Светлана Алешина - Без шума и пыли (сборник)
– Ты идиот, Гоша! – Второй голос, грубый и властный, принадлежал, без сомнения, Ложкину, которого Гоша называл по имени-отчеству. – Что, нельзя было записку передать?
– Ну… это… – начал было оправдываться Чикин, но Ложкин бесцеремонно перебил его:
– И запомни, я тебе «добро» на торговлю здесь не давал, но если уж ты сам решил, что тебе так проще, то если что – ты меня не знаешь, понял?
Тугая струя ударила в писсуар, в то время как Гоша пытался что-то промямлить в свое оправдание:
– Так я ведь…
– Товар получишь, как обычно, – снова не дал ему договорить Ложкин. – Если нужно больше, так бери больше сразу, я тебе сюда таскать его не буду. Да деньги гони, если все уже распихал.
– Еще одна доза осталась, Григорий Викторович…
– Ну ты и хам, Гоша. – Казалось, что Ложкину нравится проговаривать имя Чикина. – Ты, Гоша, получаешь от меня товар на реализацию по семьдесят, толкаешь по сотне да еще с деньгами думаешь меня динамить. Да я, Гоша, тебе такое динамо устрою!..
Голос Ложкина опустился до шепота, но был таким грозным, что тонкие перегородки в туалете завибрировали.
– Ну что вы, я, конечно… я уже и сам приготовил, – залебезил Гоша. – Вот, пересчитайте, тысяча четыреста, за двадцать доз.
– Я считать не буду, – немного мягче произнес Ложкин. – Ты ведь знаешь, что ошибаться не в твоих интересах. Ты как сапер, Гоша, – хохотнул Григорий Викторович, – можешь ошибиться только один раз. Второй возможности тебе, Гоша, не представится.
– Да, ну… конечно, Григорий Викторович, я все понимаю, только хотел попросить вас: следующий раз дайте тридцать.
– Как скажешь, Гоша, – пробасил Ложкин. – Только теперь деньги вперед, понял?
– Так ведь…
– Понял, я спрашиваю? – не дал ему договорить Ложкин и затопал к выходу. – Скажи еще спасибо, что я тебе отдаю по той же цене.
– Спасибо, спасибо, Григорий Викторович, я все понял, – послышалось уже из-за двери.
Минуты три я неподвижно стояла над журчащим унитазом, переваривая услышанное, потом открыла дверь, выбежала из мужского туалета и забежала в свой родимый.
Взглянув на себя в зеркало, я поразилась, каким бледным было мое лицо. Да-а, пожалуй, Ирине не стоит бояться, что кто-то может обидеть ее брата. Такой и сам сумеет постоять за себя.
Быстренько припудрив лицо и подкрасив губы, я вышла в зал. Ложкина за столиком уже не было, и я присела на табурет у стойки. Чикин, не знавший, что я слышала их недавний разговор, с веселой улыбочкой поспешил ко мне.
– Еще соку, красавица?
Я отрицательно покачала головой и достала из сумочки стодолларовую купюру.
– Нет, Гоша, минералки. – Я положила сотню на стойку.
У Гоши заблестели глазки, но он деньги не взял – видимо, кому попало товар он не отпускал.
– У меня сдачи нет, – хмуро произнес он.
– Да ладно тебе, меня же Ирка послала, – решила я блефануть.
На этот раз я попала прямо в «яблочко».
– Чего ж ты сразу не сказала. – Сотня исчезла со стойки, и на ее месте появился стакан, под которым я заметила белый прямоугольничек.
Я подняла стакан и, накрыв прямоугольничек ладонью, сунула его в сумочку.
– А теперь, Гоша, – я поманила его пальцем, – мне нужно тебя кое о чем спросить.
– Чего еще? – недовольно спросил он, но подошел поближе.
– Ты знал Лешу Замуруева?
– Ну, знал. – Он оторопело посмотрел на меня.
– В каких отношениях он был с Ложкиным?
– Ты че, летишь, подруга? – с угрозой в голосе произнес он.
– Нет, Гошенька, я не лечу, – спокойно ответила я, – а вот если ты не ответишь мне на мои вопросы честно и откровенно, полетишь прямехонько на нары, понял? – Я приподняла свой «Никон» над стойкой так, чтобы он его увидел. – Здесь у меня зафиксировано, как ты торгуешь наркотой. Итак?..
Гоша отрицательно покачал головой:
– Он меня убьет.
– Никто, кроме меня, не узнает, что ты мне сказал, – произнесла я. – И потом я же тебя не спрашиваю, где он берет кокаин, просто скажи мне, как общались Леша и Гриша, вот и все. Но если ты не хочешь говорить… – Я сделала вид, что собираюсь уйти.
– Погоди, – остановил он меня, – ладно, только учти: если он узнает, и мне, и тебе – конец.
– Догадываюсь. – Я снова опустилась на табурет.
– Ну, деловые у них были отношения, что тебя еще интересует?
