Дмитрий Вересов - Загадка Белой Леди

Дмитрий Вересов

Загадка Белой Леди

Допустим, человек во сне побывал в раю и в знак того, что душа его действительно была там, получил цветок, а проснувшись, обнаружил этот цветок в руке… Ах! А что дальше?

Пролог

Никогда не замерзающие морские волны одна за другой мерно набегали на побережье. Мощное дыхание исходило от них, словно ритмично вздымалась чья-то необъятная грудь. Но кто этот великан, незримо присутствующий в каждом движении бескрайнего пространства? Какие желания, устремления и мысли таятся под его податливой и в то же время неприступной поверхно-стью? Кто может ответить на эти вопросы? Кто знает его? И кто в этом мире знает – самого себя?

Глаза женщины снова закрылись. Она лежала на жестком и одновременно мягком, холодном и тем не менее теплом песке, и ее обнаженные ноги ласкали упругие волны, не знавшие ни усталости, ни насыщения.

«Сколько времени я уже лежу здесь? День? Два? Вечность…

И сколько еще предстоит мне пролежать? Пока окончательно не угаснет сознание? Или пока рыбы и птицы не расклюют мою плоть? Или пока кости не растащат дикие звери?..

Но тогда куда же денется мое «я»? Да и что оно такое, это мое «я» – сознание, плоть, кости? Или что-то еще?..

У меня нет сил даже пошевелиться, но при этом что-то внутри меня все еще мечется, действует и… живет. Что это мечется? И что значит – внутри меня?

Нет, не может быть, я не могу исчезнуть совсем. Даже когда истлеют мои кости, я все еще буду где-то существовать. И кто знает, не в этом ли ветерке, что сейчас так ласково касается моего тела, дышит моя бессмертная душа?..»

Женщина открыла глаза, увидела устремленный на нее напряженный взгляд и подумала, что уже слилась с ветром…

Однако в следующее мгновение ее слух прорезал грубоватый гортанный голос и до сознания донеслось странно знакомое слово «сократес».

Но дальше все опять слилось в оглушающую тишину, и сознание уплыло в неведомую даль. И там, в этой дали, уже закачались стройные кипарисы на фоне ярко-синего неба, зажурчал ручей, весь в неверных солнечных бликах, а огромный платан щедро раскинул тень по песчаному берегу.

– Какой райский уголок выбрал ты, Феодор, – звучал голос, принадлежавший, казалось, не человеку, но самой природе. – Как хорошо здесь укрыться от жары, наслаждаясь прохладой ручья и тенью от широких платановых листьев…

И женщине виделся круглый благообразный старик с бородой и в белых одеждах, который, блаженно потирая ноги, сидел на берегу моря и лучистыми, голубыми, нежно улыбающимися глазами смотрел вдаль.

Но о чем он говорил с тем, кого ей было не дано увидеть? Слова, по отдельности звучащие вполне внятно, сливались в неуловимый нерасчленимый поток, и ее сознание, то засыпая, то просыпаясь, беспомощно качалось в волнах света и тьмы.

Но вот женщина снова открыла глаза и с удивлением обнаружила, что белый бородатый старик со странно знакомым именем Сократес превратился во вполне реального господина в туго накрахмаленном халате. И если бы она могла помнить, то непременно назвала бы его настоящим доктором Дулитлом из старой английской сказки.

И слова его были теперь совершенно простыми и доступными:

– Ну, как вы себя чувствуете?

Однако шок, вызванный такой подменой, таким чудовищным обманом, не позволил женщине понять, чего именно от нее ждут. И вместо ответа она снова, уже нарочно, закрыла глаза, пытаясь отогнать неприятное наваждение и опять вернуться на блаженный древний берег Средиземноморского побережья.

«Медитераннее, медитераннее, медитераннее…», – начало медитировать ее сознание, вновь проваливаясь в спасительную бездонную темноту.

– Известно ли вам, док, что за пациентка находится у вас в клинике?

– Нет, господин… – Старый врач еще раз бросил беглый взгляд на человека в безукоризненном сером костюме, наводившем на мысль о голливудских «парнях из Лэнгли», и решительно закончил: – Смит. Надеюсь, вас устраивает такое обращение. Так вот, мы пытались выяснить это при помощи местной полиции. Но они сообщили только то, что четыре дня назад неподалеку от Капри потерпел крушение самолет «Пан Америкэн Эйрлайнз». А поскольку на женщине был спасательный жилет с эмблемой именно этой авиакомпании, они сделали запрос…

– Результаты запроса в авиакомпанию?

