Огаст Дерлет - Проклятие Грайса-Патерсона

— Нет, Паркер, — вдруг сказал мой приятель Солар Понс, — нет никаких оснований опасаться, что муравьи при всей их социальной организации скоро победят человечество.

— Однако подобная перспектива ужасна! — воскликнул я… и умолк, поворачиваясь к нему. — Но как вы узнали мои мысли? Понс, это некрасиво с вашей стороны!

— Вы слишком увлекаетесь. Простейший вывод. Вы только что читали восхитительные фантазии мистера Герберта Уэллса. И я заметил, с каким выражением смотрели вы на муравья, оказавшегося на оконном стекле… Его можно назвать только ужасом, а посему простейшая логика требует признать, что вы читали «Империю муравьев».

— Неужели это так просто!

— Все внешне сложные вещи на самом деле просты. — Он показал на окно: — Не хотите ли вы задернуть шторы, Паркер?

Я направился к окну. Дождь что-то ровно нашептывал стеклам, с улицы доносился плеск воды, разбрызгиваемой колесами проезжавших экипажей; теплый августовский дождь шел бо́льшую часть дня, заволакивая Лондон клубами тумана. Опускались сумерки, и желтые огоньки фонарей вдоль улицы едва проглядывали сквозь сгущавшуюся пелену.

— А скажите, Паркер, имя полковника сэра Роберта Грайса-Патерсона что-нибудь говорит вам?— спросил Понс.

— Ничего особенного, помню только, что он был генерал-губернатором в какой-то из частей британской империи. Не в Малайе ли?

— Действительно.

Понс взял конверт с каминной доски и протянул его мне. Я развернул листок.

— От женщины, должно быть, — заметил я. — Она пользуется очень характерными духами.

— Это мускус.

— «Дорогой мистер Понс, — прочел я. — Я пишу вам против желания членов моей семьи и прошу принять меня завтра вечером в восемь часов по поводу весьма срочного дела, касающегося проклятия, лежащего на нашей несчастной семье».

Письмо было подписано: «Эдит Грайс-Патерсон».

— Его дочь? — спросил я.

— По-моему, дочь полковника умерла раньше него. Должно быть, внучка. Что вы скажете о почтовой марке?

Я поглядел на конверт. Штампы были британскими, в отличие от марки на ней было написано: остров Уффа, а в центре были оттиснуты инициалы «Г.П.».

— Где же находится эта Уффа? — поинтересовался я.

— Ах, Паркер, боюсь, что мои географические познания здесь не помогут. Но, насколько я помню, после выхода в отставку Грайс-Патерсон переселился из Малайи на остров, существующий в некоей квазинезависимости от Великобритании. Если память не отказывает мне, остров этот расположен возле берегов Корнуолла, к востоку от островов Силли. Статус его, как мне кажется, аналогичен статусу пресловутого острова Редонда, десятилетия остававшегося независимым королевством, хотя и союзным Великобритании. Но Уффа по крайней мере расположена возле Англии, в то время как Редонда является одним из Подветренных Островов и находится в Британской Вест-Индии.

Я вновь взглянул на письмо:

— Оно написано нетвердой рукой.

— Едва ли этому следует удивляться. В газетах на той неделе упоминали о гибели лейтенанта Остина Хэнуэлла, жениха этой особы. Смерти его сопутствовали некие мистические обстоятельства. Посмотрим, кажется, я вырезал эту статью.

Понс открыл один из внушительных альбомов для вырезок, лежавших возле газет на столе.

— Да, вот она. «Трагическая кончина», повествовал короткий заголовок. «Тело лейтенанта Остина Хэнуэлла, 27 лет, найдено вчера утром в “Лианах”, доме его невесты, мисс Эдит Грайс-Патерсон, расположенном на острове Уффа. Покойный, похоже, задохнулся или до смерти поперхнулся, хотя обыкновенное в таких случаях расследование не выявило никаких свидетельств злого умысла. Лейтенант Хэнуэлл являлся уроженцем Брайтона. Смерть его стала третьей в ряду трагедий, обрушившихся на семью покойного полковника, сэра Рональда Грайс-Патерсона».

— Написано осторожно, и обвинения в убийстве отсутствуют, — заметил я.

— Вы правы! — согласился Понс. — Но в деле этом кроется больше, чем готова рассказать пресса. Быть может, наша клиентка сейчас просветит нас. Я слышал, внизу остановился автомобиль и, поскольку время, назначенное в ее письме, уже наступило, смею предположить, что это она и есть.

Через несколько мгновений наша клиентка оказалась перед нами, высокая молодая леди, яркая блондинка с голубыми глазами. Хотя она обнаруживала некоторые признаки волнения, ее как бы окружало облачко мрачной решимости. Одета она была во все черное, плечи ее прикрывала накидка с капюшоном, защищавшая и от дождя, и от ветра. Женщина эта, похоже, решила сделаться старой девой, настолько манеры ее были полны скорби.

