Марио Пьюзо - Последний дон
– Чертова картина, – бросил Бентс. – Мне с самого начала не хотелось запускать ее в производство.
Эта реплика заставила остальных встрепенуться.
– Да пошел ты в задницу, Бобби! – заявил продюсер Скиппи Дир.
– Бред сивой кобылы! – подхватил Мело Стюарт, агент Афины Аквитаны.
На самом же деле “Мессалину” поддерживали все, кто только мог. Наверное, это единственная картина за всю историю Голливуда, с самого начала получившая зеленый свет на всех уровнях.
“Мессалина” представляла собой попытку осмысления римской истории времен императора Клавдия с феминистской точки зрения. История, написанная летописцами-мужчинами, выставляет императрицу Мессалину продажной и кровожадной шлюхой, однажды ночью вовлекшей в оргию все население Рима. Однако в фильме о ее жизни, снимавшемся две тысячи лет спустя, древнеримская императрица выглядела трагической героиней, подобной Антигоне или Медее. Она была представлена как женщина, которая, используя единственное доступное для нее оружие, пыталась изменить мир, где правили властолюбивые мужчины, обращавшиеся с женщинами – половиной всего человеческого рода – будто с рабынями.
Замысел фильма грандиозен: безудержные любовные сцены в полном цвете, популярная и злободневная тема, но, чтобы все выглядело правдоподобно, надо ее блестяще подать. Сначала Клавдия Де Лена написала остроумный сценарий с сильной и внушающей доверие сюжетной линией. Затем в качестве режиссера пригласили Диту Томми, что стало расчетливым и политически мудрым выбором. Она обладает ясным умом и уже доказала свои режиссерские способности. Афина Аквитана в роли Мессалины была просто великолепна, и до последнего времени на ней держалась вся картина. Она одарена изумительной внешностью, несравненным телом и недюжинным актерским дарованием, придающим всему достоверность. Не менее важно было и то, что она входит в мировую тройку Суперзвезд женского пола. Нестандартный талант Клавдии подсказал ей сцену, когда Мессалина, попав под влияние набирающей силы христианской легенды, спасает мучеников, обреченных на неминуемую гибель от львиных клыков в цирке. Прочитав эту сцену, Дита Томми сказала Клавдии:
– Ну, это уже выходит за рамки!
– Только не в кинематографе, – ухмыльнулась Клавдия.
Продолжая обсуждение сложившейся ситуации, Скиппи Дир заявил:
– Мы вынуждены приостановить съемки до тех пор, пока не сумеем снова заполучить Афину. Каждый день простоя обходится нам в пятьдесят штук. А пока ситуация обстоит следующим образом: мы уже потратили пятьдесят миллионов, отсняли половину материала, не можем обойтись без Афины и не можем никем ее заменить. Так что, если она не согласится вернуться, картину можно выбрасывать на помойку.
– Мы не можем ее выбросить, – возразил Бентс. – В условиях страховки не предусмотрен пункт об отказе звезды от работы над фильмом. Сбрось ее с самолета, и страховку выплатят. Мело, это твоя задача – заставить ее вернуться. Ты отвечаешь за это.
– Я ее агент, это верно, но мое влияние на нее не так велико, как может показаться. Вот что я вам скажу: она действительно боится, и, поверьте, это не просто каприз. Афина напугана, но она очень умна, так что у нее имеются веские причины для страха. Это очень щекотливая, очень опасная ситуация.
– Если из-за нее пойдет ко дну фильм стоимостью в сотню миллионов долларов, ей уже никогда не работать. Ты ей об этом говорил? – буркнул Бентс.
– Она знает.
– Кто же лучше всего подходит для того, чтобы образумить ее? – поинтересовался Бентс. – Скиппи, ты уже попробовал, у тебя ничего не получилось. Ты тоже, Мело. Дита, насколько мне известно, ты прямо в лепешку расшибалась. Даже я пробовал.
– Ты не в счет, Бобби, – откликнулась Томми. – Она тебя не переносит.
– Да, кое-кому не по душе стиль моей работы, – огрызнулся Бентс, – но все равно все слушаются.
– Послушай, Бобби, – миролюбиво произнесла Дита, – твой стиль действительно не по нраву всем творческим людям, но Афина не переваривает тебя лично.
– Но я дал ей роль, которая сделала ее звездой.
– Она была рождена ею, – тихо заметил Мело Стюарт. – Тебе просто повезло, что ты первым нашел ее.
– Дита, – проронил Бентс, – ты ее подруга. Ты должна уломать ее и заставить вернуться в картину.
– Афина мне не подруга. Она уважает меня, потому что когда я подбивала под нее клинья и получила отказ, то деликатно устранилась. А вот ты, Бобби, донимаешь ее уже не первый год.
