Андрей Кивинов - Фейерверк

Андрей Кивинов

Фейерверк

— Ты куда?

— На службу, — торопливо завязывая шнурок, буркнул Максим Максимович, — в ларёк.

— Рехнулся? — стоявшая на пороге комнаты супруга потёрла виски руками, выходя из полусонного состояния, — пять утра.

— Рефлектор я не вырубил.

— Какой ещё рефлектор?

— Электрический. Спираль открытая, не дай Бог бумага займётся. Иди, спи. Я быстро. Туда и обратно.

Максим Максимович выпрямился, накинул пуховик и проверил на месте ли ключи от ларька.

— Тебе не приснилось? Точно не выключил?

— Точно. Хорошо, вспомнил. Ступай, говорю, спи.

— Делать тебе нечего, — недовольно проворчала жена, возвращаясь в спальню, — загорелось, уже бы подняли.

— Как же. Поднимут у нас.

Кодовый замок на дверях подъезда опять своротили. Изящно, лёгким ударом сплющенной трубы, валявшейся тут же. Внутри, возле порога, расстаравшимся ветром намело целый сугроб, уже украшенный пустой банкой из-под пива и жёлтым узором замёрзшей мочи.

— Бесполезняк, — раздражённо прошептал самому себе Максим Максимович, выйдя на ночную улицу, — полный бесполезняк. Хрен ещё денег дам.

Замок меняли третий раз за последние полгода, упорно собирая деньги с жильцов. Последний экземпляр был особой, противоударной конструкции, что, впрочем, не облегчило его горькую участь. Для посетителей небольшого пивного павильона, установленного летом напротив дома, подъезд оставался единственным бесплатным местом общественного пользования, доступ в которое не должен закрываться ни при каких обстоятельствах. Горожане активно боролись за чистоту улиц.

До ларька минут десять ходьбы. Максим Максимович отправился не привычным маршрутом по улице, а дворами, рассчитывая немного срезать. Вообще-то он не помнил точно, выключил вчера рефлектор или нет. Скорей всего, выключил. Он делал это автоматически, после того, как однажды от открытой спирали полыхнула газета. Хорошо, сразу заметил и затушил пламя. Но теперь «синдром утюга» не давал покоя. Да и просто не спалось сегодня. Ворочался, ворочался, потом покурил на кухне, полюбовался на контуры седых ночных облаков и в конце концов решил прогуляться по декабрьскому морозу.

«Службой» он называл ларёк чисто по инерции. После долгих лет, проведённых в армии, никак не мог привыкнуть к слову «работа». Искусство торговли тоже поначалу давалось с трудом. Хотя, казалось бы, чего проще. Бери деньги, пробивай чек, выдавай товар. Но когда после первого рабочего дня не сошёлся дебет с кредитом, Максим Максимович прикинул, что может не только остаться без жалованья, но и лишиться пенсии, назначенной ему родным Министерством обороны. По поводу того, что торговля в ларьке — занятие, в основном, женское, подполковник запаса переживал не особо. Это приносило небольшой, но доход — всяко лучше, чем без дела куковать дома, тоскуя на смешную офицерскую пенсию. Да и с тоски, сидя в четырех стенах, свихнёшься.

Устроиться за прилавок помог бывший сослуживец, охранявший сейчас офис хозяина торгового предприятия. Предприятие сказано громко — несколько ларьков, раскиданных по городу, но какая разница. Лишь бы платили. Товар был не слишком ходовой. Канцелярские товары, книги, батарейки и всякая мелочь, требующаяся в хозяйстве. Покупатели косяком не шли, сиди себе на табурете, решай кроссворды. И лишь под Новый год торговля резко оживлялась. Батяня-комбат, как называл шефа Максим Максимович, привозил в ларёк праздничную пиротехнику, особенно популярную у мирных горожан в последние годы. Петарды, хлопушки, ракетницы, салюты и прочую чепуху великого китайского производства. Наверно, за несколько предпраздничных дней фирма делала годовой план, что позволяло ей сводить концы с концами и не разориться с позором. Расходились огнедышащие игрушки отлично, несмотря на немалые цены. Даже случались очереди. Максим Максимович откровенно не понимал, как можно выкидывать, в буквальном смысле, на ветер по три, по четыре тысячи… Ради чего? Посмотреть, как шарахнет в небе ракета или рванёт в сугробе идиотская хлопушка? Хорошо удовольствие! Он этих ракет и хлопушек за время службы бесплатно насмотрелся. До рези в глазах. И канонады наслушался. Особенно впечатлял привезённый вчера фейерверк «Звёздные войны». Помещался он в специальном чёрном ящике, размерами с автомобильный аккумулятор, и стоил десять тысяч. Сверкающая этикетка гарантировала, что в течение трех минут зрители получат незабываемые впечатления, на фоне которых фильмы Лукаса — дешёвая поделка. (Ага, руки оторвёт — действительно не забудешь!) Пока «Войны» никто не приобрёл, но Максим Максимович не сомневался, что в последний день декабря они обязательно уйдут.

