Вера Русанова - Туманный берег

Русанова Вера

Туманный берег

Часть первая. Олеся.

Небо все ещё было сиреневым, хотя над темными верхушками деревьев уже висела блеклая луна. Пахло хвоей и влажными, гниющими опилками. Из под колес "Опеля" то и дело с легким чирканьем вылетала дорожная галька. Грунтовка, начавшаяся с полчаса назад, казалась бесконечной.

- Куда мы едем? - спросила блондинка, уже не скрывая досады. - Я могу, в конце концов, узнать, куда и зачем мы едем?

Она была почти уверена в том, что Тим опять не скажет ничего конкретного: нервно потрет плебейскую лысину на затылке, жалко улыбнется и забормочет про какой-то там "сюрприз"...

Сюрприз! Господи, какой может быть сюрприз на кошмарной кривой подмосковной дороге, вихляющейся между двумя угрюмыми стенами леса, да ещё чуть ли не в одиннадцать часов вечера?! Затопленная водой яма, из которой они не выберутся до самого утра? Или перегородивший грунтовку трактор?

- Потерпи немного, дорогая, - он, действительно, прижал ладонь к затылку, словно промакивая пот, и коротко откашлялся. - Еще каких-нибудь десять минут - и ты все узнаешь... В самом деле, потерпи!

- "Десять минут" было полчаса назад, - ей вдруг стало почти смешно. Я специально засекла время.

- Видимо, я немного ошибся в расчетах. Дело в том, что эта дорога даже не отмечена на карте...

- Отлично!.. Сам собой напрашивается вывод о том, что мы, вообще, свернули не туда, куда нужно... Кстати, я так и не могу узнать, куда нам было нужно?

- Я прошу всего лишь о десяти-пятнадцати минутах!

Женщина ничего не ответила, расстегнула сумочку, достала сигареты и закурила, щурясь на луну, кажущуюся близкой и водянистой. Темнело очень быстро. Тяжелое небо теперь низко нависало над лесом. Жара спала, верхушки елей слегка покачивались от ветра.

Монотонно шуршала галька, приемник, включенный на минимальную громкость, изредка выплескивал мощные симфонические аккорды Вагнера, откуда-то справа время от времени доносился кроткий и пронзительный писк ночной птицы... Синицы?.. Господи, при чем здесь синица?.. "Спой мне песню, как синица тихо за морем жила, спой мне песню как девица за водой по утру шла"... Уроки сольфеджио много лет назад... Хохочущая соседка по парте: "Спой мне песню, как девица тихо за морем жила, спой мне песню как синица за водой по утру шла!".. Если наоборот, смешно получается, правда?".. Не смешно. "Девица", тихо живущая "за морем" - это не смешно...

- Я же говорил: десять минут! А ты волновалась, - удовлетворенно заметил Тим, чуть притормаживая и поворачивая налево. - Почти приехали.

От неожиданности она вздрогнула, взглянула на недокуренную сигарету в своих пальцах, швырнула её прямо в форточку. Впереди показался какой-то полуразваленный забор, за ним - приземистое строение - то ли сарай, то ли гараж, потом из-за деревьев выступила стена двухэтажного дома.

В окне второго этажа горела свеча. Все это выглядело смешно и глупо, как в дешевых триллерах с непременным последующим появлением маньяков и вампиров. И ещё этот нелепый цирковой запах опилок!.. Однако, на сердце отчего-то стало тревожно. Она ждала чего угодно: роскошной загородной базы отдыха со столиком, сервированным на двоих посреди пустого ресторана, той же базы отдыха, но с целой толпой приглашенных или, в конце концов, уютного домика на берегу какого-нибудь озера. Но только не этого - не угрюмого, явно нежилого здания с дрожащим язычком желтого пламени в темном прямоугольнике окна, не деревянной оградки с покосившейся калиткой, не вкрадчивого стрекотания невидимых цикад.

Райдер остановил машину возле забора.

- Что все это значит? - спросила блондинка, внезапно и постыдно сорвавшимся голосом.

- Еще минуту, - пробормотал Тим, выбираясь из салона. - Подожди меня здесь. Всего минуту!

Женщина попробовала возразить. Он, вскинув руку в словно бы виноватом, но в то же время, решительном жесте, попросил её помолчать. Взглянул на освещенное окно, снова потер лысину. Резко опустил голову, почти упершись подбородком в грудь, как всегда делал перед тем, как принять какое-нибудь важное решение. И пошел к дому, осторожно приминая светлыми летними туфлями влажную траву.

Она тоже вышла из машины, отвела челку со лба, посмотрела на небо. Вокруг луны проступил странный черный ободок, как будто неумелый детсадовец, рисуя вечернее небо, жирно обвел блеклый круг мягким карандашом.

