Джозеф Флетчер - Снотворное мистера Поскитта (Вечерние истории йоркширского фермера)

Джозеф Смит Флетчер

Снотворное мистера Поскитта

(Вечерние истории йоркширского фермера)

Каждый, кто имел удовольствие быть знакомым с мистером Поскиттом, знает: этот почтенный йоркширец не только радушный хозяин, но и отличный товарищ. А тем из нас, кто бывал на полднике у Поскиттов (куда более приятная трапеза, чем поздний ужин), знают, что следует за нежными цыплятами и домашней ветчиной, приготовленными миссис Поскитт. Огонь в гостиной бодро пылает, пол чисто подметен, шторы задернуты, под лампой с плотным абажуром появляются графин, и сигары, и старомодная, вычурная свинцовая табакерка, а мистер Поскитт велит гостям взбодриться, угощаться напитками и чувствовать себя как дома. И когда гости, расположившись поудобнее, берут в руки бокалы, сигары и трубки, мистер Поскитт начинает свои истории. Мало кто знаком с Йоркширом и его жителями — с их радостями и печалями, с их забавными нравами — лучше него; и мало будет тех, кому не по нраву его рассказы о больших и малых житейских трудностях, которые мистер Поскитт со всей проницательностью и чутьем наблюдал все семьдесят лет в трудах и отдыхе, радости и горе. Некоторые из его сказок на ночь (слушатели назвали их так, потому что мистер Поскитт настаивает: эти истории — не что иное, как подготовка ко сну, и никогда не заканчиваются позже десяти вечера) бывают смешными, а некоторые — печальными. Верю и надеюсь, что пересказ некоторых из них может доставить немного удовольствия тем, кто сможет представить уютное тепло очага мистера Поскитта.

Сторож «Высоких Вязов»

Тем холодным и мрачным февральским утром все вокруг выглядело промозглым и до крайности неприятным. Там, на невысоком пригорке, который на фоне лугов и кукурузных полей, казалось, почти достигал масштабов горы, стоял хутор — беспорядочная мешанина грубых серых стен и красных крыш; дом, сараи, конюшни, амбар, коровники, разбросанные там и сям без всякого видимого порядка. Два-три высоких вяза, голые и почерневшие от зимней сырости, высоко вздымались над трубами и фронтонами, как часовые, застигнутые спящими на посту; над их верхушками на фоне безрадостного серого неба лениво хлопали крыльями полдесятка грачей, их редкие жалобные крики только добавляли этому месту еще больше тоски. И все же опытный глаз, понимающий в земледелии, мог с уверенностью заявить: на ферме «Высокие Вязы» все обещало быть в полном порядке. Дом, хоть и очень старый, ремонта не требовал, да и остальные здания тоже; и земля была отличная. Но требовался всего один взгляд, чтобы понять: дом некоторое время стоял пустым, казалось, в окнах уже давненько не теплился ни свет лампы, ни огни камина, а в большой, вымощенной камнем кухне шаги звучали бы глухо, как в склепе. Чувство мертвенной пустоты лежало и на остальных подсобных помещениях — конюшни, амбар, коровники стояли безжизненные и пустые, пребывая словно в некоем призрачном молчании. И под кудрявыми туманами, покрывавшими добрые акры полей, вместо урожая колосились сорняки.

Этим февральским утром двое молодых людей, похожих настолько, что никто бы не усомнился, что они братья-близнецы, стояли на каменном крыльце, глядя друг на друга со взаимным сомнением. Оба высокие, хорошо сложенные, крепкие ребята лет двадцати шести, светловолосые, голубоглазые, румяные, с квадратными челюстями, свидетельствующими о решительности, и непоколебимым видом, вовсю заявлявшим, что обладатели его обещают стать весьма успешными людьми.

Схожие лицом, они и одеты были похоже. Оба в охотничьих куртках с несколько вызывающим узором, на каждом надет модный жилет с позолоченными пуговицами, на обоих — нарядные галифе из саржи, дополненные нежно-палевыми гетрами из Ньюмаркета. Шляпы-котелки, украшенные перьями куропатки, оба брата носили слегка сдвинутыми на левую бровь. И в эту минуту оба жевали по соломинке.

— Чудное место, Симпсон, — сказал один из парней после минутного молчания. — Взаправду чудное место!

— Точно, Айзек, — согласился второй. — Точно, братишка. Самое чудное место, которое я видел своими глазами. Более верного слова не подобрать.

Айзек Гривз деловито прикусил соломинку, приподнял свой залихватский котелок и почесал в затылке.

— И чего здесь не так? — сказал он. — В чем тут дело? Хороший дом, и остальное ничего, хоть и старое; хорошая земля.

— Ага, заброшенная, к несчастью, — ответил его брат. — Отличные грядки с чертополохом.

