Эрл Гарднер - Прицел

Гарднер Эрл Стенли

Прицел

С.Гарднер

П Р И Ц Е Л

Сэм Свифт приподнял угол грязного брезента и засунул под него пакет завернутый в коричневую бумагу. - Вот и табак, Габби! Теперь мы совсем обнищали, не осталось ни цента. Повернув голову, Габби Хинкс посмотрел слезливыми старыми глазами на обоих тощих осликов и затем вдоль главной улицы Антилоп Флат. - А на что нам деньги? Ведь есть чем прокормиться. А много ли достал жевательного табаку? Товарищ его утвердительно кивнул головой. - Что же нам тогда здесь прохлаждаться? Идем! Каждый из стариков взялся за прикрепленную к недоуздку веревку и, волоча ноги, они побрели вдоль пыльной улицы. Смотря им вслед, прохожие улыбались. Ведь эти старики были старателями в песчаных пустырях и горах; что-то в их наружности всегда вызывало улыбку, но улыбку всегда сопровождал вздох. Габби был высок и худ, лицо бритое, волосы спускались до плеч. Сэм Свифт был совершенно лысым, зато борода закрывала половину груди. Истратив свои барыши на провизию, они возвращались к своим заявкам и четырем месяцам полного одиночества. Внезапно Габби остановился и укоризненно взглянул на товарища. - Сэм, бьюсь об заклад, что ты забыл журналы! Сэм Свифт опустил голову и, уставив глаза в свою спутанную бороду, пробормотал: - У нас не оставалось денег, Габби! Тот затряс седой головой. - Знаешь, небось, что я без чтения не могу обойтись, лучше бы бе табаку остался. Сэм ничего не ответил. Да и что он мог сказать? В каждую поездку он покупал в городе журналы. Это обязанность лежала на нем, как на хозяйственном распорядителе товарищества. Габби любил чтение и неизменно проводил за журналами длинные вечера, перечитывая до восьми раз одно и то же. Сэм не читал и считал потраченные на журналы деньги чистым убытком. Это мнение чуть не оказалось скалой, о которую грозило разбиться товарищество. Слезливые глаза Габби запылали от негодования, волосы дрожали. - Это решает дело! - продолжал Габби. - Ты истратил все деньги на то, что любишь, а о моих желаниях позабыл. Прекрасно. Мы разделим заявки, и эту зиму каждый будет жить сам по себе. Вытаращив испуганно глаза, Сэм Сфифт схватился за бороду. - Послушай, Габби, не ссориться же нам с тобой из-за этого. Черт возьми, я достану тебе твои журналы. На, подержи ослика, а я отыщу магазин. Не дожидаясь ответа, Сэм бросил повод и поспешно исчез за углом. Габби сделал движение, будто намеревался пойти за ним, но: посмотрев на осликов с вьюками, вздохнул, поднял брошенную веревку, отошел к краю дороги и сел ожидать на кучу высохшей глины. Сэм Свифт шел быстрыми шагами, душа онемела от ужаса потерять товарища, мысли не работали. Неужели из-за каких-то журналов распадется их товарищество? Пожалуй, что он действительно был не прав, забыв про журналы. Сэм остановился у одновременно мелочной, москательной и книжной лавки, объяснив молодому продавцу свое затруднительное положение. К несчастью, ответ был короток, сух и неудовлетворителен. Сэм Свифт посмотрел через улицу и увидел приемную доктора Уиллита. В голове возникли слабые очертания каких-то воспоминаний. Как-то его ударила мотоциклетка, испуганный моторист заплатил за вправку и лечение сломанной руки. Сэм вспомнил о плетеном столе с высоко нагроможденными журналами. Читать он их не читал, но все же... Перейдя улицу, он сунул в дверь свое немытое лицо с косматой бородой и увидал одетую в белом сестру, показавшуюся ему олицетворением чистоты и знания. Он струсил. - Хотите видеть доктора Уиллита? - спросила она. Сэм кивнул головой и запнулся: говорить он не мог. Переходя улицу, он думал, что просьба одолжить несколько журналов, будет легкой, но, глядя на хладнокровно-деловитое лицо сестры, он понял, что просьба бессмысленна. - Обождите минуту, - проговорило видение в накрахмаленной белой одежде и с шуршанием исчезло за дверью. Сэм хотел убежать, но вдруг в голове мелькнула новая мысль, когда он смотрел на высоко нагроможденные на столе журналы посреди комнаты. Мысль пронзила его с быстротой молнии, непреодолимый инстинкт толкал его... Не успев ясно отдать себе отчета в своих действиях, он схватил охапку журналов и выбежал на улицу. Теперь ему оставалось только бежать, бежать поскорее, без оглядки. - Вот они, Габби! - сказал он запыхавшись. - Спрячь их под брезент, да поскорее развяжи веревку. Ну, теперь хорошо. Габби же был все еще зол. - А какие они будут? Взглянув на него украдкой через плечо, Сэм ответил: - Самые, что ни на есть наилучшие, хоть для королей. Не болтай так много: ведь до заката надо дойти до грязевых ключей, а в пустыне и без того будет печь во всю. Идем! Пока они шли по дороге, приходилось вести осликов и им было не до разговоров. Часа два спустя, пройдя пять миль и пустив осликов на свободу, Габби пришел опять в обычное хорошее расположение духа и бок о бок товарищи плелись по пыльной тропинке, изредка обмениваясь двумя-тремя словами, уверенные в обоюдном понимании и готовые положить жизнь один за другого, если появится необходимость. Уже стемнело, когда они остановились для ночлега. Рассвет застал их опять в пути. Лишь на третий день, когда они дошли до своей хижины, Габби смог заглянуть в журналы. Сперва он вознамерился затребовать объяснений, но затем ему пришло на ум, что вероятно Сэм действительно полагал, что он может читать и интересоваться медицинскими журналами. Вопрос был решен. Габби будет их читать и притворяться, что понимает. Пускай себе Сэм воображает, что его компаньон понимает научные журналы, не разочаровывать же его. Итак, долгими зимними вечерами Габби читал о всех научных открытиях при лечении болезней. Среди книг находился словарь, в котором он мог находить многие непонятные ему выражения. С тех пор этот словарь сделался драгоценнейшим его имуществом. Чтение медицинских книг было суждено вызвать большие и много значительные последствия. Первым их них было появление у Габби признаков всех всевозможных и невозможных болезней, /вторым . пока скрытым в тумане будущего/, была мысль о поездке в Нью-Йорк и получении пожизненной ренты. Законы самовнушения были мало знакомы Габби. До сих пор он не знал, что такое день недомогания, и хвастался, что крепок, "как орех". После двух недель чтения , он превратился в физическую руину, умирающую от сердечной болезни; Габби был глубоко убежден, что ему осталось лишь несколько недель жизни. Он не жаловался все же и добросовестно отрабатывал свою смену, хотя был уверен, что эти усилия повлекут за собой быструю смерть.

"Косой" Барри шел через качающийся вагон-панораму с видом пассажира, желающего прогулкой вдоль поезда сократить скуку длительного путешествия. Весь его облик говорил об удаче, хотя что-то неуловимое намекало на безжалостность и жестокость характера. Случайный наблюдать сказал бы, что перед ним молодой горожанин-делец, быстрый в своих решениях, жесткий в своих действиях. В одном случае наблюдатель был бы прав. Барри был жесток. Во время последнего "дельца" он убил сторожа и тяжело ранил полисмена. Но, идя по раскачивающемуся вагону, Барри совершенно об этом не думал. у него было две заботы - сохранить добычу и избежать ареста. На последней работе он оставил следы пальцев, что было, так сказать, тактической ошибкой, а вдобавок еще ранение полисмена. Все эти обстоятельства заставили Барри как можно скорее направиться на Запад. Пока дело не заглохнет, лучше исчезнуть из Нью-Йорка. Его костюм давал ему тот вид благосостояния и приличия, который спасал его ото подозрений полиции и делал его присутствие в скором поезде чем-то обычным. Поэтому, когда на этот раз судьба ему изменила, "Косой" был поражен, ибо, проходя по вагону-ресторану, он случайно встретил пытливый взгляд Биля Бенсона, известного нью-йоркского сыщика. Увидев Барри, он сморщил лоб, что могло быть и хорошим, и нехорошим признаком. Узнай Барри, он остался бы совершенно безучастным, приподнял бы руку до левой подмышки и внезапно ожил бы. С другой стороны, не узнав чего-то знакомого, не сморщил бы бровей. Следы пальцев были роковой ошибкой. Личность преступника, ограбившего банк, была так же хорошо известна полиции, как если бы он оставил свою визитную карточку и фотографию. Бесспорно, Биль Бенсон имел бюллетень и как только докончит стакан лимонада в поезде разыграется действие... Поэтому, встретившись взглядом со взглядом сыщика, "Косой" потянулся и зевнул. Этим движением он скрывал часть лица и сохранял вид скучающего путешественника. Пройдя в соседнее отделение, "Косой" ускорил шаг и, дойдя до вагона панорамы, был уверен, что опередил сыщика минут на пять, на десять. Пока-то он его опознает и начнет искать. "Косой" открыл дверь, вышел на платформу вагона, сел на медную перекладину перил, перекинул через нее ноги и осторожно посмотрел вперед. Поезд летел с ужасающей быстротой, но ему казалось, что чувствуется все же небольшое замедление. Впереди виднелись сарайчики, водокачка и сигнальная доска у самого полотна. поезд замедлил ход, ждать остановки Барри не посмел. Держась одной рукой, он раскачался, откинулся назад и прыгнул с поезда. Потеряв равновесие, упал в песок, превратился в массу летающих в стороны рук и ног, катившихся среди поднятого облака пыли. Но песок был мягок, а "Косой " был тверд. Пролежав несколько минут, он встал, встряхнул пыль и со вздохом посмотрел вслед поезду. Он знал, что через несколько минут в поезде начнется лихорадочная деятельность. А телеграфные провода позволяли даже остановить поезд. Словом, можно быть уверенным в той или иной погоне и очень близкой. К полотну шла дорога, и на ней "Косой" увидал приближающегося всадника. Глаза преступника сузились, элегантно отманикюренная рука поднялась к левой мышке, чтобы убедиться, что плоский автоматический револьвер на месте, и затем он отправился к дороге. Доктор Уиллит удивленно остановил лошадь: - Алло! Как вы попали в эту часть пустыни? Автомобиль сломался, что ли? Не отвечая, "Косой" продолжал подходить. Доктор Уиллит с любопытством смотрел на элегантную одежду, светлую кожу, лишенную и следа загара, на косые серые глаза. Вдруг оказалось, что он смотрит прямо в дуло револьвера. - Мне нужна эта лошадь! - сказал мужчина. Доктор вспомнил о лежащем в седле револьвере и подумал, не шутка ли это все. Человек выглядел почтенным горожанином, видимо, из Восточных штатов, путешествующим или поездом, или автомобилем. - Еще секунда, и я вас сброшу! - заявил Барри. - Руки вверх и слезайте! Доктор обязан быть психологом, и Уиллит распознал в тоне голоса нечто, вызвавшее на его спине холодную дрожь. - Послушайте! - сказал он. - Я врач, еду быстрота и издалека по важному делу. В пяти милях отсюда лежит умирающий ребенок: я ехал на автомобиле и кончаю путь верхом. Не знаю: кто вы, но я еду по делу милосердия. Отпустите меня и забудемте, что встретились. Что-то в позе Барри заставило доктора внезапно отброситься в сторону. Послышался зловещий щелчок автоматического револьвера, и на том месте, где за мгновение была его голова, просвистела пуля. На лице "Косого" появилась жестокость, напоминающая выражение гремучей змеи в минуту удара. Доктор Уиллит побледнел и, подняв руки, завопил: - Не стреляйте! "Косой" провел языком по губам и блестящими глазами посмотрел на свой револьвер. - Попал бы прямо в лоб! Убирайтесь поскорее. Боюсь, что мало патронов, а то уложил бы на прощание. Десятью секундами позднее разбойник сидел в седле, а доктор стоял на пыльной дороге. Опустив голову, злосчастный медик побрел по дороге. Ноги вязли в песке, со лба тек пот. Он решил во что бы то ни стало дойти до своего больного. Впереди мчался "Косой" Барри. До этого дня он никогда не ездил верхом, однако был решителен и мускулист, а лошадь - великолепное животное с мягким ходом. Держась одной рукой за луку седла, "Косой" начал другой осматривать свое вновь приобретенное имущество. Он нашел фляжку виски, манерку с водой, завтрак и револьвер. Ухмыльнулся от удовольствия. Черный мешок с докторскими принадлежностями был ему бесполезен. "Косой" умел взломать сейф, был необычайно ловок, но читал с трудом и умел лишь подписать свое имя. Он был невежествен, беспощаден и хитер. Через полчаса он увидел перед собой небольшое ранчо. По ирригационным каналам вяло струилась вода, в садике росло немного зелени, за небольшим домиком видны были конюшня, огород и несколько тощих деревьев. Перед домом стоял загорелый, коренастый мужчина. Увидав всадника, он выбежал на дорогу, размахивая руками. - Слава Богу, во время приехали, доктор! Барри быстрым взглядом осмотрел все вокруг. Поблизости паслось несколько лошадей. В доме могли находиться еще другие мужчины. Убить этого человека на месте - могло вызвать погоню на свежих лошадях. "Косой" вздохнул и неловко слез с лошади. - Вы не доктор Уиллит? - заявил в недоумении загорелый человек. - Я его помощник, доктор Барри. Уиллит не мог приехать и прислал меня! объяснил Барри, держа руку у левой мышки. Ранчер кивнул головой. - Отведу вашу лошадь. Ребенок в доме. - Привяжите лошадь к изгороди: мне могут понадобиться вещи, привязанные к седлу. Войдя в дом, "Косой" не знал, как держать себя. В полумраке комнаты трудно было что-либо разглядеть. Несмотря на то, что в комнате было прохладнее, воздух был тяжелый , спертый. Глаза его быстро освоились с темнотой. На постели лежало нечто белое, ворочающееся в лихорадочном припадке и бормочущее несвязные слова. Рядом сидела полная крупная женщина. - А разве с вами не живет еще кто-нибудь? - спросил как бы мимоходом "Косой". - Только я да жена чередовались у маленького и порядком-таки утомились. Вот доктор Барри, взамен доктора Уиллита! Женщина устало улыбнулась. - Не смела надеяться, что вы приедете во время. Точно вечность прошла, как вызвали вас. "Косой" не дал прямого ответа. Осматривая комнату, он заметил свернутую кольцом веревку, висевшую на стене и рядом несколько ружей. - Вы здесь вдвоем? - переспросил он. - Нас только двое! - ответил мужчина. - Тогда руки вверх, да поживее! - приказал "Косой", и в руке его заблестел револьвер. Связав их, он начал шарить по комнате, ища денег. Если у них есть деньги, то они в доме, Банки не для таких. Наконец он отыскал их в постели ребенка, которого он опрокинул к стене, чтобы обшарить кроватку. В немом ужасе муж и жена следили за ним, выражение недоумения сменилось бессильным бешенством, - Но вы развяжите нас, чтобы ухаживать за ребенком! - простонала женщина. - Будьте благодарны, что не отправил вас всех троих к праотцам! - С этими словами он исчез за дверью, сел на лошади и поскакал по поднимавшейся к подножью гор дороге. "Раз попаду в горы, всей полиции мира не сыскать меня! - хвастался "Косой". Дорога кончилась у покинутого домика, а далее тянулась пустыня, через которую шла тропинка прямо к горам. "Косой" повернул лошадь по следу. Он мог ясно рассмотреть склоны ближайших гор и вершины более высоких. На ближайшей горе он рассмотрел нечто вроде черного шрама около вершины. "Косой" был мало знаком со скважинами и шахтами, и решил, что это пещера, по всей вероятности годная для отдыха и открывающая вид на все протяжение пустыни. Решил, что передохнет там несколько часов, прежде чем углубиться в горы.