил.
Дьякон перевел взгляд на человека, мнущегося у двери. Это был пожилой мужчина, крупный, но с маленькой и совершенно лысой головой. Лицо у него было темным и морщинистым, как печеное яблоко, но, судя по осанке и широким плечам, старик все еще был крепок, как старый дуб. Неожиданный посетитель улыбался дьякону смущенной и извиняющейся улыбкой.
- Это водитель джипа, под колеса которого вы угодили, - объяснила медсестра. - Он чувствует себя виноватым и пришел извиниться.
Старик выступил вперед и заговорил глуховатым голосом:
- Я прошу прощения за то, что потревожил вас. Вы, наверное, все еще слабы, а я…
- Ничего страшного, - заверил его дьякон. - Я уже в норме.
Лицо старика слегка прояснилось.
- Да, - кивнул он. - Самое страшное уже позади. И для вас, и для меня. Вам, конечно, пришлось совсем туго. Но я тоже сильно перенервничал.
- Он привез вас в больницу, - пояснила медсестра. - И все это время ждал, пока вы придете в себя.
- Только на десять минут отлучился - кофейку купить, - извиняющимся голосом сказал старик. - Прихожу - а мне говорят, что вы уже разговариваете. Ну, я сразу к вам - извиняться.
- Насколько я знаю, виноват в аварии я, - мягко возразил дьякон. - Значит, извиняться нужно мне, а не вам. Вы уж не сердитесь на меня. До сих пор не понимаю, как я оказался на проезжей части. Вы сами-то целы?
Старик подошел к кровати и присел на стул.
- Да мне-то что сделается, - сказал он, глядя на дьякона добрыми и мутными, как у старого пса, глазами. - Слегка тряхнуло, только и всего.
- Сколько я вам должен за ремонт машины? - прямо спросил дьякон.
- За ремонт? - Старик улыбнулся. - Да господь с вами, ничего не должны. Две легкие вмятины, их и не разглядишь без очков. Вы лучше о себе думайте. Чтобы поправиться скорей. Ну а как надумаете домой - так я вас сам отвезу. Куда прикажете.
Отец Андрей стушевался.
- Вы слишком добры, - смущенно пробормотал он. - Если я могу чем-то…
- Можете, - весело кивнул старик. - У меня не так много друзей. Как-нибудь потом, когда выздоровеете, попьем вместе кофейку. Ну, или чего покрепче.
Старик лукаво подмигнул дьякону.
- Обязательно, - сказал в ответ отец Андрей. - Обязательно попьем. И думаю, что скоро. Залеживаться я здесь не собираюсь.
Дьякон покосился на медсестру и тихо проговорил, стараясь, чтобы слышал его только старик:
- Скажите, а вы больше никого не видели? Там, на проезжей части?
- Э-э… - растерянно протянул старик.
- Вместе со мной, - быстро пояснил отец Андрей. - Я один выскочил? Или рядом со мной кто-то был? Я плохо помню, что произошло. Но мне кажется, что я за кем-то гнался.
- Вот оно что, - понимающе проговорил старик. Он нахмурил коричневый морщинистый лоб, подумал несколько секунд, затем покачал лысой головой: - Нет. Не разглядел. Я и вас-то в последний момент увидел. Вдарил по тормозам, да уже поздно.
Дьякон разочарованно вздохнул.
- Да, конечно, - кивнул он.
Увидев, что дьякон расстроен, старик снова забеспокоился.
- А может, не было никого? - сказал он успокаивающим голосом. - Может, вы просто запамятовали? Врач сказал, что у вас был шок.
- Да, - пробормотал дьякон. - Вполне возможно.
- Дедушка, вы обещали, что не больше пяти минут! - напомнила от двери суровая медсестра.
- Да-да, уже ухожу. - Старик поспешно поднялся со стула. - Ну-с, - сказал он, улыбнувшись и протянув руку дьякону, - выздоравливайте. А как только поправитесь - транспорт и почетный эскорт будут ждать вас у самых дверей больницы.
- Огромное спасибо, - поблагодарил отец Андрей. - И еще раз простите мне эту дурость.
Старик пожал дьякону руку, повернулся и покорно зашагал за медсестрой, однако на полпути остановился и обернулся.
- Будьте осторожны, - сказал он. - Особенно на проезжей части.
- Дедушка! - сурово окликнула медсестра.
- Иду-иду. - Старик виновато развел руками, усмехнулся - дескать, ничего не попишешь - и торопливо засеменил к открытой двери.
Когда дверь за медсестрой и стариком закрылась, дьякон повернулся на бок и прикрыл глаза. Бороться с дремой больше не было сил. Засыпая, он успел подумать, что повел себя совершенно по-свински. Не представился старику сам и не спросил его имени. «Во всем виноват шок», - подумал отец Андрей в собственное оправдание, зевнул и через две секунды забылся мертвым сном.
14
И была тьма. Полная, беспросветная, страшная и блаженная одновременно. Она обволакивала Костолома, как черный, липкий туман, проникала ему в мозг, вылизывала ему глазницы холодным языком, входила в него и становилась им.
Холод замораживал его, делал неподвластным времени, неуязвимым и бессмертным.
«Да! - хотел прошептать Костолом. - Это то, что мне нужно! Я так долго ждал этого!»
Вдруг тьма вокруг стала стремительно сжиматься. И вот вся Вселенная сжалась до размеров маленькой, затхлой кладовки. И тогда его сердце сковал ужас.
- АД! - произнес в голове у Костолома шепелявый старушечий голос. - ТЫ ПОПАЛ В АД, МАЛЕНЬКИЙ МЕРЗАВЕЦ! ЗДЕСЬ ТЕБЯ БУДУТ ЖАРИТЬ, КАК СВИНЬЮ, ПОКА ТЫ НЕ ПРЕВРАТИШЬСЯ В ЭСКАЛОП!
- Нет! - хотел крикнуть Костолом. - Это не ад! Не ад!
Но рот его был заткнут чем-то мокрым и осклизлым, как комок грязи. Он стал задыхаться и закашлялся. Окружающее пространство снова погрузилось во тьму.
«Слава богу, - подумал он, - слава богу, это все не по-настоящему».
Но вдруг холод отступил, и тьма, объявшая разум Костолома, слегка расступилась. Сперва он ощутил как бы легкое дуновение ветра и даже различил тихие слова, которые нес ему этот ветер.
«Проснись… - шелестел ветер. - Проснись… Ты нужен мне… Нужен…»
«Нет, - сказал он ветру, не разжимая губ. - Я не хочу. Ты не можешь меня заставить».
Но ветер снова и снова повторял свою шелестящую песню:
