Алистер Маклин - Золотое рандеву
- Не догадался. Да и по тумбочкам не лазил. Я ищу человека, которому стало плохо, и он лежит сейчас где-то без сознания, если не того хуже. А мне не приходилось встречать тумбочки, в которую бы влез Бенсон.
- Бенсон? Наш старший стюард? Этот милый человек? - она сделала два шага в моем направлении, и я с удивлением заметил тревогу в ее глазах. Это он пропал?
Я рассказал ей все, что знал сам. Это не отняло много времени. Когда я закончил, она воскликнула:
- Ничего не понимаю! Сколько шуму из ничего! Он мог выйти прогуляться по палубе, сесть где-нибудь покурить, а вы почему-то начинаете шарить по каютам.
- Вы не знаете Бенсона, мисс Бересфорд. Никогда в жизни он не уходил с пассажирской палубы раньше одиннадцати вечера. Мы бы меньше всполошились, если бы узнали, что пропал вахтенный офицер с мостика или рулевой бросил штурвал. Подождите секунду, - я открыл дверь каюты, чтобы определить, откуда доносились голоса, и увидел в коридоре Уайта и другого стюарда. Уайт было обрадовался, увидев меня, но сразу помрачнел, когда заметил стоящую за мной Сьюзен Бересфорд. Священные для Уайта нормы приличия рушились одна за другой.
- Я вас искал, сэр, - сказал он укоризненно. - Меня послал мистер Каммингс. Внизу мы никакого успеха не добились, увы, сэр. Мистер Каммингс сейчас осматривает наши каюты, - он стоял несколько мгновений неподвижно, на лице его неодобрение быстро сменялось беспокойством. - Что мне теперь делать, сэр?
- Ничего. То есть то, что обычно. Вы на вахте, пока мы не найдем старшего стюарда, а сейчас появятся пассажиры. Пришлите через десять минут трех стюардов ко входу в коридор палубы "А". Один обыщет каюты офицеров на носу, второй - на корме, третий - камбузы и кладовки. Дождитесь только моего сигнала. Мисс Бересфорд, если вы разрешите, я воспользуюсь вашим телефоном.
Не ожидая разрешения, я снял трубку, вызвал каюту боцмана и обнаружил, что мне повезло. Он был в каюте.
- Макдональд? Старший помощник говорит. Не хотелось тебя беспокоить, Арчи, но у нас неприятности. Бенсон пропал.
- Старший стюард? - в его низком, размеренном голосе, который за двадцать лет в море ничуть не потерял своего горского акцента, было что-то неуловимо обнадеживающее. Скорее всего эффект заключался в полном отсутствии в его интонации возбуждения или удивления. Макдональд никогда и ни по какому поводу не бывал возбужден или удивлен. Для меня он был больше, чем просто верной опорой, это был самый важный человек на палубе корабля. И самый незаменимый. - Вы уже обыскали каюты пассажиров и стюардов?
- Да. Без толку. Возьми людей, не важно - с вахты или свободных, и прочеши все палубы. В такое время там отирается множество матросов. Проверь, не видел ли кто из них Бенсона или вообще что-нибудь необычное. Может, он заболел, может, упал и стукнулся. По моим данным, он на борту.
- А если мы ничего не найдем? Снова проклятый обыск, так я понимаю, сэр?
- Боюсь, что да. Сможешь управиться за десять минут?
- Вне всякого сомнения, сэр.
Я повесил трубку, позвонил вахтенному механику, распорядился прислать людей на пассажирскую палубу, опять связался с Томми Вильсоном, затем попросил соединить меня с капитаном. Пока ожидал, мисс Бересфорд снова одарила меня улыбкой, сладчайшей, но в которой, по моему мнению, было слишком много ехидства.
- Господи, - восхищенно сказала она. - Какие мы деловые! Звонок туда, звонок сюда, четкие распоряжения. Генерал Картер готовит свою кампанию. Старший помощник открывается мне новой стороной.
- Такая большая и ненужная суматоха, - согласился я. - И все из-за какого-то стюарда. Только дело в том, что у него жена и трое детишек, которые по-прежнему уверены, будто он здоров и невредим.
Она покрылась краской до корней своих каштановых волос, и на мгновение мне показалось, что она собирается встать на цыпочки и залепить мне пощечину. Но она просто резко повернулась на каблуках, пересекла комнату по пушистому ковру и встала у иллюминатора, всматриваясь в темноту. Я никогда прежде не представлял, что спина может выражать такую гамму переживаний.
Капитан Буллен подошел к телефону. Голос его был по-обычному хрипл и сердит, но даже металлическая безликость телефона не могла скрыть его озабоченность.
- Какие успехи, мистер?
- Никаких, сэр. У меня наготове поисковая группа. Могу я начать через пять минут? Последовала пауза, затем он ответил.