Собственно, 31-е уже наступило. По графику два последних предпраздничных дня торговую вахту нёс Максим Максимович, нарядившись в Деда Мороза, как приказал комбат. Вахта была усиленной, на два часа длиннее обычного, что и понятно. За переработку полагалась премия, напрямую связанная с товарооборотом. В девять вечера ларёк закроется, отклеивай ватную бороду и иди встречать Новый год. Очередной. Точно такой же, как и предыдущий, и наверняка такой же, как следующий…

Максим Максимыч на ходу достал сигарету, закурил…

Да, сценарий написан давно и туда никто не вносит изменений. Салат «Оливье», шампанское на двоих, водка, селёдка под шубой, телевизор, разговор ни о чем, «Ирония судьбы», сон до трех дня, остатки «Оливье», грязная посуда, жена у раковины, ленивый вечер у телевизора, короткая передышка и снова работа, прилавок, дом, телевизор… круговорот Максим Максимыча в природе. Хотя с другой стороны, все вроде ладно. Не хуже, чем у других. Может, и лучше. Все обустроено, все, как говорится, течёт согласно уставу. Вон, соседи, муж с женой. То дерутся до синяков, то целуются на лестнице. Что ж это за жизнь?..

Но глаза-то у них блестят. Даже когда синяки… У Максим Максимовича давно не блестят. Все вроде по уставу, а не блестят…

Он прибавил шагу, перемахнул баррикаду из песка, снега и грязного льда, старательно сооружённую трудолюбивыми дворниками прямо на тротуаре. Обогнул покосившуюся тщедушную ёлку на детской площадке, усеянной окурками и замёрзшими кучками собачьего стула, приблизился к тёмной арке. Ларёк сразу за ней, на углу гастронома. Место людное, бойкое, для торговли вполне удобное.

Признаков пожара не наблюдалось. «Слава Богу, — в душе перекрестился Максим Максимович, — стоит, родимый. Не горит». Он сделал пару шагов из арки и вдруг замер.

Внутри чёрного пространства ларька мелькнул луч фонарика. Показалось? Нет. Вот, снова. Луч замер на несколько секунд, затем пропал. Максим Максимович на всякий случай шагнул за толстый ствол росшего на газоне тополя. Осторожно выглянул. Фонарик снова зажёгся, луч заскользил по стенам, словно солнечный зайчик, запущенный весёлым хулиганом. Рядом с ларьком ни души. Да, сомнений не оставалось. Внутри кто-то находился. И, скорей всего, объявился он там не затем, чтобы выключить рефлектор.

«Ворюги поганые, — пробормотал Максим Максимович, — опять залезли».

Первый раз в ларь пробрались на прошлой неделе. Скорей всего, местные пацаны. Банально вышибли булыжником витринное стекло и утащили несколько коробок с пиротехникой. На другой день окрестные дворы подвергались массированной бомбардировке ракетниц и петард. Канонада особенно усиливалась в ночное время, заставляя выть автомобильные сигнализации и подниматься с постелей сонных обывателей. Комбат срочно пригнал рабочих, те навесили на витрины стальные решётки, во избежание подобных неприятностей. Максим Максимович предложил укрепить заднюю стенку ларька, представлявшую собой лист гофрированной жести, приваренный к каркасу точечной сваркой. Достаточно подсунуть туда ломик, посильнее рвануть, и Сезам откроется. Но батяня проигнорировал, ввиду природной скупости. Вероятно, сегодня злоумышленник воспользовался именно этим путём.

Максим Максимович, стараясь громко не скрипеть подошвами на снегу, сделал небольшой круг, огибая ларёк. Пригляделся. Да, так и есть. Жесть внизу, возле основания, была отогнута на полметра над землёй. «Предупреждал ведь, что залезут…»

Времени на планирование и подготовку к задержанию неприятеля не оставалось. Сейчас тот обшарит закрома, выскочит и удерёт в ближайшую подворотню. И наглой морды не успеешь разглядеть. Максим Максимович сделал ещё несколько осторожных шагов и прислушался. Глухой звук упавшей со стеллажа коробки, звон разбитого шарика, висевшего на пластмассовой ёлке. Никаких голосов. Скорей всего, одиночка. И потом, кто-нибудь обязательно стоял бы на боевом карауле подле ларька.

Ну и что делать?.. «Алло, милиция?..» — «Поняли! Через полчаса будем, ждите! Может быть…» Нет, все равно звонить неоткуда.

В паре метров от тыльной стенки валялся припорошенный снегом верстак, сколоченный на скорую руку из грубых досок. На нем работяги резали решётки, подгоняя под размер. Увозить верстак не стали, бросив на газоне, рассчитывая, что этим займутся дворники. У дворников пока не доходили метлы. Может, и к лучшему. Да, пожалуй, к лучшему…