Майкл Коннелли - Идеальный треугольник

Майкл Коннелли

Идеальный треугольник

Прежде мне не доводилось вести переговоры с клиентом, который был бы совершенно гол. А этот, вдобавок, ещё и пытался поудобнее устроиться на моих коленях. Для ясности — без одежды был только клиент. Не я.

И это не я, а клиент, точнее, клиентка — Линда Сандоваль — предложила встретиться здесь, в приватной кабинке стрип-клуба «Снейк Пит Норс» в Ван Найсе. Почему я согласился? Думаю, как раз на нечто подобное и рассчитывал.

— Перестань, — я попытался высвободиться. — Мы здесь не для этого. Слезь с меня, нам есть, что обсудить. И, пожалуйста, оденься.

— Не могу.

Линда уселась на скамеечку в углу кабинки. Теперь нас разделяли, как минимум, три фута, но я по-прежнему ощущал запах её тела, смешанный с ароматом флёрдоранжа.

— Что за ерунда? Конечно, можешь!

— Когда я в одежде — время идёт вхолостую. Мне за это не платят. Томми увидит — будет штраф за простой.

— Что ещё за Томми?

— Менеджер. Присматривает тут за всем.

— Даже за тем, что творится в кабинках?

Я осмотрелся. Камер наблюдения не увидел, да и к чему они, когда одна из стен кабинки — сплошное зеркало.

— Прячется за стеклом?

— Похоже на то. Больше негде.

— Боже, куда катится мир? Даже приватность кабинок в стрип-клубе — обман! Но чёрт с ним, с Томми — если в адвокатской коллегии Калифорнии узнают, как я веду переговоры, меня в два счёта опять отстранят от работы. Помни об этом, когда приступишь к собственной практике, — коллегия, как Томми, не сводит с тебя глаз.

— Не парься. Места вроде этого я буду обходить за милю. Если, конечно, мне дадут начать практику.

Вспомнив, что её юридическая карьера под угрозой, Линда помрачнела. Я поспешил успокоить клиентку:

— Не переживай, я всё улажу. Так или эдак. Кстати, ты была права насчёт той лазейки в законе, попробуем ей воспользоваться. Думаю, всё получится.

— Хорошо. Я рассчитываю на тебя. Кстати, Мик, что это за история с отстранением? Я не знала о ней, когда тебя нанимала.

— Долго рассказывать, да и было это так давно, что уже неправда. Так что давай, одевайся. А если Томми станет возражать, я всё ему объясню. Сюда же приходят такие парни, которым надо просто поболтать?

— Бывает. Но для них действует та же такса, что и для остальных.

— Да, но я-то платить не собираюсь. Ты платишь мне. Вот почему встречаться тут — не лучшая идея.

Подняв с пола трусики и шёлковый топ, я бросил их Линде. Та, состроив обиженную гримасу, принялась одеваться. Глядя, как шёлк, расписанный «под леопарда», скрывает её полную силикона грудь, я представил свою клиентку выступающей перед присяжными. Она прекрасно справится с этой работой. Осталось только получить диплом.

— Сколько с меня? — спросила Линда.

— Первый взнос — двадцать пять сотен. Его надо заплатить прямо сейчас. Можно чеком или кредиткой. Завтра я увижусь с Сивером, и если дело решится на месте, то на этом всё. Если потребуется предпринять что-то ещё — придётся доплатить. Всё как здесь.

Линда поднялась, чтобы натянуть стринги. Лобок её был практически полностью выбрит, оставлен лишь крохотный, не больше спичечного коробка, островок в форме равностороннего треугольника. Усыпанный блёстками, он сиял в свете софитов.

Клиентка проследила направление моего взгляда.

— Такую плату тоже принимаешь?

— Увы, дорогая. Боюсь, это слишком много, у меня не наберётся сдачи.

Стринги заняли, наконец, своё место. Линда приблизилась, наклонилась, отработанным движением накрыв меня копной каштановых волос, и прошептала на ухо:

— Сдачу мог бы оставить себе.

— Серьёзно? Нет, я всё же возьму деньги.

— Ты просто не понимаешь, от чего отказываешься.

Клиентка выпрямилась, вскинула правую стопу. Стоя на одной ноге, сняла туфлю и извлекла из нее стопку сотенных купюр. Отсчитав двадцать пять банкнот, протянула их мне.

— Надо будет написать расписку, — заметил я. — Ты заработала всё это за сегодняшний вечер?

— Это только часть.

— Тогда ты зря собираешься бросить своё занятие ради юридической практики.

— Бросать всё равно придётся. Вот и готовлю запасной аэродром. Мне скоро тридцатник, я уже начинаю терять форму.

Линда снова по-балетному вскинула ногу и водрузила туфлю на место. Я покачал головой:

— С формой — полный порядок.

— Спасибо, милый. Но эта игра — для молодых, — Линда поцеловала меня в щеку. — Знаешь, готова биться об заклад, в здешних кабинках ни разу не бывало, чтобы девушка платила парню.

Улыбнувшись, я сунул ей за подвязку пару сотен из своего гонорара.

— Корпоративная скидка. Ты вроде как будущий юрист и всё такое.

Линда тут же прыгнула мне на колени, и задвигала ягодицами.

— Спасибо, сладенький. Томми будет счастлив. Уверен, что не хочешь расслабиться? По-моему, ты как-то чересчур напряжен…

Сложно скрыть напряжение от того, кто елозит по тебе задом.

— Рад, что смог осчастливить Томми. Но мне, пожалуй, пора.

На следующий день, ближе к обеду, я направился в новое здание суда Санта-Моники — в офис окружного прокурора. Именно там располагался кабинет Дина Сивера. В одной руке я нёс портфель, в другой — пакет с сэндвичами из «Деликатесов Джерри». Это было испытанное оружие — хрустящие маковые бейглы с грудинкой. Всякий раз, когда мне что-то требовалось от Сивера, я являлся перед самым обедом и приносил с собой ланч.

Сивер был из тех, кто не боится называть вещи своими именами, даже если это идёт вразрез с ведомственными интересами и противоречит элементарным приличиям. Потому-то, проработав в офисе окружного прокурора двадцать два года, Дин всё ещё занимался делами о мелких правонарушениях, совершённых на невключённых территориях. С другой стороны, по той же причине он оставался моим другом.

За время, прошедшее с нашей последней встречи, кабинет ничуть не изменился. Его хозяин по-прежнему сидел за сплошной стеной из папок с делами, которые громоздились перед столом и на нём.

Подняв голову, Сивер уставился на меня.

— Так-так-так. Микки Холлер.

Я протянул пакет над стеной и поставил его на крохотный участок стола, не занятый бумагами:

— Как обычно.

Дин отпрянул от пакета, будто от бомбы.

— Обычно? — с недоверием произнес он. — Это слово подразумевает нечто привычное, повторяющееся изо дня в день. Ты же не заглядывал сюда по меньшей мере год, и я, признаться, уже отвык от твоих визитов. Где ты пропадал?

— Был занят. Старался избегать мелких правонарушений — они не приносят денег.

Я уселся на кресло для посетителей, и стопки папок почти полностью скрыли лицо старого друга. Были видны лишь его глаза.

Подувшись для порядка, Дин сменил гнев на милость. Сначала я услышал, как открывается пакет. Затем над стеной показался протянутый мне сэндвич. Потом — салфетка. Потом — стакан содовой. Наконец, голова Сивера скрылась из вида, и я понял, что он принялся за еду.

— Из твоего офиса уже звонили, — донеслось из-за стены после продолжительного чавканья. — Ты представляешь некую Линду Сандоваль, обвиняемую в непристойном обнажении, и хочешь обсудить решение по делу. Знаешь, дело еще не возбуждено. Ты же в курсе, что на регистрацию отводится шестьдесят дней, и этот срок не истёк ещё даже наполовину. Но обсудить решение я готов.

— Было бы, что обсуждать. Дела-то, фактически, нет. Я здесь за тем, чтобы его не было и де-юре.

Сивер резко вскинул голову.

— Эту цыпочку застукали совершенно голой на Броад-бич. Она эксгибиционистка, Холлер. Доказательств для обвинения — выше крыши. И ты думаешь, я откажу в возбуждении? Как?! Постой, не говори, сам догадаюсь. Твой сэндвич — это взятка. Это все — спецоперация ФБР по борьбе с коррупцией в органах правосудия. Операция «Грудинка», да? А что, звучит.

Улыбнувшись, я покачал головой.

— Расстегни рубашку, — не успокаивался Дин. — Уверен, под ней — микрофон.

— Угомонись. Лучше скажи мне, ты просмотрел материалы дела после звонка из моего офиса?

— Само собой.

— Ты прочёл рапорт дежурного офицера, производившего задержание? По-твоему он действовал в рамках своих полномочий?

Дин заинтересованно вскинул брови.

— Я видел рапорт. Придраться не к чему — уж я-то права полицейских помню наизусть.

— Тогда ты должен знать, что по правилам задерживать за непристойное обнажение полицейский может лишь после того, как визуально удостоверится в нарушении закона.

— Я в курсе, Холлер. Так всё и было. В рапорте прямо сказано, что твоя клиентка вышла из воды совершенно голая. То есть, абсолютно. Это значит, что на ней не было никакой одежды. Думаю, можно не сомневаться, что дежурному офицеру — помощнику шерифа, выпускнику полицейской академии — хватило наблюдательности, чтобы это заметить. Кстати, знаешь, водичка в тот день была прохладная. Представляешь, как у дамочки затвердели соски?