Не обращая внимания на предложенный Понсом стул, она сразу же перешла к делу.

— Мистер Понс, кроме вас мне не к кому обратиться. Полиция Хелстона объявила о том, что не будет заниматься этим делом, так как Уффа имеет собственное правительство и взаимоотношения его с Великобританией так и не были четко определены. Все это чушь, мы являемся частью Англии, однако у полиции есть веские причины воздерживаться от действий. Тем не менее я решила положить конец проклятию, висевшему над нашим домом все время моей сознательной жизни.

Говорила она сдержанным тоном, однако в ее решимости сложно было усомниться.

— Мистер Понс, за последние одиннадцать лет под нашим кровом скончались трое людей, и притом странным образом, при обстоятельствах, намекающих на убийство… Но если это были действительно убийства, то убийства без цели и смысла, убийства, которые власти не стремятся признать таковыми.

Мисс Грайс-Патерсон принялась расхаживать возле камина, сцепив пальцы в волнении, которое она старалась подавить.

— Успокойтесь, моя милая леди, — негромко проговорил Понс. — Вы приходитесь внучкой покойному полковнику сэру Рональду Грайс-Патерсону?

— Да. Я хозяйка «Лиан».

— У покойного полковника, кажется, было двое сыновей и дочь?

Наша клиентка на мгновение затаила дыхание и стиснула кулаки.

— Оба его сына стали первой и второй жертвой проклятия, обрушившегося на нашу семью, мистер Понс. Моя тетя, сестра моего отца, умерла еще молодой. Мать погибла при несчастном случае на море. Из всей нашей семьи в живых сейчас остались только я и два моих брата. Оба они моложе меня и сейчас живут вместе со мной в «Лианах». Мой дед умер одиннадцать лет назад, и поместье — то есть остров Уффа — досталось троим его детям. Мои единственные тетя и дядя скончались, не оставив наследников, поэтому все владение перешло к моему отцу. В свой черед он умер столь же таинственной смертью, как его брат и мой бедный Остин, через год после того, как он перебрался из Лондона на Уффу. Когда умер мой дед, все дети жили вне дома, так как он был человеком, склонным к уединению и ушедшим в себя, можно даже сказать мизантропом. Он жил в одиночестве, если не считать единственного слуги, и не поощрял визитов даже собственных детей. Единственным занятием его являлось писание мемуаров, которые так и остались неопубликованными, а также увлечение сельским хозяйством. Тем не менее он как будто бы делал исключения в моем отношении; во всяком случае, он был со мной ласков, когда мы гостили на Уффе, пока отец работал в Лондоне, хотя со всеми остальными обходился возмутительно грубо и воинственно.

Понс помолчал немного; на тонких губах его играла загадочная улыбка.

— А вы расскажете нам что-нибудь о «проклятии», так вы, кажется, назвали его? — спросил он наконец.

— Хорошо, мистер Понс, — ответила посетительница. — Я постараюсь. Я впервые ощутила его присутствие примерно через год после смерти деда. Мне было тогда семнадцать. Жилище деда всегда казалось мне мрачным, так как он окружил его всякими растениями и деревьями, и дом буквально зарос разными лианами, которые и дали ему это имя… К тому же мы нечасто посещали поместье. Однако по случаю моего семнадцатилетия мы приехали из Лондона погостить неделю у дяди Сиднея.

Все это происходило примерно в это же время года. Мой дядя находился в наилучшем расположении духа, хотя в поколении моего отца особой любви между его членами не было, как, кстати, и между дедом и его детьми. Наутро второго дня нашего визита он не спустился к завтраку. Мой отец и кто-то из слуг направились посмотреть, что задержало дядю, и нашли его мертвым на полу комнаты. Мистер Понс, его удушили каким-то удивительным способом. На шее его оказались непонятные синяки, кроме того, они были на его лице, руках, спине и груди. Повсюду виднелись свидетельства борьбы, хотя комната была закрыта на ключ изнутри и ключ оставался в замке. Окно, правда, оказалось распахнутым, но ничто не указывало на то, что кто-либо забрался в окно второго этажа либо по лестнице, либо по покрывавшим стену толстым лианам. Медицинское обследование не дало определенного результата; причиной смерти сочли не удушение, а несчастный случай; врач сказал, что с дядей приключилось нечто вроде припадка, поверхностное расследование, проведенное сержантом полиции, не выявило никаких улик. К берегам Уффы не причаливало незнакомое судно, никто не имел причин желать смерти дяде Сиднею, ведь мой отец, унаследовавший поместье на Уффе, обладал существенно большим состоянием.