Агата Кристи - Кража в отеле Гранд Метрополитен

Кристи Агата

Кража в отеле 'Гранд Метрополитен'

— Пуаро, друг мой, — в голову мне пришла неожиданная идея. — Держу пари, перемена обстановки пошла бы вам на пользу.

— Вы так думаете, Гастингс?

— Совершенно уверен в этом.

— Да ну? Неужели? — ответил, улыбнувшись, Пуаро. — Стало быть, всё уже решено, не так ли?

— Так, значит, вы согласны?

— И куда же вы намерены меня увезти?

— В Брайтон. Дело в том, что один мой хороший знакомый из Сити намекнул мне, что есть одно выгодное дельце — дескать, можно неплохо заработать, если рискнуть, конечно. Ну и… короче, теперь я богат просто до неприличия. Эти шальные деньги просто жгут мне руки. Вот я и решил — а не провести ли мы нам с вами пару дней в отеле "Гранд Метрополитен"! Как вам такая идея, Пуаро?

— Не откажусь, и с благодарностью принимаю ваше предложение. Ах, друг мой у вас всегда было доброе сердце — вот и сейчас вы не забываете старика! А доброе сердце, в конечном итоге, куда важнее всех серых клеточек на свете! Да, да, поверьте мне, Гастингс! Это говорю вам я, Пуаро! А ведь я, грешен, сам порой забываю об этом!

Как это уже бывало не раз, сравнение Пуаро заставило меня с досадой поморщиться. Я всегда считал, что Пуаро склонен недооценивать присущую мне сообразительность. Но его ликование по поводу предстоящей поездки было настолько искренним, что я решил не обижаться на его невольную бестактность.

— Итак, договорились, — поспешно сказал я.

В субботу вечером мы с Пуаро уже наслаждались роскошным ужином в зале ресторана "Гранд Метрополитен". Зал был забит до отказа. Разряженная публика оживлённо переговаривалась. Глаза у меня разбежались. Наимоднейшие туалеты ослепляли роскошью, а от блеска бриллиантов рябило в глазах. Дамы были просто увешаны драгоценностями. Их было столько, что это противоречило не только хорошему вкусу, но и чувству меры… и всё же это было великолепно!

— Вот это да! — оторопел Пуаро, не менее меня поражённый этим зрелищем. — Ну и ну! Шайка мошенников — согласны со мной, Гастингс?

— Очень может быть, что вы и правы, Пуаро, — согласился я. — Остаётся только надеяться, что хотя бы не все.

Пуаро с любопытством озирался по сторонам.

— Знаете, Гастингс, глядя на всё это несметное количество драгоценностей, я иной раз жалею, что посвятил свой гений поиску преступников, а не совершению преступлений! Представляете, как мог бы воспользоваться подобным случаем умелый вор?! Как раз тот случай, когда удача, можно сказать, сама плывёт в руки! Да вот, обратите внимание хотя бы на ту толстуху, что сидит у колонны. Увешана бриллиантами с головы до ног точь-в-точь рождественская ёлка!

Я проследил за его взглядом.

— Господи, помилуй, — удивился я. — Да ведь это же миссис Опалсен!

— Вы знакомы?

— Ну, не так чтобы очень близко. Насколько я помню, её муж — весьма удачливый биржевой маклер. По-моему, во время последнего нефтяного бума сколотил себе изрядное состояние.

После ужина мы с Пуаро вернулись в гостиную и тут же нос к носу столкнулись с Опалсенами. Я представил им Пуаро, и мы понемногу разговорились. Вскоре мы вчетвером уже болтали, как старые друзья. И кофе уже пили вместе.

Пуаро, конечно, не упустил случая выразить свой восторг великолепными драгоценностями, украшавшими пышную грудь дамы, и её добродушное, хотя и несколько простоватое лицо просияло от радости.

— Ах, мсье Пуаро, драгоценности — моя слабость! Блеск драгоценных камней сводит меня с ума, так что я просто теряю голову, ей Богу! Эд прекрасно знает эту мою страсть, и когда дела у него идут неплохо, то частенько балует меня. Ах, он такой милый, постоянно покупает мне что-нибудь новенькое! А вы тоже интересуетесь драгоценностями?

— По роду деятельности мне частенько приходится иметь с ними дело, мадам. А благодаря своей профессии мне представилось немало возможностей полюбоваться самыми известными в мире драгоценностями.

И он пустился в воспоминания. Предусмотрительно не упомянув ни одного имени, Пуаро поведал восхищенной миссис Опалсен о нашумевшем похищении исторических драгоценностей одного королевского дома. Миссис Опалсен слушала его, едва дыша от волнения.

— О Господи! — зачарованно вздохнула она, как ребёнок, которому мать рассказывает на ночь волшебную сказку. — Ну и чудеса! Просто не верится, честное слово! Но, между прочим, мсье Пуаро, мне тоже есть, чем поразить ваше воображение, — великолепные жемчуга. Насколько я знаю, по красоте им нет равных в мире! Жемчужины подобраны одна к одной, а цвет их просто уникален. К тому же, у них, кажется, тоже есть своя история. Да что я вам рассказываю? Вы должны увидеть их собственными глазами. Пойду схожу за ними!

