Джесси Келлерман - Зной
Глория повторила, громче:
— Карл мертв.
Кац выпучил глаза, приобретя облик еще более распутный, чем обычно:
— Шутите.
Она рассказала ему все, а когда закончила, Кац налил себе новую порцию выпивки — и ей налил тоже. Глория пить отказалась — просто ждала, когда он скажет что-нибудь толковое.
— Исусе Христе, — произнес он. — С копами вы поговорили?
— Мой бывший муж служит в полиции.
— Кто его поверенный — по личным делам? Вот с кем вам стоило бы перемолвиться.
— Его поверенный — вы.
Кац покачал головой:
— Я занимался только делами, связанными с работой Карла. Завещание его где?
— Я думала, это известно вам.
— Не имею ни малейшего представления. — Произнесено это было тоном решительно праведным, и Глория поняла, что в суде Кац умеет напускать на себя вид самый что ни на есть аристократический.
Она встала:
— Тогда не буду вас больше…
— Не-е-е-т, присядьте, — сказал он и повел, расплескав джин, рукой. — Зачем же убегать? Так вам известно хоть что-нибудь о его завещании?
— Только то, что у вас его нет, — ответила она.
— Да, я ни разу его не видел. Наше с ним сотрудничество имело иное направление. — Кац слизнул с запястья каплю джина. — Кто знает, существует ли оно вообще. Не так уж он был и стар.
— В таком случае…
— Если он умер, не оставив завещания, это может стать настоящей головной болью… Вы его ближайшему родственнику звонили?
— Я ни одного не знаю, — ответила она. — Не уверена даже, что они у него есть.
— Ну бросьте, — сказал Кац. — Кто-нибудь быть непременно должен.
Вот и Реджи говорил то же самое.
— Я пыталась найти их, — сказала она. — Просмотрела сегодня утром все его бумаги и…
— Кстати, когда вы об этом узнали?
— Два дня назад.
— Да, времени вы зря не теряете.
— Должен же кто-то заняться этим, — сказала она, рассердившись. — А больше некому.
— Я понимаю, понимаю… — Кац прошелся по гостиной, смахивая пыль с семейных фотографий. — Я, собственно, такими вещами не занимаюсь. Первым делом, вам необходимо найти его личного поверенного. Просмотрите еще раз все бумаги. Позвоните друзьям. Разузнайте насчет родных. Кого-нибудь еще о его смерти известили?
— Никто кроме меня о ней не знает.
— Вам позвонили из Мексики?
— Тамошний полицейский сказал мне, что документы Карла погибли.
— И американцам они о нем не сообщили?
Глория покачала головой.
— Да, похоже, они там совсем мышей не ловят, — сказал Кац. — Хотя вот это меня особо не удивляет.
— Я сделала все, что могла, — сказала она. — Вертелась последние два дня как белка в колесе.
— Ну, если вам и вправду не удастся найти его поверенного, я за это все равно браться не стану, потому что, откровенно говоря, понимаю в таких делах не больше вашего. Правда, я знаю одного специалиста по имущественным спорам, очень толковый малый. Думаю, в какой-то момент он может вам пригодиться. Вот, — Кац написал несколько слов на бумажной салфетке и протянул ее Глории. — Если родственников не находят и завещания тоже, в игру вступает государство. Дело передается государственному администратору наследств.
— И что потом? — спросила она.
— Потом оно уходит из ваших рук. Хотя оно, собственно говоря, в ваших руках и не находилось. — Он вперился в нее озадаченным взглядом: — Значит, никого не оповестили?
— Никого.
— Ну ладно. Одно я знаю наверняка. Понадобится доказательство его смерти. Без него все застрянет на мертвой точке.
«Доказательство смерти» — что-то вроде окровавленного носового платка или сердца в стеклянной банке. Глория рассердилась: выходит, она должна еще и улики собирать — чтобы обосновать свое горе.
— Как правило, это свидетельство о смерти, — продолжал Кац.
— Полицейский обещал прислать мне его по почте.
Кац погремел кубиками льда в своем стакане.
— По почте, да? Странно.
И это Реджи тоже говорил.
— А как же еще?
— Чтобы получить свидетельство о смерти, сначала вы должны как-то удостоверить вашу личность, иначе… ну, то есть, это же не товар, который по почте заказывают. — Он фыркнул. — Впрочем, чего еще ждать от мексиканцев.
Этот тип нравился ей все меньше и меньше.
— А что слышно о теле? — спросил он.
До этой минуты Глория почему-то не думала о том, что действительно, должно же быть тело.