– Они не ругались?
– Было как-то раз, но о чем они говорили, я не слышал. Только Ложкин вскочил, схватил Замуруева за грудки и почти приподнял над полом.
– Когда это было?
– Не помню точно…
– Гоша… – укоризненно произнесла я.
– Ну говорю же: не помню, – прошептал Чикин, беспокойно озираясь по сторонам, – примерно с месяц назад.
– Вот и умница, Гоша, – похвалила я его, – больше от тебя ничего и не требовалось. – Я достала белый прямоугольный пакетик из сумочки и бросила его на стол. – А порошок свой забери, он мне без надобности.
Гоша мигом смел ладонью белый прямоугольничек и застыл с непроницаемым лицом.
* * *Когда я добралась до машины, поднявшийся на улице ветер основательно растрепал мои волосы. Я запустила двигатель и, пока он прогревался, привела свою голову в божеский вид, не слишком, впрочем, усердствуя. Я уже включила поворотник, собираясь отчалить, как запиликал мобильник. Поставив рычаг переключения передач в нейтральное положение, я вытянула антенну и поднесла трубку к уху.
– Оленька, – услышала я голос Кряжимского, который радовался, словно мальчик, – я узнал!
– Что вы узнали, Сергей Иванович?
– Как что? – удивился он. – То, что ты просила – где у нас можно найти стрихнин.
– И где же?
– Я должен был сразу догадаться, – начал самобичевание Кряжимский. – Ведь мой приятель лечил свою собаку от какого-то нервного осложнения.
– Господи, какая собака, Сергей Иванович? – Теперь настала моя очередь удивляться.
– Ну как же, я недавно тебе говорил, что приятель просил меня найти стрихнин для его собаки.
– Да-да, я вспомнила.
– Ну так вот, стрихнин, оказывается, используют для лечения нервных и психических отклонений, а значит, он может быть в городской психиатрической клинике, – гордо закончил Кряжимский.
– Спасибо, Сергей Иванович, вы молодец, – похвалила я его, – оперативно сработали, занимайтесь пока газетой, а я еду в «Сириус».
– Тебе что-нибудь уже удалось узнать? – поинтересовался он.
– Да, – ответила я, – я узнала, где в нашем городе можно приобрести кокаин.
– А зачем тебе кокаин, – недоумевал Кряжимский, – это же наркотик.
– Действительно, мне он не нужен, – вздохнула я, – зато информация о том, где его можно найти, бывает иногда очень даже полезной.
Я еще раз поблагодарила Кряжимского и нажала на газ. Начинался час пик, но мне удалось кружными путями добраться до Дома молодежи, где располагалось модельное агентство «Сириус», минут за пятнадцать. Еще через несколько минут с огромной коробкой шоколадных конфет под мышкой, прихваченной мной в супермаркете, я проследовала мимо зала, в котором вчера произошла эта трагедия, и ступила в широкий коридор. В него выходило несколько дверей, на каждой была прикреплена латунная табличка.
Пройдя мимо двери с табличкой «директор», я остановилась напротив репетиционного зала. Постучав для проформы пару раз, я открыла дверь и оказалась в просторной комнате с большими зеркалами на стенах и с балетным станком. «Да, – подумала я, – для того чтобы несколько минут сверкать на подиуме, нужно ежедневно потеть у станка. Не позавидуешь их работенке».
Зал казался совсем пустым, но из-за ширмы, стоящей в его дальнем конце, слабо доносились голоса. Я направилась туда, и навстречу мне, видимо, услышав, что хлопнула входная дверь, вышла высокая, на полголовы выше меня, жгучая брюнетка со стрижкой каре.
Посмотрев со своих метра семидесяти трех на нее снизу вверх, я показала на «Никон», с которым почти никогда не расставалась (разве что не спала), и, широко улыбнувшись, произнесла:
– Добрый день, я Ольга Бойкова, фоторепортер из еженедельника «Свидетель». – Там, где можно было не врать, я предпочитала говорить правду и на собственной шкуре убедилась, что это зачастую гораздо выгоднее.
– Здравствуйте. – Брюнетка без особой любезности смотрела на меня.
– Может, попьем чайку? – Протянув коробку с конфетами, я увидела, как загорелись ее глаза.
Видимо, сладости и мучное были исключены из ее рациона.
– А-а, сегодня можно, – махнула она рукой и взяла коробку, – проходите, у нас здесь девичник.
Наташа, так звали брюнетку, познакомила меня с тремя своими подругами, сидящими на диване за ширмой. Улыбчивая шатенка Людмила, женственная, но немного манерная, с изнеженной грацией, точно я была мужчиной, протянула мне свою длинную руку. Я легонько пожала ее.
– Я ваша поклонница, – приветливо сказала она. – Ваша газета одна из немногих, которые стараются выглядеть презентабельно.
– Польщена, – ответила я на ее похвалу, которую, не скрою, слушать было чертовски приятно.
