Френсис Дорнбридж - Ключ от Венеции

Дорнбридж Френсис

Ключ от Венеции

ФРЕНСИС ДОРНБРИДЖ

КЛЮЧ ОТ ВЕНЕЦИИ

ГЛАВА 1

Инспектор Гайд стоял у открытого окна отеля "Королевский сокол" в Мейденхеде, глядя на реку, сверкавшую под лучами сентябрьского солнца.

"Умиротворяющее зрелище, - подумал он, - и тем не менее в этом старинном отеле с красивыми деревянными флигелями и соломенной крышей покончил с собой молодой солдат..."

Мысли Гайда отвлек неожиданный скрип шин по гравию - это серебристо-серая "лянча" резко затормозила у подъезда. Из неё выскочил мужчина лет тридцати пяти, которого встретил констебль, дежуривший у парадного входа.

- Я брат покойного, Филипп Хольт, - услышал Гайд нервный голос молодого человека.

- Инспектор Гайд ожидает вас, сэр. Я провожу вас наверх.

Мужчины скрылись в подъезде, а Гайд взглянул на часы. Даже на столь мощной машине, как "лянча", нелегко было так быстро добраться из столицы в Мейденхед - не прошло и часа, как Хольту позвонили в Лондон.

Постучав, Филипп Хольт вошел.

- Вы очень быстро добрались, сэр, - сказал Гайд, пожимая ему руку.

- Я старался, - коротко пояснил Филипп. - Тем более, что дорога мне знакома. Весь этот путь я уже проделал вчера вечером, когда ездил в Марлоу судить конкурс фотографов.

- Вы ведь профессионал в этом деле, если я не ошибаюсь? И в Лондоне у вас студия, не так ли?

- Верно, инспектор, в Вестминстере, недалеко от парламента. Студия примыкает к моей квартире. Но что, черт возьми, делал здесь мой брат? Я был потрясен, когда услышал, что случилось, он ведь говорил мне, что едет в Дублин!

Гайд поднял брови, услышав любопытную информацию, но решил пока воздержаться от комментариев, внимательно окинув взглядом небрежно одетую фигуру со встрепанной копной каштановых волос и суровыми чертами лица, которые, - инспектор этого ещё не знал, - могли мгновенно озариться улыбкой.

- Вы полагаете, мне можно увидеть брата? - спросил Филипп.

Гайд кивнул.

- Из номера тело уже забрали. А я должен соблюсти формальности и попросить вас опознать его.

- Конечно, - Филипп вынул портсигар и закурил. Лицо его было мертвенно-бледным, а руки слегка дрожали, когда он убирал зажигалку в карман.

- Прежде всего, - спокойно сказал Гайд, - вам, вероятно, нужно бы осмотреть номер, который занимал ваш брат. Будьте добры пройти со мной, сэр.

Они вышли в коридор и поднялись по ворсистому ковру лестницы. Двадцать седьмой номер был обставлен с большим вкусом и комфортом, чем можно было ожидать от провинциального английского отеля. Пустая кровать огорожена тесьмой, но сотрудников, вевших обыск, уже не было видно - очевидно, они закончили свою работу, пока Филипп добирался из Лондона.

На подушке виднелось пятно крови, а на ночном столике у кровати лежал белый листок бумаги.

Инспектор Гайд протянул к нему руку.

- Адресовано вам, сэр.

Филипп, казалось, заколебался.

- Отпечатки пальцев мы уже сняли, сэр. Можете его взять.

Филипп взял листок и прочитал короткую записку.

"Дорогой Филипп!

Прости меня, пожалуйста. Это - единственный выход.

Рекс".

Он стоял, держа в руках записку и ничего не замечая вокруг. Потом вдруг до его сознания дошел немой вопрос в глазах инспектора.

- Да, это почерк Рекса.

- Вы абсолютно уверены, сэр? Ваше мнение очень важно.

- Да, совершенно уверен.

Гайд кивнул и забрал у него записку.

- Мы, конечно,, сфотографировали тело перед тем, как отправить его на вскрытие.

- Могу я увидеть снимки?

- Конечно. Если вы спуститесь вниз, где в наше распоряжение предоставили комнату, мы сможем поговорить, и туда же сразу доставят готовые снимки.

Запах свежих роз наполнял со вкусом меблированную уединенную комнату отдыха, куда спустились инспектор с Филиппом. Комната была пуста, сюда не долетали посторонние звуки.

Во время их разговора в дверь постучал сотрудник в штатском, который принес ещё мягкие и сырые снимки. Пока Фи липп изучал фотографии, инспектор тактично занялся трубкой. Через некоторое время Филипп нарушил молчание.

- У вас нет сомнений, инспектор, - спросил он, - что это было самоубийство?