— Они и его собираются прислать сюда, что ли? — спросил он. — По почте, а? Такая посылка наверняка должна денег стоить. Ну, с этим вам, наверное, поможет американское консульство. Вам известно, сколько он денег оставил? Я к тому, что нужно же будет покрыть чем-то расходы, хотя… не знаю. Шут их разберет, какие у них правила, об этом вам с ними придется поговорить. Или с его адвокатом. Ну, то есть, если вы не хотите похоронить его там. Вы хотите?
Осыпав Глорию этими вопросами, он уставился на нее, ожидая ответа, и бремя ответственности навалилось на плечи Глории: ты же знаешь, него хотел бы Карл. В груди у нее что-то дрогнуло: она могла говорить от его имени, потому что знала Карла лучше, чем любой другой из живущих на свете людей.
— Я… нет, не думаю, — тихо ответила она.
— Вот и я о том же. Кому охота оказаться похороненным хрен знает где? В какой-то помойной яме? У него, поспорить готов, были люди, рядом с которыми он хотел бы лежать, и уж наверняка их похоронили не в Кабо или где он сейчас… Правильно?
— Да. Наверное.
— Значит, кому-то придется заняться телом.
— Заняться, — повторила она.
— Да. Организовать его доставку сюда. — Кац высосал из стакана кубик льда и тут же выплюнул его, сильно уменьшившимся. — Полагаю, если вы женщина по-настоящему предприимчивая, то сможете сделать это сами.
— Я?
— Ну, вообще-то, это задача ближайшего родственника, но вы же говорите, что ни одного не знаете.
— Не знаю, — подтвердила она.
— Тогда кому-то следует взять это на себя. Есть у вас такой человек?
Глория на миг задумалась.
— Нет, — ответила она. — По-моему, нет.
Глава пятая
Скоростные магистрали открылись три дня спустя — к этому времени Глория обыскала дом Карла сверху донизу вдоль и поперек. Полицейские раз за разом повторяли, что она может объявить Карла пропавшим без вести. Ну уж нет, отвечала она. Он не пропал. Тогда чего вы от нас хотите? Их безразличие в соединении со все нараставшей горечью, которую вызывала в ней мысль о теле Карла, лежащем в каком-то омерзительном мексиканском морге, в конце концов заставило Глорию купить подробную карту, проверить уровень масла в ее «додже» 83 года выпуска и поставить будильник на три сорок пять утра.
В такое время 405-е южное позволяло гнать машину, не требуя ни нервных перескоков из ряда в ряд, ни беспрестанных гудков. Международный аэропорт послал ей, проезжавшей мимо, воздушный поцелуй в виде выхлопа реактивного двигателя и подмигнул на прощанье. Когда радиоприемник, настроенный на лос-анджелесскую FM-станцию, начал потрескивать и шипеть, как только что открытая бутылка газировки, а в эфире обозначились станции Сан-Диего, Глория нажала на кнопку сканирования, и приемник выбрал утреннее шоу под названием «Длинноволновой электрический стул Паули и Кингпина», ведущий которого видел свою основную задачу в том, чтобы разнузданно издеваться над слушателями.
Слушайте сюда, мои счастливые марафетники, сегодня я попробую нагрузить ваши пустые котелки игрой, которую мы решили назвать…
Кто этот лузер?
Да, господа хорошие, мы прочесали бреднем заросшие тиной топи архивов «Паули и Кингпина» и соорудили плей-лист, который состоит из кусочков музыки, сочиненной самыми выдающимися лузерами из всех когда-либо к нам обращавшихся.
И это очень, очень длинный список, друзья мои.
Да уж, и если кто-нибудь из вас, прослушав запись, сможет определить, Кто Этот Лузер, давай, звони нам по шестъ-один-девятъ-пятъ-семъ-шестъ-кей-ар-о-ти, и мы скажем тебе пару теплых…
А я, Кингпин, прибуду в твой дом и лично — ты понял, урод? — ЛИЧНО выбрею тебе подмышки.
Успев проскочить центр города еще до часа пик, Глория присоединилась к каравану усталых машин, тощей струйкой тянувшихся к границе. Солнце начало обесцвечивать ландшафт. Дорожные указатели, сообщавшие, сколько миль до чего осталось, исчезли, как будто шоссе забыло, куда оно ведет. Нетвердо стоявшие на ногах пригороды редели, пока не истощились до горстки домов, которые торчали из склона холма, точно кости из открытых переломов. Дворы их становились все более обширными, растительность вокруг — все более чахлой и сухой.
Здесь селятся те, кому охота убраться подальше от Южной Калифорнии. Что представлялось Глории смешным, поскольку за недалекой отсюда границей каждый стремился в Южную-то Калифорнию и перебраться.