— О, мадам! — запротестовал Пуаро. — Вы слишком любезны! К чему эти хлопоты? Право же, не стоит беспокоиться! Мне просто совестно пользоваться вашей добротой.

— Нет, нет, что вы! Я непременно должна показать их вам.

Пышнотелая дама, не слушая больше его возражений, поспешно заторопилась к лифту. Муж её, оторвавшись от беседы со мной, вопросительно глянул на Пуаро.

— Ваша супруга была так любезна, что решила непременно показать нам своё жемчужное ожерелье, — объяснил Пуаро.

— Ох уж эти её знаменитые жемчуга! — губы Опалсена расплылись в самодовольной улыбке. — Впрочем, держу пари, мсье Пуаро, что вы не пожалеете — ожерелье и в самом деле стоит того, чтобы на него посмотреть. В своё время я выложил за них кругленькую сумму. Правда, дельце было выгодное — в любую минуту я могу выручить за них столько же, сколько и заплатил, а то и больше. Может, в один прекрасный день так и придётся сделать, если дела пойдут так же, как сейчас. В Сити сейчас порой бывает туго с наличностью. А всё этот проклятый налог на сверхприбыль! — И он пустился в разговор о финансовых операциях, то и дело пересыпая своё повествование множеством технических терминов, половину из которых я лично просто не понимал.

Его рассуждения были прерваны появлением мальчика-коридорного. Подойдя к Опалсену, он что-то тихо прошептал ему на ухо.

— Э… что такое? Сейчас иду. Она не заболела, надеюсь? Прошу простить меня, джентльмены.

Он поспешно покинул нас. Пуаро, откинувшись на спинку кресла, закурил одну из своих тоненьких русских сигарет. Потом, в свойственной ему манере, аккуратно выстроил пустые чашки из-под кофе в один ряд и с довольной улыбкой залюбовался ими.

Шло время. Опалсенов всё не было.

— Странно, — наконец, не выдержав, заметил я. — Интересно, куда они подевались.

Пуаро, с невозмутимым видом разглядывая дым, колечками поднимавшийся к потолку, молчал. Потом с тяжёлым вздохом задумчиво произнёс:

— Думаю, друг мой, нам не стоит их ждать — они вряд ли вернутся.

— Но почему?

— Потому, Гастингс, что, скорее всего, случилось нечто из ряда вон выходящее.

— Что именно? И с чего вы взяли, будто что-то произошло? — удивился я.

Пуаро усмехнулся.

— Дело в том, что пару минут назад управляющий отелем торопливо вышел из своего кабинета и поспешил наверх. Лицо у него было явно взволнованное. Мальчик-лифтёр, забыв о своих обязанностях, что-то с жаром обсуждает с одним из коридорных. Звонок вызова лифта, если не ошибаюсь, прозвонил уже раза три, однако он и ухом не повел. И в-третьих, даже официанты distrait[1] — вы только взгляните! — и Пуаро многозначительно покачал головой, дескать, есть же предел всему! — Значит, дело и впрямь нешуточное. Ага, вот и они! Смотрите, Гастингс, если не ошибаюсь, прибыла полиция!

Двое мужчин как раз в эту минуту вошли в холл отеля. Один был в форме, другой — в штатском. Перекинувшись несколькими словами с портье, они поспешно зашагали к лифту. Прошло ещё некоторое время, и тот же мальчик-коридорный выскочил из лифта и, оглянувшись по сторонам, чуть ли не вприпрыжку помчался в нашу сторону.

— Мистер Опалсен свидетельствует вам своё почтение и спрашивает, не будете ли вы столь любезны, джентльмены, пройти наверх?

Пуаро вскочил на ноги как ужаленный. Можно было подумать, что он только этого и ждал. Я, естественно, последовал за ним.

Номер, который снимали Опалсены, был на втором этаже. Мальчик-коридорный постучал и ушёл. Дождавшись ответа, мы толкнули дверь в комнату. Нашим глазам представилась удивительная картина. Мы оказались в спальне миссис Опалсен. В самом центре её, лёжа в кресле, заливалась слезами сама хозяйка. Печальное это было зрелище — потоки слёз, струившиеся по её пухлым щекам, проложили дорожки в густом слое покрывавшей их пудры, а она этого даже не замечала. Сам мистер Опалсен, побагровев от едва сдерживаемого бешенства, мерил большими шагами комнату. Двое полицейских исподтишка наблюдали за ними. Один из них держал наготове блокнот. Возле камина застыла горничная — по лицу её было видно, что бедняга перепугалась до смерти. По другую его сторону француженка, скорее всего — личная горничная миссис Опалсен, безутешно рыдала, в отчаянии заламывая руки. Горе её вполне могло бы соперничать с отчаянием хозяйки.