- Придется, ничего не поделаешь. Сколько времени это у вас займет?
- Минут двадцать, полчаса.
- Не слишком ли вы торопитесь?
- Я не думаю, чтобы он от нас прятался, сэр. Ежели ему стало плохо или он по какой-то важной причине должен был уйти с пассажирской палубы, я надеюсь найти его в каком-нибудь вполне очевидном месте. Он хмыкнул:
- Я ничем не могу помочь? - наполовину вопрос, наполовину утверждение.
- Нет, сэр, - зрелище рыскающего по верхней палубе капитана, сующего нос под чехлы спасательных шлюпок, никак не могло увеличить доверия пассажиров к "Кампари".
- Хорошо, мистер. Если понадоблюсь, буду в телеграфном салоне. Постараюсь отвлечь пассажиров на время вашей работы, - это доказывало, что он в самом деле озабочен и притом серьезно. Он с большим удовольствием вошел бы в клетку с бенгальскими тиграми, нежели в салон для болтовни с пассажирами.
- Есть, сэр, - я повесил трубку. Сьюзен Бересфорд снова пересекла комнату и встала неподалеку, вкручивая непослушную сигарету в агатовый мундштук чуть ли не в фут длиной. Этот мундштук меня раздражал, как и все в мисс Бересфорд, в том числе и то, как она стояла, уверенно ожидая огня. Интересно было бы узнать, когда мисс Бересфорд в последний раз сама добывала огонь для собственной сигареты. Не было такого в последние годы, подумал я, и не будет, покуда в радиусе сотни ярдов от нее будет находиться хоть один завалящий мужичонка. Она дождалась огня, выпустила ленивое облачко дыма и заметила: - Группа для обыска? Должно, будет интересно. Можете на меня рассчитывать.
- Очень сожалею, мисс Бересфорд, - должен признаться, что в голосе моем этого сожаления не прозвучало. - Это дело команды. Капитану не понравится.
- И старшему помощнику тоже, не так ли? Можете не затруднять себя ответом, - она посмотрела на меня с вызовом. - Я ведь тоже могу быть вредной. Что, например, скажете, если сейчас сниму трубку и сообщу своим родителям, что застукала вас во время обыска наших личных вещей?
- Очень удачно будет с вашей стороны, миледи. Я знаю ваших родителей. Мне доставит большое удовольствие поглядеть, как вас отшлепают за то, что вы ведете себя, как капризный ребенок, когда в опасности жизнь человека.
В этот вечер краска на ее щеках появлялась и исчезала с регулярностью неоновых огней рекламы на Пикадилли. В данный момент щеки зажглись снова. Она и в малой степени не была такой сдержанной и независимой, какой ей хотелось казаться. Погасив только что закуренную сигарету, спокойно осведомилась: - Как вы смотрите на то, что я доложу о вашей непозволительной дерзости капитану?
- Тогда к чему стоять и попусту болтать об этом? Телефон у вас под рукой, - она не сделала попытки воспользоваться моим предложением, и я продолжал: - Откровенно говоря, миледи, вы и вам подобные мне противны. Вы пользуетесь состоянием своего отца и собственным привилегированным положением пассажира "Кампари", чтобы насмехаться, и чаще всего оскорбительно, над членами команды, которые не имеют возможности отплатить вам той же монетой. Они должны принимать это как должное, потому что они не такие, как вы. У них нет счетов в банках, зато есть семьи, которые надо кормить, матери, которых надо обеспечивать в старости. Они знают, что, когда мисс Бересфорд отпускает шутки на их счет, смущает их и злит, они должны улыбаться, а если не станут, она и ей подобные сделают так, что бедняги вылетят с работы.
- Пожалуйста, продолжайте, - попросила она. На нее внезапно нашло какое-то оцепенение.
- Да все уже. Злоупотребление властью, даже в таком пустяке, вещь отвратительная. А когда кто-нибудь вроде меня дерзнет вам ответить, вы грозите ему увольнением, а ваша угроза - это почти состоявшееся увольнение. И это хуже, чем отвратительно, это просто низко.
Я повернулся и пошел к двери: сначала найду Бенсона, потом скажу капитану о своем уходе. "Кампари" и так уже надоел мне хуже горькой редьки.
- Мистер Картер!
- Да? - я обернулся, держа руку на ручке двери. Механизм окраски ее щек продолжал работать регулярно. На этот раз даже загар не скрывал ее бледности. Она подошла и положила ладонь мне на руку. Твердой ее руку я бы не назвал.
- Мне очень, очень жаль, - сказала она тихим голосом. - Не могла представить. Я люблю шутки, но не оскорбительные шутки. Я думала... я думала, это безобидно, и никто не был против. Мне и в голову не приходило лишать кого-нибудь работы.
- Ха-ха, - ответил я.
- Вы мне не верите, - все тот же тихий голос, ладонь по-прежнему у меня на руке.