Данил Корецкий - Освобождение шпиона
— Куда это все девается? — удивился Пыльченко. — Как бы в один не прекрасный день вся Москва не ушла в «минус»…
— Есть такая проблема, — угрюмо подтвердил Леший. — В городе 800 артезианских скважин. Раньше вода близко к поверхности подходила, а сейчас опустилась на 70–80 метров. Воду выкачали, осталась депрессивная воронка…
— Это что такое?
— Пустота. Под гигантским мегаполисом существуют огромные пустоты. Наверху город, под ним пустое место. Значит, что?
— Значит, действительно может сложиться?
— Вот именно.
Туннель стал посуше, на стенах появились змеящиеся к неизвестной цели провода, бетонные стены сменились кирпичными с выщербленной от времени кладкой и темными пятнами сырости. Путь шел под уклон, и все время пересекался с какими-то ответвлениями, коридорчиками, закоулками. Стены снова оделись в бетон, появилась железнодорожная колея, вдоль стен стали попадаться сложенные штабелями ржавые рельсы и беспорядочно наваленные куски арматуры.
— Похоже, это та линия, про которую мне мухомор тот говорил — ветеран «подземец», — наморщил лоб Леший. — Первухин. Только какая-то она странная.
— Значит, сам Лаврентий Берия раскатывал здесь на своем электрическом шарабане? — спросил Полосников. — Спецметро? Правительственная ветка?
— Нет, товарищ Берия здесь ни на чем не катался. Диаметр туннеля маленький — два с половиной метра, не больше. Узкоколейка опять же… Тут даже провода правительственной связи не предусмотрены, — со знанием дела объяснял Пыльченко, обшаривая бетонные стены лучом фонаря. — На стенных держателях всего по два крюка под силовой кабель. И контактного рельса нет…
Он уже был в спецметро вместе с Лешим, на разных ветках.
— Ну, и что если нет? — Полосников попал на такой объект впервые и не разбирался в нюансах.
— Да то, что здесь поезда не на электрической тяге, а на механической, — терпеливо разъяснял Пыльченко. — В «Метро-2» такого быть не может.
— Почему? — не унимался Полосников.
— Для удобства высшего начальства, — пояснил Леший. — У них там наверху контактный провод, и даже лампы под потолком, чтобы все видно было, как на ладони!
— А чего там рассматривать?
— Ну, это для особых случаев. Например, пешая эвакуация руководства из правительственного бункера.
— Пешая эвакуация? — хмыкнул Полосников. — Представляю.
— Жить захочешь — пойдешь и ножками! — хмыкнул Леший и уже другим голосом приказал: — Середов и Полосников, за вами обследование и картографирование этой линии! А сейчас все вперед!
Легкой трусцой группа направилась вдоль тоннеля. Он резко спускался вниз, потому передвигаться было нетрудно. Воздух сухой и спертый, но для дыхания его вполне достаточно. Через час они поравнялись с небольшим составом: электрическая дрезина с четырьмя вагонетками. Одна перевернулась и сошла с рельсов.
— Это вспомогательный тоннель, — сделал вывод Леший. — По этой ветке перемещали какие-то грузы, скорее всего, строительные. Возможно, он и ведет к Хранилищу.
Они сделали привал, подкрепились сухим пайком и горячим чаем. С собой всегда брали не предусмотренную инструкциями фляжку с коньяком, но ее использовали только в случаях действительной необходимости. Потом доложились дежурному о продолжении движения.
— Что там у вас? — поинтересовался тот. — Говорят, вы вскрыли заброшенную ветку «Метро-2»?
— Кто говорит? — поднял бровь Леший.
— Огольцов доложил самому Директору! Мол, обнаружен секретный объект сталинской эпохи… «Метро-2»!
— Это Рыженко, — усмехнулся Леший. — Слышал звон, да не знает, где он. Зато свою роль выпятил, может, благодарность получит… Не вскрыли мы «Метро-2», и никому я об этом не докладывал. Грузовая ветка с узкоколейкой, пустые вагонетки, — это да. Но мы еще на полпути…
Группа продолжила движение. Через некоторое время рельсы кончились, на бетонном полу валялись лопаты, ведра, кучи окаменевшего бетона… Потом кончилась бетонная облицовка — они вышли в сырой, похожий на средневековые копи, широкий коридор, пробитый в обычном грунте. А вскоре наткнулись на давний, слежавшийся завал.
Пыльченко включил сканер, провел замеры.
— Пятьдесят метров сплошняком, — доложил он. — Грунт плотностью 75. Камни, осколки бетона. Без специальной техники не вскроешь!
Леший задумался, достал карту, всмотрелся в отмеченную крестиком синюю жилку водовода с кирпичным коридором. Ветеран подземных подразделений Первухин указал ее как один из ориентиров. Потом он с севера на юг проходил двойное русло Москвы-реки. Потом миновал два мощных бетонных тоннеля. И там сразу спуск на шесть метров, а потом вертикальная штольня, та самая труба со скобами…
Включив GPS-навигатор, он определил местонахождение группы и, привязываясь к ориентирам, проложил новый маршрут.
— Возвращаемся! — наконец, приказал он. — Разделимся и поищем другие пути…
— Ты тоже слышишь, Рудин?
— Что?
— Стук этот. Тах-тах-тах.
Рудин поднял голову и замер, прислушиваясь.
— Точно! — он посмотрел удивленно на Лешего. — Будто машина. Или это… Трактор работает… Да?
Леший махнул рукой: не останавливайся, пошли. Луч фонаря рисовал в темноте белый столб, наполненный кружащимися частичками пыли, которую они с Рудиным подняли своими рифлеными ботинками. Иногда там пролетали какие-то мелкие насекомые, похожие на белые бесформенные хлопья, как снег или пепел. Летающих насекомых на такой глубине Леший никогда не видел. Наверное, если показать такую козявку какому-нибудь специалисту-инсектологу, тот сходу накатает докторскую диссертацию и прославится на весь инсектологический мир. И полезут они сюда пачками, кафедрами и факультетами, и с ними всякая журналистская шушера полезет, а следом рванут уже все остальные. И вся первозданность накроется медным тазом… Нет уж, пусть лучше эти козявки летают себе здесь, в тишине и спокойствии.
— Не знаю, — сказал Леший. — Машина, трактор или какой-нибудь придурок сидит под землей и бьет в барабан. Но что-то здесь есть.
Рудин остановился и поднял кверху палец в перчатке.
— О! А теперь пропал! Слышите?
Далекий механический стук, доносившийся словно ниоткуда, настолько тихий, что его можно принять за стук собственного сердца или другие шумы в организме, — он внезапно прервался.
— Уже раз третий то стучит, то замолкает, — сказал Леший. — Пошли, не стой. Нам сегодня эту ветку надо до конца пройти, чтобы потом время не тратить.
Рудин, не меняя удивленного выражения лица, отправился за ним следом. Это было северное ответвление штольни, которая шла от синего водовода — одного из ориентиров по пути к Хранилищу — мифическому или реальному. Всего таких ответвлений он насчитал шесть — если, конечно, у каких-то нет собственных ответвлений. Пока что пройдена только одна ветка длиной в полтора километра. Пыльченко с Середовым и Зарембой топчут вторую. Это — третья. Позади больше двух километров, а конца-края ей пока что не видно. Что Лешего, если честно, совершенно не напрягает, даже наоборот.
— Так серьезно, что это такое может быть, а, товарищ майор?
— Понятия не имею.
Рудин прошел несколько шагов молча, потом спросил:
— Может, где-то тоннель под метро бьют или что-то в этом роде?
— Ты охренел, Рудин. Сто восемьдесят метров глубина — какое тут тебе может быть метро?
— Так они, может, и выше бьют, просто мы их слышим…
— Нет. Сверху мы бы ничего не услышали, через эту глину ни один звук не пробьется. Стук где-то тут, поблизости…
— Может, шпионы в Кремль пробираются… — Рудин на всякий случай улыбнулся.
— Инопланетяне, — подсказал Леший.
Судя по показаниям GPS-навигатора, они находились в районе «Адской щели», выше ведущего к ней главного тоннеля с рельсами, который соединяется с верхним уровнем вертикальной шахтой — Леший прозвал ее про себя «Бухенвальд», сам не зная почему. Наверное потому, что высокая и широкая, чем-то трубу в крематории напоминает… Вообще он любил придумывать названия всяким новым местам, которые открыл. Путешественник какой-нибудь находит неизвестный остров в море, — и дает ему имя, какое сам придумает. И все потом будут называть остров именно так, а не иначе, и на картах его пометят этим названием. Так и здесь.
Только, если без ложной скромности, Леший не остров открыл, а целый архипелаг или даже континент. Подвал какой-нибудь или бункер — это да, такие островки в подземном мире. А здесь — целых шесть веток, и шахта «Бухенвальд», которая где-то совсем рядом, и нижний тоннель с ответвлениями и «Адской щелью». И все это он имеет полное право назвать как ему заблагорассудится. Нижняя Москва типа. Под-Москва. Ха, тогда Подмосковье какое-то получается!.. А вот еще — Глинка. Ну, потому что глина. Как тогда будут говорить: пошли в Глинку закинемся? Стоп, такой композитор, кажется, был — Глинка звали… Ага. И речка Неглинка есть. Глинка — Неглинка… Не то. Как еще можно назвать? Вот: Америго Веспуччи якобы открыл Америку и дал ей свое имя — чем не пример?.. Лешья Страна. Страна Лешия. Дешевка. Синцовка. Не звучит. А если назвать — Амирика? В честь того, что он Амира здесь победил, а?..