– К их и нашему величайшему удивлению и… сожалению, они ответили, что личность женщины, соответствующей нашему описанию, им неизвестна.

– И они никого не прислали для опознания?

– Как ни странно, господин Смит, нет. Они заявили нам вполне определенно, что в той катастрофе не выжил никто.

– Прекрасно, – совершенно равнодушным тоном подытожил свои расспросы коренастый господин в сером костюме и после непродолжительного молчания твердо сказал: – Господин доктор, подготовьте пациентку к немедленной отправке в аэропорт.

– Я протестую, – невысокий доктор порывисто встал, и круглая борода его заходила ходуном. – Сейчас ее совершенно нельзя беспокоить даже разговорами, не говоря уже о транспортировке. – Однако серый господин даже не повел бровью и продолжал молча смотреть на врача так, словно перед ним был ноутбук или пальма в кадке. – Да и кто вы такой, в конце концов, господин Смит?! – не выдержал столь жестокого бесстрастия доктор. – Или вы забыли, где находитесь?! Это вам не частная лавочка – это Domus Infirmorum!

Однако господин Смит спокойно достал из карманов два удостоверения и, развернув их, поднес прямо к защищенным внушительными очками глазам доктора.

Очки успели выхватить и отчетливо увеличить три буквы для одного глаза и три – для другого, после чего белый халат безвольно обвис на плечах, а вспотевшие пальцы принялись механически протирать платочком линзы тотчас снятых очков.

– Я жду в машине, – равнодушно сообщил Смит и вышел.

– Как вам будет угодно, – ответил доктор уже ему в спину и тоже вышел, но в противоположную сторону.

Перед стеклянной дверью палаты он на мгновение остановился и усилием воли стер с лица выражение растерянной обиды, после чего зашел и уже спокойно обратился к дежурному брату:

– Брат Лиль, подготовьте, пожалуйста, пациентку «Эйрлайнз» к отправке…

– Что?! – Светловолосый стройный юноша вскинул руки, словно защищаясь от удара, и, не веря своим глазам, посмотрел на старого доктора. – Но… – наконец обрел он дар речи.

– Никаких «но», – неожиданно резко ответил обычно интеллигентный и мягкий доктор. – Через пять минут она должна быть в машине.

На лице его не было и тени привычной улыбки, и брат Лиль, поняв, что случилось нечто экстраординарное, по-военному подобрался под тугим белоснежным халатом.

Доктор поспешно ушел в свой отдаленный кабинет, не предназначенный для приема посетителей. Там он подошел к вделанному в стену шкафу, достал коньяк, чего с ним давно уже не случалось среди рабочего дня, налил в бокал изрядную порцию и тяжело опустился в кресло.

Пригубив любимый напиток под названием «Сократес», он снял очки, положил на стол и принялся устало тереть глаза.

Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вошел высокий смуглый мужчина с гладко зачесанными волосами над высоким лбом.

– Я видел, как выносили из палаты только вчера поступившую пациентку. Братья сказали мне, что действуют по твоему приказу. Что происходит, Эльмо? Как ты мог? Как смел? – Он решительно подошел к доктору, выхватил у него бокал и, презрительно глядя на светившуюся изнутри жидкость, сурово произнес: – Служить рабами и слугами своим господам и повелителям, каковыми являются все слабые и больные… Эльмо!

Но старый доктор только беспомощно ткнулся головой в раскрытую на столе книгу, и плечи его беззвучно затряслись. Смуглый спокойно ждал, не торопя старика ни словом, ни жестом, и спустя несколько минут Эльмо действительно взял себя в руки и выпрямился.

– Не спрашивай меня ни о чем, брат, не спрашивай ни о чем сейчас, – беспомощно прошептали его влажные от слез губы.

И жесткие черты вошедшего смягчились. Гневные слова, уже готовые было сорваться с твердо очерченных губ, замерли на полуслове, ибо он знал, что сидевший перед ним плакал только тогда, когда был не в силах предотвратить происходящее на его глазах зло.

Он подошел еще ближе и положил смуглую руку на легкие седые волосы плакавшего, и в то же мгновение под окнами раздался звук мягко запускаемого мотора большого джипа, а затем шуршание шин по мостовой…