M Delirius - Загадка пенсиона Вальдберг

Delirius M

Загадка пенсиона 'Вальдберг'

Delirius M

Загадка пенсиона "Вальдберг"

Пролог

Время текло как всегда неумолимо. И вот настал момент, когда финансовые проблемы заставили меня сменить мою квартиру, на более скромную, однокомнатную. Чтобы из однообъёмного помещения сделать двухобъёмное, я купил разделяющую панель, ансамбль полок различной конфигурации. Эта деталь меблировки отделила нишу-спальню от центральной части комнаты. Но, чтобы полки вписались в интерьер их нужно заполнить чем-то соответствующим. Большей частью я решил заполнить их книгами, а отчасти какими-нибудь безделушками. Что касалось книг, то, это проблем не вызывало, их имелось в достатке. А вот насчёт безделушек встал вопрос. Решать его, в ближайшие выходные дни, я пошёл на "блошиный рынок". Безделушки решил закупить у какого-нибудь старца. "У него они должны быть более "со вкусом", - думал я.

Итак, - фломаркт - "блошиный рынок" и старик, торгующий мелким антиквариатом. К этому навязывалась ещё одна идея фикс: выручить этакого старца, продающего, возможно, последнее, чтобы прожить. Хотя, здесь, в Германии, это ...

Не окажется "деда" на рынке с тем, что мне нужно - уйду, ничего не купив. Дело не срочное, потерпит.

Но в первое же посещение, на "фломаркте" оказалась персона, которую, я искал. Старик, торговавший мелким антиквариатом, оказался таким, каким его рисовала моя буйная фантазия и даже более того. Его пальто и шарф, обмотанный вокруг шеи, а так же шляпа, по-видимому, образец моды прошлого века, походившая на котелок, но лишь походившая, так как на неё видимо садились, имели такой вид, что я невольно подумал, что его в таком виде могут и задержать. Он был стар, но возраст его определить было не возможно даже приблизительно. Копна седых волос, закрывавшая полностью уши, удивляла своей густотой. Очки "а-ля Джон Леннон" и шерстяные перчатки баз пальцев, завершали оригинальный портрет старика.

Когда я стал торговаться на счёт десятка фигурок, он предложил мне купить "оптом" целую коробку.

- Эта коробка будет стоить несколько дороже, чем те фигурки, которые вы хотите приобрести, сэр, но в ней находиться гораздо больше вещей. И скажу вам честно, здесь не только фигурки, которые вас интересуют, но и множество других ценностей. Я имею в виду "ценностей" из-за их старины, - произнёс вкрадчиво старик.

- Старины, какой? - поинтересовался я.

- Некоторые вещицы пережили две "мировые войны", - с гордостью произнёс он.

- Ого, это интересно. Но, если можно, то, поподробнее. Какие времена заключены в этой коробке?

- Если сэр желает знать подробнее, то я могу сказать, что самые молодые, это вещицы шестидесятых годов, но есть кое-что и с конца прошлого века.

- Вы хотите сказать, что в этой коробке более ста лет?!

- Да, не меньше!

- И сколько же стоит это бесценное собрание?

- Двести марок. Из примерного расчёта, две марки за год.

"Ну, отец, ты и загнул, ? подумал я. - За коробку хлама, пусть даже столетнего - двести марок!"

- Я считал, это стоит, ну, максимум - сто! Может быть даже - пятьдесят!

- Да, так может показаться, если не знать содержимого, - заскрежетал старик. - Здесь имеются поистине старые вещи. Я не знаю, какую истинную цену они имеют сейчас. Я, знаете ли, не интересуюсь последними новостями нынешней жизни, но, я уверен, да-да, уверен, что эта коробка стоит больше чем двести марок. Нужно лишь внимательнее рассмотреть его содержимое. Например, здесь имеются старинные журналы, фотографии. Тут он перешёл на шёпот:

- Фотографии красавиц тех времён, и, причём, в довольно нескромных одеждах и позах...

Уловив, по-видимому, затухающую искорку в моих глазах, он решил быстро исправить положение:

- Но если вас не интересуют щекотливые вопросы жизни, то, подумайте хотя бы, что некоторым вещам по сто и более лет! Взгляните же сэр!...

Заметив в словах старика нотки отчаяния, я почувствовал, как меня тронула жалость.

- Хорошо, если это действительно так - ваше предложение будет интересно, ответил я, скрипя сердце, польстив жалкому созданию.

В коробке были уложены несколько книг и журналов, а так же множество всякой мелочи. И что-то, исподволь кольнувшее, заставило меня дать старику двести марок и забрать коробку.

