Елена Колина - Не без вранья

Елена Колина

Не без вранья

Почему Лиля, почему именно Лиля?! Грустная, женственная, капризная, гордая, пустая, непостоянная, влюбленная, умная, какая угодно, у нее роман с самой собой, есть наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными веками… Восхищаются, ненавидят, пересчитывают ее любовников…

Потому что она «втроем»?.. Ох, какой ужас!..

Конечно, она не без греха. Но что же, остальные без греха? Никто не изменяет, не пользуется сексуальной свободой, все остальные — тихие мечтатели с застенчивой сексуальностью?..

Лиля, наверное, тот редкий удивительный случай, когда смешались два Главных Человеческих Интереса — Чужой Успех и Чужие Тайны.

Чужой Успех… За что он ее так любит?! Зависть, конечно, это зависть! За что он ее так любит, она же трагедия его жизни! Он заворожен ею, думает, что это идеальный союз, что физическая любовь с ней только прелюдия к главному, а главное — она как будто стала им, превратилась в него. А у нее просто нет морали, она полностью подвластна своим желаниям, он знает о каждом ее новом любовнике — она, может быть, садистка?! И этот шокирующий контраст между нашим представлением о нем как о сильном мужчине и ее легкомысленной любовью к шелковым чулкам, между его яростной страстью и ее пренебрежительной нежностью… И эта наша вечная попытка измерить, кто сколько дал, это «она так плохо к нему относилась и так хорошо жила за его счет»…

И все остальные — за что они ее любят?! Она внушает мужчине, что он гениальный, и разрешает ему делать то, что не разрешают дома, например, курить и ездить куда ему вздумается? Ах да, еще шелковое белье и хорошая обувь… и это все?!

Чужие Тайны… Неумышленное, почти детское вранье, намеренная ложь, интриги, запреты, намеки, умолчания, интерпретации, чувства, которые были-не были… Она словно зарыла в саду секретик, и хочется стеклышко потереть, увидеть золотинку и засохший лепесток…

Глава 1

Нехорошая девочка Лиля

Этот способ психологической защиты от стресса называется регрессия. Регрессия — переход на более ранние способы реагирования. Человек начинает делать то, что давно уже не делал, — например, плачет, как в детстве, хотя давно уже отвык плакать, утирая слезы кулаками, или перебирает свои детские дневники и тетрадки и ставит себе отметки за давно написанные сочинения…

Я держала в руках бабушкин старый кожаный ридикюль с металлической застежкой, такой был у всех бабушек, и у моей бабули тоже. Бабуля была женщиной без секретов, без тайн, и вряд ли у нее был скелет в шкафу или в ридикюле. Я не рассчитывала найти там что-то более увлекательное, чем старые облигации займа или вышитый мною платочек «Бабули с днемрожден»… но… Но!

Я нашла в бабушкином ридикюле свой собственный дневник, когда-то я прятала его за батареей. На первом листе толстой зеленой тетради в клеточку аккуратно было написано моей рукой: «Тема урока: Поэзия Маяковского». Про поэзию Маяковского ничего нет и вообще больше нет ни слова. Зато с другой стороны тетрадь исписана до половины — я тогда, на уроке, перевернула тетрадь и торопливо начала писать что-то вроде… дневника. Нет, это был не дневник, а крик души на уроке литературы. Как бы я ни старалась проявить объективность, сквозь все мои старания проступает детское, как в песочнице: «нагленько, Лилечка, а не жирненько ли тебе, Лилечка, слишком много о себе понимаешь, Лилечка». Но мне было всего тринадцать лет, и больше всего на свете я хотела быть такой, как Лиля.

Мой «крик души» обрывается со звонком на перемену. И переходит потом в рассказ о Лиле, надо сказать, довольно завистливый и обиженный.

Мы живем втроем. Я, бабуля и Лиля. Я хорошая девочка, а Лиля плохая. Иногда бабуля любовно называет Лилю «эта дрянь» или просто «эта…» и дальше какое-нибудь слово из тех, что мне нельзя говорить. Она думает, что я не понимаю, — несмотря на плохое слово, она тайком любуется Лилей!

Почему плохих любят больше?! Меня бабуля снисходительно любит на втором месте — как будто я идиот, и что же делать, если он уже есть, приходится его, такого неудачного, тоже любить… Когда на бабулю находит приступ нежности ко мне, она жалостливо смотрит на меня и говорит: «Бери пример с Лили, а то так и будешь трусить по обочине жизни». Какое обидное слово — «трусить»! Кто вообще трусит — лошадь, пони? И опять эта Лиля, всегда Лиля! Бабуля воспитывала меня как хорошую девочку, а требует, чтобы я вела себя как плохая. Потому что плохие девочки счастливей?.. По-моему, это называется парадокс или просто нечестно!