Тем временем, скрипнула деревянная дверь - Тим зашел в дом. Свеча на втором этаже все так же горела, и женщине вдруг показалось странным, что человек, который ждал в комнате, не спустился со свечой вниз, чтобы встретить гостей. Не мог же он, в конце концов, не услышать шума подъезжающего автомобиля?!

Ей вдруг стало холодно. Ужасно холодно в легком летнем платье с открытыми плечами. Голые руки от самых плеч покрылись "гусиной кожей". Она уже собралась забраться обратно в машину, когда услышала странный звук. Отвратительный, чавкающий. Как будто в едва начавшую бродить опару бросили камень. Затем глухой стук. И еще... Было что-то еще. Или ей это только показалось?

Первым её желанием было немедленно завести мотор и рвануть отсюда подальше. Вторым - прижать к груди какую-нибудь подушку, чтобы сердце не так колотилось, и чтобы тот человек в доме, тот, который забыл в окне свечу, не услышал его частых, гулких ударов...

Тишина. Опять ни звука... Огонек горит ровно, лишь слегка вздрагивая от ветра... Блондинка убрала руку с капота, почувствовав что пальцы противно вспотели и дрожат... Сюрприз. Какой ещё сюрприз?! Если все это глупая шутка, то... Что будет, если вся эта ночная жуть окажется лишь нелепой причудой Тима, она придумать не успела.

Судорожно сглотнула, отлепилась от машины и осторожно, на цыпочках, пошла вперед, прислушиваясь к каждому звуку. Как ни странно, единственным, что её теперь относительно успокаивало, был влажный запах свежих опилок. Значит, где-то поблизости лесозаготовительный комбинат. Или просто строится чья-то дача. Но, в любом случае, рядом люди!

Калитка скрипнула. Потом заскрипели ступеньки. Тонкий острый каблук едва не застрял в щели. Ремешок, обхватывающий пятку, больно натянулся. Перед тем как толкнуть дверь, женщина посмотрела наверх и увидела, что свеча в окне по-прежнему горит. "Ну, если все-таки это идиотский розыгрыш!.." - промелькнула в голове досадливая и, одновременно, истерическая мысль. Она взялась за холодную металлическую ручку, слегка налегла на дверь плечом и...

В доме было темно. Очень темно. И только луна, заглядывающая в окошко, бросала на пол сизый прямоугольник света. А в этом прямоугольнике лежали нелепо вывернутые ноги Тима. Брюки на левой ноге задрались, обнажилась волосатая голень. Блондинка распахнула глаза, отчаянно замотала головой и отступила к стене. И увидела кровь на белой рубашке. И залитое кровью лицо. И страшную рану на голове. И ещё часы. Расколотый циферблат часов на правой руке. Наверное, Тим пытался закрыться от удара...

Теперь она уже была уверена, что ей ничего не послышалось. Перед тем, как раздался этот жуткий чавкающий звук. За секунду, за долю секунды до этого Тим Райдер успел слабо и отчаянно выдохнуть: "Беги!"

Скользя спиною по шершавой стене, она сделала шаг к двери. Еще. И ещё один. А потом на её затылок обрушился удар. И, падая лицом вниз, она успела подумать о том, что умирает, о том, что все ужасно глупо и до странного просто, и ещё о синице, бредущей куда-то с коромыслом и гремящими ведрами...

Что было в самом начале? С чего все началось? С запаха хвои? С разноцветных бликов, ползающих по выпуклым бокам елочных игрушек? Или с того, что белые ажурные гольфы куда-то пропали из кабинки? Пропали - и все! Их не было ни под лавкой, ни в мешочке с физкультурной формой, ни в рукаве цигейковой шубки.

Олеся Кузнецова только второй день ходила в детский сад и не знала, что полагается делать в таких случаях. Вся группа собиралась на музыкальное занятие, а она сидела на низенькой лавочке и безутешно плакала.

Отворилась дверь. В раздевалку вошла незнакомая нянечка в белом халате и косынке. Приветственно улыбнулась воспитательнице Антонине Васильевне, кивнула в сторону Олеси:

- У вас, я гляжу, опять - вой до небес?

- Что? - та рассеяно сощурилась и на секунду оставила в покое пышный зеленый бант на голове Тани Гулякиной. - Какой вой?.. А-а-а! А я и не слышу: так галдят, что хоть уши ватой затыкай. И так сегодня с утра голова раскалывается... Так, дети, кто вопит? Что у кого случилось?

- Новенькая вопит, - немедленно наябедничал кто-то из группы. - Она гольфы потеряла.

От осознания утраты Олеся принялась плакать ещё горше. Однако, услышала, как Антонина Васильевна каким-то другим, странным тоном сказала нянечке:

- О! Иди-ка сюда. Сейчас что-то покажу. Ты такого ещё не видела.

Через секунду Олеся поняла, что этим "чем-то" оказалась она сама. Воспитательница присела перед ней на корточки, насильно отвела руки от лица, почти ласково спросила: