Марина Серова - Ядовитая паутина

Марина Серова

Ядовитая паутина

Все же как порой неожиданна и непредсказуема наша жизнь! Воистину, пути господни неисповедимы! Как порой самые казалось бы рядовые и обыденные вещи и явления могут поворачиваться к нам совершенно неожиданной стороной. Побывав не в одной горячей точке бывшего Союза и за его пределами, я уже мало чему удивлялась. Но могла ли я предположить, что такое мирное и безобидное занятие, как преподавание иностранного языка, может потребовать от меня знаний и умений телохранителя и детективных способностей?!

…Я лежала в тени на розовом песке городского пляжа и нежилась под легким речным ветерком. Медленно и лениво лето перевалило за середину. Раскаленное солнце уже не первую неделю безраздельно властвовало на безоблачном небе и успело за это время превратить город в некое подобие гигантской сауны. Близился август — время отпусков, и солнце немного сбавило свой чересчур уж жаркий пыл. Очертания домов и деревьев вдалеке стали четкими и не колебались, подобно миражам, из-за поднимавшихся вверх вертикальных потоков нагретого воздуха. Но днем улицы города по-прежнему были почти безлюдны. И хотя изнуряющая жара уже отступила, а ближе к вечеру от реки тянуло приятной свежестью, деловая жизнь практически застыла или, во всяком случае, существенно сбавила свои обороты.

Естественно, что самым прямым образом это коснулось и меня. После обучения в закрытом учебном заведении, сокращенно называемом «Ворошиловкой», и нескольких лет спецкомандировок в составе отряда «Сигма» по горячим точкам, включая Афганистан и Ближний Восток, я так же, как некоторые мои подруги, ушла из него. Сейчас многие из нас занимались кто чем, а я оказалась в Тарасове — крупном, почти с миллионом жителей, городе в центре России. Жила я у тети и зарабатывала на хлеб, работая независимым частным телохранителем, о чем свидетельствовала выданная местной администрацией лицензия, гласившая, что «…Охотниковой Евгении Максимовне разрешена частная охранная и розыскная деятельность…». Работала я успешно и уже имела определенную известность и неплохую репутацию в так называемых соответствующих заинтересованных кругах, об этом сами за себя говорили отметки на лицензии о продлении сроков ее действия.

Недостатка в клиентах я не испытывала и даже иногда могла позволить себе, что называется, воротить нос, то есть отказывать. Но жара и наступивший сезон отпусков загнали рынок охранных услуг в глубочайшую депрессию, и предложений на работу не было. Поэтому после нескольких недель безуспешного ожидания я поддалась общей отпускной тенденции и устроила себе летние каникулы.

Я нежилась и подрумянивалась на пляже, резвилась в воде, беззаботно гуляла в парках и с аппетитом поглощала мороженое под зонтиками многочисленных летних кафе. Одним словом — отдыхала. И заодно восстанавливала внутренние запасы адреналина, который, когда придет время работы, выплеснется в кровь, заставит быстрее стучать сердце и сокращаться мышцы, а когда опасность останется позади, обеспечит то самое неповторимое состояние особого блаженства и внутренней истомы, из-за которого, если разобраться по существу, многие идут работать в спецназ, милицию, прыгают с парашютом, занимаются альпинизмом. Другие люди добиваются того же самого водкой, наркотиками, сексом и называют это чувство отходняком. Но ни одно из этих развлечений не может сравниться с тем состоянием, которое возникает после преодоления смертельной опасности.

Мне двадцать восемь лет, и, несмотря на бурное прошлое, я пока не испытывала тяги к спокойной тихой жизни; по-видимому, мой жизненный запас адреналина еще не был израсходован окончательно.

В этот день, вернувшись с пляжа, я почти с порога сбросила летние сандалии и шорты и уже собралась пойти в ванну, чтобы подставить голову и спину под прохладные струйки душа, как вдруг неожиданно заметила на лице тетушки Милы таинственную улыбку и загадочный блеск в глазах. Она шла ко мне из кухни и очень походила на добрую бабушку, собравшуюся побаловать любимую внучку чем-то необычайно вкусным. Такого блеска в ее глазах я не замечала уже давно. Уж не влюбилась ли она и теперь торопится поделиться со мной этим радостным известием? Ну что ж, это и не мудрено при таком избытке солнечной активности.

— Женечка, — остановила она меня у двери в ванну, просто сияя вся изнутри.

— Да, тетушка, — ответила я и приготовилась снимать купальник.

— У меня для тебя отличная новость, — так же загадочно продолжала она.

— И какая же?

Неужели мои глупые догадки оказались правдой? Тетушка сделала лицо еще более загадочным, для усиления эффекта выдержала небольшую паузу и, наконец, выпалила почти на одном дыхании:

— Валерий Павлович работает в Танзании!

Валерия Павловича она почти боготворила. В свое время тете собирались делать большую и очень сложную операцию, исход которой был три к одному, причем, не в ее пользу. Валерий Павлович был начальником отделения в этой больнице и чуть ли не силой забрал ее практически с операционного стола. Затем он несколько суток не отходил от нее и сумел выходить. И, как выяснилось, оказался прав: диагноз был ошибочен, и операция для тети стала бы просто путевкой на тот свет. С тех пор тетя Мила постоянно звонила ему, поздравляла со всеми праздниками и днями рождения.

— Представляешь?! Валерий Павлович работает в Танзании! — повторила она, желая, по-видимому, чтобы я поглубже прониклась значимостью этого известия.

Я, если и прониклась, то явно, на тетин взгляд, недостаточно глубоко. Но после пляжной неги у меня было радостно-игривое настроение, и я, не желая расстраивать Милу невниманием к ее кумиру, сделала радостно-изумленное лицо, слегка подалась к ней и воскликнула:

— Правда?!!

Однако не удержалась и добавила, уже смеясь:

— И кем же? Танзаном? Или, точнее, Тарзаном?

Тетя на мгновенье смутилась, не сразу поняв шутку, а поняв, наверное захотела сказать что-то не очень лестное про мои школьные отметки по географии, но радостное возбуждение так переполняло ее, что она просто не стала терять на это время.

— Женя, — произнесла она с недоуменной укоризной, — Танзания — это такая страна в Африке. При этом она махнула в сторону окна, как бы показывая, что где-то там, в той стороне, за окном, есть такая Африка с неизвестной мне Танзанией и боготворимым ею Валерией Павловичем.

Где была Танзания, я великолепно знала. И не понаслышке. Однажды мне пришлось побывать в Восточной Африке в составе «Сигмы» как раз на границе Танзании и Кении.

— Он был там три месяца по линии какой-то ООНовской организации и нашел себе работу на год в хорошей частной клинике.

Я была рада за спасителя моей тети, хотя и не разделяла ее бурного восторга: наверное, невозможно забыть пятидесятиградусную жару при восьмидесятипроцентной влажности, когда просто физически нельзя пропотеть и, как следствие этого, чуточку остыть. Создавалось ощущение, что ты находишься в резиновом мешке. А если добавить к этому девственные джунгли, кишащие тропическими инфекциями и населенные современно вооруженными, но подчас дикими народностями, которые до сих пор поедают печень убитого врага, чтобы заполучить его силу, то картина становилась не столь радужной. Впрочем, ближе к побережью все менялось и приобретало практически европейски цивилизованный вид, увенчанный стопятидесятилетним столичным университетом. Тем не менее, связь между Валерием Павловичем, Танзанией, мной и тетушкиной радостью по этому поводу по-прежнему оставалась для меня загадкой.

— Так вот, — продолжала тетя, — ты не знаешь самого главного — у него есть сын!

— Да? И от кого же? От местной черной женщины?

Как мне было известно из западного «Сексуального путеводителя по странам мира», если бы не почти пятидесятипроцентная пораженность населения СПИДом, страны Восточной Африки своей фантастической дешевизной и жарким темпераментом чернокожих женщин оставили бы Таиланд — столицу мирового секс-туризма — далеко позади.

Тетя рассмеялась.

— Да нет, Женя. Ребенок у него абсолютно нормальный и даже, — тут она приняла мой шутливый тон, — от белой женщины, которая по странному стечению обстоятельств, к тому же, является его женой.

— Это надо же!? Чего только не бывает в жизни, — притворно вздохнула я.

Теперь глаза тети перестали улыбаться, лицо стало серьезным, а затем приняло просяще-умоляющее выражение.

— Женя, я, конечно, в курсе того, что ты сейчас отдыхаешь, но ты же знаешь, как я обязана Валерию Павловичу, — начала она, преданно заглядывая мне в глаза.

Разумеется, я знала, и подтвердила это ленивым кивком головы.

— Так вот, он хотел бы попросить тебя, чтобы ты позанималась с Андреем, — тут она запнулась и взяла бумажку с записью, — сулахили.