Какого цвета убийство? - Томас Эриксон

Томас Эриксон

Какого цвета убийство?

Посвящается тебе

Bländverk by Thomas Erikson

© Thomas Erikson 2011, by agreement with Andrew Nurnberg on behalf of Enberg Literary Agency AB

© Колесова Ю.В., перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Исследования человеческого поведения подтверждают: наиболее эффективны те люди, которые осознают, как сами они ведут себя в различных ситуациях. Они хорошо знают свои сильные и слабые стороны и потому могут разрабатывать стратегии, позволяющие соответствовать требованиям окружения и одновременно достигать собственных целей.

Система, описанная в этой книге, строится на исследованиях различных психологических типов К. Г. Юнга и У. М. Марстона. Система с красными, желтыми, зелеными и синими стилями коммуникации дает картину поведения человека: как базового, так и адаптивного, то есть поведения в определенном окружении.

Однако для понимания всей личности индивида необходимо учитывать другие аспекты, помимо поведения: движущие силы, мотивацию, личные предпочтения – и это лишь несколько примеров.

Томас Эриксон

Глава 1

Всю свою жизнь он обманывал, предавал и унижал людей. У каждого свои способности. У него – вот такие. Он прекрасно умел манипулировать, подчинять себе и подавлять других. Не то чтобы он этим гордился – просто констатировал факт. Скольких человек ненароком довел до самоубийства, сколько семей разорил. Он даже не подсчитывал. Десятки – мало, скорее – сотни. И не страдал ни бессонницей, ни муками совести.

Все это он делал ради богатства.

Клаэс Юнггрен любил деньги. Их приятно иметь, они дают свободу. Сейчас его состояние оценивалось в миллиард крон, но до следующего уровня – долларового миллиардера – оставалось слишком далеко. В его возрасте поздновато мечтать о таком.

Впрочем, теперь с беспринципной гонкой за деньгами покончено.

Странно, что он должен был дожить до преклонных лет, чтобы понять: пора менять привычки. Нет, старый черт Юнггрен не ударился ни в маразм, ни в религию. Однако необходимость перемен дошла до него только тогда, когда к горлу приставили нож.

Он только что прочел книгу об Альфреде Нобеле, и больше всего его потрясли причины возникновения Нобелевской премии. В 1888 году, когда умер некто Людвиг Нобель, одна газета все перепутала и опубликовала некролог об Альфреде – его брате. Прочтя его, тот задумался. Альфред изобрел динамит. В некрологе его называли «торговцем смертью», поскольку взрывчатку стали охотно использовать в военных целях. И тогда он написал завещание о создании Нобелевской премии.

Клаэс понимал, что слишком амбициозно сравнивать себя с Альфредом Нобелем. Он алчен, а не глуп. Но что он оставит после себя, кроме длинной вереницы противников? Что будет написано в его некрологе? Да и кто станет о нем писать? Его взлет в шведской коммерческой жизни был окутан дурной славой. И по пути он нажил себе немало врагов.

Электричество в настольной лампе в его кабинете мигнуло, как будто соглашаясь с мрачными мыслями. Старое кожаное кресло поскрипывало под Клаэсом, а в ногах тревожно похрустывало. Он потянулся. Спина затекла быстрее, чем обычно. Вот она, старость, уже подкрадывается. В свои пятьдесят пять он может рассчитывать еще лет на десять хорошей жизни. Если бросит курить прямо сейчас.

Встав с кресла, господин Юнггрен оглядел свою домашнюю библиотеку. Тяжелые переплеты, эксклюзивные издания, антиквариат. Ничего из этого он никогда не открывал, хоть и потратил на книги многие миллионы. И дело не в нехватке времени – ему просто не хотелось читать. Он хотел обладать.

Клаэс тяжело вздохнул. Что же он создал в жизни? Нажил богатство, это да. Он открывал новые предприятия, покупал, дробил на части, продавал. Добивался повышения курса акций, продавал, зарабатывал быстрые деньги, часто на чужой беде. Журналисты из финансовых изданий по-прежнему звонили ему, желая знать, что он думает по поводу событий на бирже, стабильности шведской кроны и цен на сырье. Он давал комментарии, но с годами его ответы становились все более расплывчатыми. Теперь он уже не так наивен и склонен к риску, как раньше. Не столь уверен в бессмертии.

Сделав пару кругов по кабинету, Клаэс снова сел в кресло.

Неправильно. Все это время он жил неправильно. Тратил время не на тех людей. Перед его мысленным взором возник образ Линды.

Он с возмущением осознал, что какая-то часть его готова прослезиться. Нет уж… Он громко открыл ящик стола и достал распечатанный конверт с несколькими письмами внутри. С этими чертовыми письмами, будь они неладны… Перечитать? Впрочем, вряд ли там появилось что-то новое.

Прошло уже пять лет с тех пор, как его дочь Линда в порыве гнева уехала за границу – в основном для того, чтобы оказаться как можно дальше от него. Чтобы не видеть, что ее отец творит с матерью.

Клаэс помнил, как обвинял во всем жену. Это она своей жадностью и эгоистичными требованиями толкнула его в объятия других женщин. Было время, когда он верил в свои аргументы. Постоянно изменять, всегда лгать, где он был и что делал, – это оказалось так легко… Иногда он привирал даже тогда, когда в этом не было необходимости. По привычке.

Как он дошел до такой жизни?.. А впрочем, без разницы. Он сам все это допустил.

Внезапно ему пришло в голову, что он мыслит не в том направлении. Важно не то, что напишут в его некрологе, и не то, кто его будет писать. Единственное, что имеет значение, – кто его прочитает.

А ведь Линде будет наплевать. Вот где боль. Боль, о существовании которой Клаэс совсем недавно даже не догадывался.

Ему придется попытаться как-то вернуть ее доверие. Объяснить то, что он сам недавно открыл для себя. Боже мой, но ему же всего пятьдесят пять! Разве это возраст? У него в запасе масса времени, должна быть! Он непременно все ей объяснит. В ответ дочь выскажет свое мнение по поводу его богатства: ей захочется, чтобы он обратил его на что-то хорошее. Конечно, он готов пожертвовать часть на благотворительность. Да хоть четверть миллиарда, если это сделает ее счастливой!

Он знает, что делать. Надо связаться с ней и выложить все как есть. Он расскажет ей… О чем? О своем внезапном просветлении? Нет, пожалуй, заявить о таком было бы преувеличением. Но, так или иначе, в