Пока инспектор неторопливо набивал трубку, раскуривал её и тщательно подбирал слова, Филипп внимательно изучал его. Возраст - за сорок. Густые волосы с проседью. Скромный, сдержанный тип, человек с мягкими манерами. Все, чего он достиг - результат скорее невероятного упорства, нежели умения находить блестящие решения или нравиться начальству. Однако этого человека нельзя было недооценивать, за скромным фасадом мог скрываться незаурядный ум.

- По опыту я привык в таких случаях не торопиться, - начал Гайд - Тем не менее, - он указал трубкой на пачку фотографий, - положение тела, армейский револьвер, на котором есть отпечатки пальцев вашего брата и никаких иных, наконец записка о самоубийстве, написанная, по вашим словам, его рукой, - все это определенно говорит о самоубийстве.

Филипп нетерпеливо тряхнул головой, не соглашаясь.

- Не сходится, инспектор! Рекс был просто не такой человек.

Гайд сдержанно кашлянул.

- Очень сожалею, мистер Хольт, но мой опыт подтверждает, что причин для самоубийства может быть сколько угодно. И искать их нужно в прошлом покойного: не было ли у него стресса, мании или причин для серьезного беспокойства.

- Рекс никогда в жизни ни о чем не беспокоился, - воскликнул Филипп. И ничего не боялся. Он был в распрекрасном настроении, уезжая от меня в понедельник. Он ведь только что приехал в отпуск.

- Отношения между вами были близкими?

- Очень. Мы потеряли родителей совсем детьми. Говорю вам, Рекс был беспечным парнем, и его одно лишь интересовало-как приятно провести время.

- Мог ли он себе такое позволить на солдатское жалование?

- Вы же знаете, все как-то устраиваются. Солдату не надо платить за жилье и думать о хлебе насущном.

- Верно, конечно. Ну а во время отпуска?

Лицо Филиппа смягчилось.

- Можно считать, что я играл роль доброй феи. Я был единственным, к кому он мог всегда обратиться за помощью.

- Вы давали брату деньги и во время нынешнего отпуска?

Филипп пожал плечами.

- Совсем немного. Несколько фунтов.

Инспектор кашлянул и поиграл трубкой, тактично намекая, что ему не хотелось бы задавать уточняющих вопросов.

- Если быть точным, тридцать фунтов, - добавил Филипп. - Пятифунтовыми банкнотами.

- Спасибо. - После небольшой паузы Гайд спокойно продолжил: - Хозяйка отеля сообщила, что ваш брат прибыл сюда в понедельник в четыре часа дня. Номер он заказал накануне по телефону, а приехал во взятом напрокат "моррисе".

Филипп покачал головой, явно недоумевая.

- Но почему, черт возьми, он скрыл от меня правду? Он сказал, что в три пятнадцать отправляется поездом в Дублин с вокзала Сент-Панкрас. Я сам посадил его в такси и слышал, как он попросил шофера отвезти его на вокзал. Что заставило его изменить решение и отправиться в Мейденхед?

Гайд казался слегка смущенным.

- Боюсь, что он не менял своего решения, оно было принято заранее.

- Да-да, конечно. Вы уже сказали: он заранее заказал номер и все прочее. Другими словами, он мне врал... Но все равно концы с концами не сходятся.

- Не говорил ли он, зачем ему понадобилось в Дублин? - спросил инспектор.

- Говорил. Его друг из той же части погиб в катастрофе на улице Гамбурга. Вы знаете: Рекс служил там в Рейнской армии.

- Мы узнали об этом из его документов.

- Как раз перед тем, как погиб тот солдат - его звали Шон Рейнольдс, он передал Рексу бумажник и просил вручить его жене, живущей в Дублине. Он даже показал мне его! Там была фотография Рейнольдса с женой.

- Скажите, сэр, вы многих знаете из армейских друзей брата?

- Некоторых знаю. Но не Рейнольдса и не его жену. Она, видимо, любительница музыки. На фото, которое мне показывал Рекс, она играет на аккордеоне, а муж стоит сзади и смотрит через плечо. Погодите! - Филипп оборвал рассказ, с любопытством взглянув на инспектора. - Зачем я вам это рассказываю, когда вы наверняка нашли снимок в вещах Рекса!

Воцарилось неловкое молчание.

- Вы его не нашли, инспектор?

- Боюсь, нет, сэр. Там был бумажник вашего брата с его паспортом, билетом и деньгами, которые вы ему одолжили. Но никакого другого бумажника и никаких фотографий.

Филипп выглядел озадаченным. Снова повисла неловкая пауза. Инспектор встал, подошел к окну и бросил взгляд на аккуратный зеленый луг, протянувшийся по оба берега реки. Потом повернулся и сказал:

- Мистер Хольт, все самоубийства загадочны, ведь единственный, кто обычно располагает фактами, - это сам покойный. Но этот случай ещё более загадочен, чем другие. Портрет, который вы нарисовали, - а я ни на миг не усомнюсь в его точности, - портрет беззаботного молодого человека отменного здоровья, без финансовых или любых иных проблем... И наверняка он бы не покончил с собой из-за неудачной любовной истории, не так ли?