Дотащив с трудом, купленную мною груду старинных вещичек до машины, при этом, ругая себя за то, что отдал двести марок за какой-то хлам, а потом до квартиры, я сразу же взялся за его ревизию и расстановку кримс-крамс (так называют немцы мелкие безделушки в виде фигурок, статуэток, сувениров) на полках. Расправившись с ними, уже вечером решил просмотреть несколько журналов, входивших в эту коллекцию. Листая архаический номер журнала "Стрэнд мэгэзин" за 1896 год, я заметил, что после девятой страницы шла двенадцатая и этот лист, был слишком жёстким и тяжёлым. Перескок был понятен, - страницы склеились. Пролистав ещё два листа, мне вновь попался такой же тяжёлый, а через два следующих ещё один. Заподозрив в этом хитрость, созданную не случайно, я вернулся к первому тяжёлому листу и осмотрел его грани. У основания страниц, нашёл малюсенькое "окно" и, просунув в него тонкий ножик, стал разделять их.

Края страниц не разделялись и не разрезались, они просто ломались, крошились. Листы были склеены, видимо клеем, который пересох за долгие годы и представлял уже не соединительную прокладку между страницами, а нечто целое с ними. Разломав, таким образом, одну сторону листа, я развёл его страницы и обнаружил внутри третий лист. Внутренний лист не был приклеен и я осторожно вытащил его. На нём оказался напечатан, какой-то текст, несколько необычным шрифтом. Я прочитал заглавие: "ЗАГАДКА ПЕНСИОНА "ВАЛЬДБЕРГ". Заглавие мне ничего не говорило, но заинтриговывало. Не колеблясь больше ни секунды, я взялся за чтение текста, напечатанного явно не на принтере, а на старой пишущей машинке.

ЗАГАДКА ПЕНСИОНА "ВАЛЬДБЕРГ"

Глава 1

- Не кажется ли вам, Уотсон, что небо над Лондоном просто прохудилось? произнёс Шерлок Холмс, тем самым, нарушив тишину нашей гостиной, в которой на протяжении целого часа царствовал потрескивающий камин. - Небо прохудилось и прогнулось в виде воронки. Теперь вся дождевая вода стекает на наш город. Дождь идёт, если вы смогли заметить, целую неделю не переставая ни на минуту.

- Осень, - ответил я вздыхая.

Холмс поднялся из своего любимого кресла, раскуривая уже пятую подряд трубку, подошёл к окну и глянул через промокшее стекло. Бейкер-стрит была пуста. Кроме тускло пробивавшихся пятен света уличных фонарей, сквозь темноту и клубящийся по улице туман, а также, отчасти проступавших из сумрака нескольких домов грязнокоричневого цвета на противоположной стороне не видно было ни зги.

- И результат этой дрянной погоды налицо! - продолжал он. - За всю неделю ни одного преступления. Мелкие кражи, о которых пишут газеты, не в счёт. Вы же понимаете, что я не буду бегать за карманниками.

- По всей видимости, вы переловили всех более-менее серьёзных злодеев и должны быть довольны результатами своего редкостного таланта.

- Нет, Уотсон. Работа для моего мозга должна быть. Неужели вы хотите сказать, что мир начинает излечиваться от этого порока? Не думаю. Я начинаю склоняться к мысли, хоть это звучит наивно, что всё дело в погоде. Именно в ней. Я не занимался статистическими исследованиями влияния плохих погодных условий на количество преступлений, но, думаю, что хоть небольшая, а всё-таки связь имеется. Может написать монографию по этому поводу, озаглавив её "Непогода и преступность"? Уотсон, вдумайтесь! Ведь должна же существовать хоть какая-то связь между отвратительной погодой и отсутствием, например, краж со взломом в квартирах и домах?

- Вы хотите сказать, что преступник из-за непогоды не захочет высунуть носа из своей берлоги? - своим высказыванием я попытался показать, что предугадываю ход мысли моего друга.

- Нет, Уотсон, наоборот. Потенциальные жертвы ограблений сидят по домам и не собираются покидать их в такое ненастье, чем создают для охотников за чужим дополнительные затруднения.

- А что вы скажите по поводу убийств и каких-либо других тяжких преступлений?

- На количество преступлений такого рода также должна повлиять непогода, правда, не в такой степени как на квартирные кражи, но, тем не менее, снизит их число. Умный преступник на дело не пойдёт.

- Умный преступник, хотите сказать, натура артистичная; легко поддаётся влиянию окружающей обстановки; идёт на дело только тогда, когда его посетит муза преступления? А в такую погоду она не приходит. Вы это хотели сказать?

- Опять, Уотсон, вы промахнулись, не проследили до конца ход моей мысли. При сырости следов остаётся больше, это я хотел сказать, - договорив, он подошёл к камину и пошевелил в нём угли. - Уотсон, оглянитесь вокруг, как уныл, скучен и грубо материален мир! Простите, что повторяюсь. Что поделаешь? В таком мире исчезает цель жизни и не остаётся ничего кроме скуки. Вы же знаете меня, доктор, если безделье, простой затянется, то это не лучшим образом отразится на моём совершенном мозге. И я, чтобы не допустить его повреждения вынужден буду прибегнуть к кокаину.