— Все можно поправить, — сказал Айзек. — Толика терпения и труда, главное — это хорошая земля. И — почему они не сдадут ее внаем?

Симпсон Гривз покачал головой. Он тоже прикусил соломинку — еще более рьяно.

— Что-то мешает, видимо, — сказал он. — Эти двое, последние жильцы, не стали оставаться — быстренько смылись, оба. С чего — понятия не имею.

Айзек выплюнул соломинку и вытащил из жилетного кармана сигару. Он зажег ее и, прежде чем заговорить, неспешно затянулся дважды или трижды.

— Ну, — сказал он в конце концов, — нет сомнений, Симпсон, если нам не дурят головы и эту ферму действительно собираются сдавать, такую сделку ни один человек в здравом уме не пропустит. У меня трудные времена, да и у тебя не лучше. Эта земля, этот дом, вся ферма куда получше того, что у нас есть, а платим мы в два раза больше. И конечно, срок истекает на Благовещение. Слышь — у нас есть предписания стряпчего; давай съездим в Сикастер к нему и послушаем, чего он нам скажет.

— Тогда вперед, — согласился Симпсон. — Это всего лишь еще пять миль или около того.

Привязанные за уздечки к калитке, у садовых ворот стояли две крепкие лошадки, на которых братья вскоре отправились в ближайший городок. Не задерживаясь дольше, чем было нужно, чтобы отвести лошадей в стойло и выпить по кружке пива в «Золотом льве», они явились в контору стряпчего, который вел дела по ферме «Высокие Вязы», и в положенный срок предстали перед ним.

— Говори лучше ты, Айзек, — прошептал Симпсон, более скромный, чем его брат-близнец. — Выясни все, что можно.

Айзек был ничуть не против — он знал, что ему нужно, и без колебаний устремился прямо к делу.

— Доброго утра, сэр, — сказал Айзек. — Наше имя — Гривз, Айзек и Симпсон Гривз, братья. Мы как раз оставляем ферму у тракта Вудбэрроу, вон там, и подыскиваем другую. На Корнчестерском рынке поговаривают, что вы очень дешево сдаете одну ферму, «Высокие Вязы», так мы подумали, что стоит взглянуть на нее и поговорить о ней с вами.

Стряпчий пристально посмотрел на обоих братьев, сначала на одного, потом на второго, и прочистил горло, весьма уклончиво покашливая.

— Да, — сказал он. — Да. Вы уже побывали на месте, мистер Гривз?

— Осмотрели каждый дюйм этим утром, — ответил Айзек.

— И? — отозвался стряпчий.

— Земля хороша, только неухоженная, — сказал Айзек.

— Очень неухоженная, — добавил Симпсон.

— И конечно, именно поэтому вы так мало просите за нее? — предположил Айзек, проницательно глядя на законника.

Тот проконсультировался со своими тщательно отполированными ногтями, но вдруг посмотрел на Айзека с искренней улыбкой.

— Суть в том, что я не могу сдать ее, — сказал он. — Ферма пустует уже четыре года. Двое пробовали: один остановился на месяц, второй — на две недели. Оба сказали, что лучше заплатят за пару лет аренды, чем пробудут там еще хотя бы один день. И — вот вы здесь!

Братья переглянулись и покачали головами.

— Чегой-то странно это все, Айзек, — сказал Симпсон.

— Еще как странно, Симпсон, — отозвался Айзек, выделяя каждое слово, и повернулся к стряпчему. — И, скажите на милость, в чем же дело, сэр? — спросил он.

Стряпчий усмехнулся — не слишком-то бодро — и развел руками.

— Сказали, что там водятся… призраки, — ответил он.

— Призраки? — повторил Айзек. — В смысле, привидения, э? Ну, не думаю, что парочка привидений на что-нибудь всерьез повлияют для нас, да, Симпсон, братишка?

— Не-а, думаю, нет, — флегматично ответил Симпсон.

Стряпчий перевел взгляд с одного на другого и улыбнулся.

— Ну хорошо, я расскажу вам, что случилось, — сказал он. — Эти оба — ни один из них — казались не более напуганными призраками, чем вы, но могу сказать с уверенностью: я видел, что они пережили такой сильный ужас, что едва не лишились рассудка. Вот и все.

Две пары голубых глаз вперились в законника, становясь все шире и шире, оба рта мало-помалу открывались.

— Я просто расскажу вам об этом, — сказал стряпчий, который явно был не прочь сыграть роль рассказчика, — и потом, когда вы все услышите, сможете решить, будете браться за дело или нет. Итак, четыре года назад «Высокие Вязы» арендовал старик по имени Джозайя Мейдмент, который жил там почти тридцать лет. Странноватый старый чудак, ни разу не был женат и жил почти всегда один. Ни домработницы, ни даже служанки у него не было — всю работу по хозяйству вела его соседка.