– Дита, – дружелюбно проговорил Бентс, – да кто она, черт возьми, такая, чтобы отказывать нам? Элай, ты должен пригрозить ей законом.
Все взгляды устремились на старика, сидевшего со скучающим видом. Элай Маррион был настолько худ, что кто-то из кинозвезд-мужчин как-то сказал, что вместо лысины ему больше подошел бы ластик, но в этой шутке было больше злопыхательства, чем юмора. У Марриона была непомерно большая голова, которая пришлась бы впору более крупному мужчине, и широкое лицо гориллы с приплюснутым носом и толстыми губами. И в то же время в нем можно было увидеть какую-то доброту, мягкость и даже, как ни странно, своеобразную красоту. Однако его выдавали глаза – холодного серого цвета, излучавшие острый ум и предельное внимание, подавлявшие всех, кому приходилось иметь с ним дело. Возможно, именно поэтому он требовал, чтобы все обращались к нему только по имени и на “ты”.
– Если Афина не послушалась вас, народ, то не послушает и меня, – заговорил он бесцветным голосом. – Власть, которой я обладаю, не произведет на нее ни малейшего впечатления. И это тем более странно, учитывая то, что ее так напугало бессмысленное нападение со стороны какого-то дурака. Кстати, может, нам удастся откупиться от него?
– Мы попытаемся, – заверил Бентс, – но вряд ли это подействует на Афину. Она ему не верит.
Туг подал голос продюсер Скиппи Дир:
– Давить на него мы уже пробовали. У меня есть кое-какие друзья в управлении полиции, которые пытались взять его за бока, но он оказался довольно крутым типом. У его семейства имеются и деньги, и влиятельные связи, и торгуется он, как одержимый.
– Много ли потеряет студия, если картину все же придется закрыть? – осведомился Стюарт. – Я постараюсь покрыть убытки последующими контрактами.
Раскрывать перед Мело Стюартом истинный масштаб потерь было неразумно. Как-никак он агент Афины, и подобная информация может дать ему дополнительные козыри. Промолчав, Маррион кивнул Бобби Бентсу.
Бентс неохотно заговорил:
– На сегодняшний день уже потрачено пятьдесят миллионов долларов. Ладно, пятьдесят миллионов мы можем проглотить. Но придется вернуть деньги, полученные авансом за продажу картины за рубеж, на видео, да еще у нас не будет рождественского локомотива. Это обойдется нам примерно в… – Бентс осекся, не решаясь назвать точную цифру. – А если прибавить сюда прибыли, которых мы лишимся… Дьявол, двести миллионов долларов. Тебе придется дать нам уйму льготных контрактов, Мело.
Стюарт улыбнулся при мысли, как теперь можно взвинтить цену на Афину. Вслух же проронил:
– Но на практике, реальными деньгами вы теряете только полтинник.
– Мело, – в голосе Марриона не осталось ни намека на кротость, – сколько нам будет стоить возвращение твоей клиентки к работе?
До Мело дошел намек: сколько ты запросишь с нас за этот небольшой сговор? На какую же сумму ты собираешься нас нагреть? Маррион подразумевал, что здесь не все чисто, но Стюарт не полез в бутылку. С Маррионом такие номера не проходят. Будь на его месте Бентс, Мело выдал бы ему по полной программе.
В мире кино Стюарт очень влиятелен, и ему нет нужды лизать задницу Элаю Марриону. В числе его постоянных клиентов состоят пять Первоклассных режиссеров, две Суперзвезды мужского пола и одна – женского: Афина. То есть три кинозвезды, участие которых в любом фильме гарантирует последнему стопроцентный зеленый свет. И все же злить Марриона не стоит. Стюарт добился такого влияния именно потому, что на протяжении всей жизни избегал подобных конфликтов. Сейчас, конечно, ситуация весьма подходящая для выкручивания рук студии, но делать этого не стоит. Это тот редкий случай, когда прямолинейность окупается.
Одним из главных достоинств Мело Стюарта всегда была его честность. Он искренне верил в то, что продает, а в талант Афины он уверовал еще десять лет назад, когда она была никому не известна. Он продолжал верить в нее и сейчас. Но что, если ему удастся уговорить ее вернуться в кадр? Это наверняка чего-нибудь да стоит, и отказываться от такой возможности нельзя.
– Дело не в деньгах! – с пылом заявил Стюарт, чувствуя упоение собственной искренностью. – Вы можете предложить Афине еще миллион долларов, и она все равно не вернется. Надо просто решить проблему ее так называемого пропащего мужа.
Воцарилось зловещее молчание. Все прислушались к словам Стюарта. Упомянута определенная сумма денег. Что это, стартовая цена?
