Агата Кристи - Любовный детектив

Кристи Агата

Любовный детектив

Маленький мистер Саттерфвейт задумчиво посмотрел на сидящего напротив хозяина. Этих двух мужчин связывали, как ни странно, дружеские отношения. Полковник был сугубо деревенским джентльменом, единственной страстью которого являлся спорт. Те несколько недель, которые ему в силу необходимости приходилось проводить в Лондоне, не доставляли ему особого удовольствия. Мистер Саттерфвейт, напротив, только в городе чувствовал себя как рыба в воде, прекрасно разбираясь во французской кухне и женских туалетах.

Казалось, что он и полковник Мелроуз не должны иметь ничего общего; они были друзьями скорее оттого, что когда-то дружили их отцы.

Было половина восьмого. В уютном кабинете Мелроуз с энтузиазмом опытного охотника рассказывал о событиях прошедшей зимы. Мистер Саттерфвейт слушал его с неизменной вежливостью.

Резкий телефонный звонок прервал повествование Мелроуза. Он подошёл к столу и поднял телефонную трубку.

— Полковник Мелроуз у телефона. Что случилось?

Некоторое время он слушал, затем лаконично произнёс:

— Хорошо, Кёртис. Я выезжаю немедленно, — опустил трубку и повернулся к гостю: — Сэра Джеймса Двайтона нашли убитым в его кабинете.

— Что?! — мистер Саттерфвейт был удивлён и потрясён.

— Я должен немедленно ехать в Олдервейт. Хотите поехать со мной?

Мистер Саттерфвейт вспомнил, что полковник был главным констеблем графства.

— Если я не помешаю…

— Вовсе нет. Это звонил инспектор Кёртис. Хороший, честный парень, но недалёкий. Я буду рад, если вы поедете со мной. У меня такое впечатление, что это дело окажется малоприятным.

— Убийца арестован?

— Нет, — коротко ответил Мелроуз. В категорическом «нет» опытное ухо Саттерфвейта уловило странную нотку, и он стал перебирать в памяти всё, что знал о Двайтонах.

Напыщенный старик, этот покойный сэр Джеймс, с грубыми манерами, из тех, кто легко обзаводится врагами. У него репутация человека, который любит пускать в ход кулаки.

Потом он стал вспоминать леди Двайтон: молодая, золотисто-рыжие тициановские волосы, стройная. Вспомнил и слухи, намёки, обрывки сплетен…

Пять минут спустя мистер Саттерфвейт сидел в машине рядом с полковником. Они проехали почти полторы мили, когда Мелроуз, наконец, заговорил: «Вы их, полагаю, знаете?»

— Двайтонов? Конечно, я знаю о них всё. (Был ли на свете человек, о котором мистер Саттерфвейт не знал всего?) Я встречался с ним один раз, с ней — гораздо чаще.

— Приятная женщина, — сказал полковник.

— Красивая! — убеждённо отчеканил Саттерфвейт.

— Вы так думаете?

— Ярко выраженный тип итальянского Возрождения. Она участвовала в театральных представлениях — помните благотворительные утренники прошлой весной? — и произвела на меня сильное впечатление. Её легко представить во дворце дожа или в роли Лукреции Борджиа.

Полковник дёрнул машину в сторону, и мистер Саттерфвейт неожиданно замолк. Что побудило его упомянуть имя Лукреции Борджиа? В данных обстоятельствах…

— Двайтон не отравлен? — неожиданно спросил он.

— Нет, не отравлен, — мрачно проговорил Мелроуз. — Если хотите знать, ему проломили голову.

— Тупым предметом, — пробормотал мистер Саттерфвейт, глубокомысленно кивнув головой.

— Его стукнули по голове бронзовой статуэткой. Послушайте, Саттерфвейт, знаете ли вы что-нибудь о человеке по имени Пол Делангуа?

— Да, красивый молодой человек. Он вам не нравится?

— Нет.

— Я думал, наоборот: он очень хороший наездник.

— Он ездит, как иностранец, демонстрирующий лошадей. Со всякими там обезьяньими трюками.

Мистер Саттерфвейт подавил улыбку. Приятно сознавая себя чуть ли не космополитом, он порицал нетерпимость британского отношения к жизни.

— Разве Пол пребывает в этих местах?

— Он гостил в Олдервейте у Двайтонов. Ходят слухи, что сэр Двайтон вышвырнул его оттуда неделю назад.

— Почему?

— Полагаю, застал его со своей женой. Какого дьявола…

Их сильно занесло, потом последовали толчок и скрежет.

— В Англии перекрёстки всегда опасны, но всё же этому парню следовало бы дать сигнал. Ведь по главной магистрали ехали мы, — проговорил Мелроуз и выпрыгнул из машины. Из другой также показалась чья-то фигура и присоединилась к полковнику. До Саттерфвейта донеслись обрывки разговора.

— Полностью моя вина, — говорил незнакомец. — Я плохо знаю эту местность, а тут не оказалось ни одного дорожного знака, указывающего выезд на главную магистраль.

Мистер Саттерфвейт, сильно возбуждённый, выскочил из машины и энергично ухватил незнакомца за руку.

— Это вы! Мне показалось, что я узнал голос. Какое совпадение! Какое удивительное совпадение!

— О! — произнёс полковник.

— Мистер Харли Квин. Мелроуз, я уверен, что не раз говорил вам о мистере Квине.

Полковник Мелроуз, казалось, о таком и не слышал, но вежливо принял участие в этой суете, пока мистер Саттерфвейт весело щебетал: «Мы не виделись с вами… дайте вспомнить…»

— Мы не можем бросить вас здесь на дороге, — продолжал мистер Саттерфвейт. — Вы должны поехать с нами. В машине хватит места для троих. Не так ли, Мелроуз?

— О, вполне, — в голосе полковника промелькнуло лёгкое сомнение. — Только как быть с тем делом, которое нам предстоит, как вы считаете, Саттерфвейт?

Мистер Саттерфвейт замер. Его прямо распирало от возбуждения.

— Нет! — воскликнул он. — Нет, как я сразу не догадался! Это не могло быть простым совпадением. Когда дело касается вас, мистер Квин, случайностей не бывает. Неспроста мы встретились на этом перекрёстке.

Полковник Мелроуз смотрел на друга с изумлением. Мистер Саттерфвейт взял его под руку.

— Вы помните, я рассказывал о нашем знакомом Дереке Капеле? Никто не мог догадаться о причинах его самоубийства. А ведь именно мистер Квин разрешил эту проблему и другие тоже. Он просто чудо!

— Мой дорогой Саттерфвейт, вы заставляете меня краснеть. Насколько я помню, все эти открытия были совершены вами, а не мною, — проговорил, улыбаясь, мистер Квин.

— Нам нельзя больше терять время. Едем, — полковник Мелроуз неловко прокашлялся и водрузился на водительское сиденье.

Машина оказалась достаточно просторной, так что тесниться особенно не пришлось.

— Так вы интересуетесь преступлениями, мистер Квин? — спросил полковник, стараясь изо всех сил быть радушным.

— Не совсем преступлениями.

— Чем же тогда?

Мистер Квин улыбнулся:

— Давайте спросим мистера Саттерфвейта. Он проницательный человек.

— Я думаю, — медленно произнёс мистер Саттерфвейт, — может быть, я и ошибаюсь, но, кажется, мистер Квин интересуется влюблёнными.

— Бог мой! — произнёс поражённый полковник и замолк.

Они свернули к воротам усадьбы, и машина остановилась у дорожки, ведущей к главному входу; со ступенек крыльца к ним навстречу спешил полицейский констебль.

— Добрый вечер, сэр. Инспектор Кёртис в кабинете.

— Хорошо.

Мелроуз поднялся по ступеням, за ним последовали его спутники.

— Добрый вечер, Майлз, — полковник кивнул пожилому дворецкому, стоявшему в середине обширного холла, — это очень прискорбное событие.

— Очень, — дрожащим голосом проговорил Майлз. — Не могу поверить, сэр, чтобы кто-то мог убить хозяина!

— Да, да, — проговорил Мелроуз, обрывая разговор, — мы с вами ещё побеседуем.

Он прошёл в кабинет, служивший и библиотекой. Здесь его почтительно приветствовал инспектор Кёртис, на вид типичный служака.

— Страшное дело, сэр. Я ничего не трогал. На орудии преступления отпечатков пальцев не обнаружено. Тот, кто совершил его, знал своё дело.

Человека ударили сзади, сверху вниз, страшный удар, который раскроил череп. Зрелище было не из приятных. Орудие преступления лежало на полу бронзовая фигурка около двух футов высотой, её основание было влажно и забрызгано кровью.

Мистер Саттерфвейт с любопытством склонился над ней.

— Венера, — произнёс он. — Итак, ему нанесли удар статуэткой Венеры.

Этот факт придал его размышлениям некоторую романтическую нотку.

— Окна, — продолжал инспектор, — были закрыты на запоры с внутренней стороны.

Он многозначительно замолк.

— Хотите сказать, что преступление совершил кто-то из обитателей дома? — неохотно проговорил полковник. — Ну что ж, посмотрим.

Убитый был одет в костюм для гольфа, спортивная сумка с клюшками была небрежно брошена на большую кожаную кушетку.

— Только что с площадки для гольфа, — объяснил инспектор. — Это было в 17.15. Лакей принёс ему чай прямо сюда. Позднее он позвонил, чтобы камердинер принёс ему домашние туфли. Насколько можно судить, камердинер был последним, кто видел его живым.