Мы с Лилей во всем противоположны.

На Лилю никто никогда не повысил голос. С ней это нельзя. А на меня бабуля кричит. Значит ли это, что на меня все всегда будут кричать, потому что со мной это можно?.. Но я не хуже, не хуже! И я не собираюсь трусить по обочине!

Я невинное дитя (шутка, на самом деле я не дитя, но правда невинная). А Лиля потеряла невинность (если Лиля когда-нибудь была невинна, в чем я лично сомневаюсь, ха-ха) в пятнадцать лет. Что же, бабуля хочет, чтобы я тоже… в пятнадцать лет?! Прямо сейчас, через два года? Это же просто невозможно!!!

Вчера бабуля задала мне вопрос: «Ты нравишься мужчинам?» «Каким мужчинам?» — удивилась я. «Мужчинам из твоего класса», — уточнила бабуля.

Я фыркнула, видела бы она этих «мужчин», а бабуля строго сказала: «Неважно, какие они, важно, какая ты. Ты либо всегда женщина, либо всегда нет. Вот Лиля всегда женщина. Лиля хочет нравиться всем: мужчинам, старикам, детям». — «А мне все равно, нравлюсь ли я тем, кто мне безразличен. Я безразлична к ним, а они ко мне».

Мне, получается, должно быть стыдно — стыдно не иметь романов, поклонников, любовников, стыдно, что вокруг меня не кружится вихрь страстей… Ну, у меня еще все будет, и даже столько же поклонников будет, и даже больше! Лиля — некрасивая, а я красивая!

Лиля некрасивая. Это не завистливая гадость, а правда. У нее тяжелая фигура, коротковатые ноги, слишком крупная голова, и еще она сутулится. Наверняка мама говорила ей — не сутулься, выпрямись, а она не слушалась. Лиля очень независимая, это прибавляет человеку личности, но иногда независимость может быть и во вред.

Но все считают Лилю необыкновенной красавицей. У нее рыжие волосы, огромные карие глаза, большой рот, такой рот называется чувственный, а улыбка такая, что каждый человек сразу же становится — ее. Ну, и какое имеет значение, какая она — самая красивая в мире или уродина?

Я вот красивая. Это не хвастовство, а факт моей жизни. Бабуля говорила (а я подслушала), что я типичная нимфетка, как девочка из книжки «Лолита». Я ее прочитала, там про одного мужчину, который любил маленькую девочку, нимфетку, такую трогательную и невинную с этой ее зарождающейся женственностью. Значит, я тоже выгляжу трогательной и невинной, как нимфетка или зайчик, но одновременно во мне зарождается женственность… Не так уж плохо.

…Ох, ну и что же, что во мне зарождается женственность?! Я пока не особенно нравлюсь мужчинам, вообще не нравлюсь, а от Лили мужчины сходят с ума.

У Лили раннее сексуальное развитие… наверное, все дело в этом. Даже в тринадцать лет Лиля была ничуть не похожа на нимфетку, никогда не была трогательной, тоненькой, невинной. Она полноватая, полногрудая, налитая, про нее говорили «созревшая женщина». Противно, когда так говорят, как будто Лиля — груша или слива, но чувства, которые мужчины испытывают к Лиле, абсолютно честно эротические, без примеси отеческих комплексов, как в «Лолите». Они просто-напросто хотят овладеть ею, как будто съесть спелый фрукт, — раз-раз и слопать.

У нас, конечно, многие девочки гордятся тем, что выглядят как взрослые тетки. Не понимают, что большая грудь — это еще вовсе не сексуальность, а просто большая грудь. По сравнению с Лилей они просто глупые коровы. А у Лили сексуальное обаяние, так бабуля говорит. Есть что-то необыкновенное, от чего мужчины теряют голову.

Но ведь хочется понять, что это такое — сексуальное обаяние. Лиля любит целоваться, в пятнадцать лет целовалась по-настоящему, как страстные любовники в кино. А я еще ни с кем не целовалась и не очень-то хочу. Так, может, это и есть сексуальное обаяние — что она хочет целоваться?

Бабуля ругает Лилю за то, что все ее разговоры об искусстве — одна болтовня, она ведь на самом деле не талантливая — то она хочет танцевать, то лепить, то даже снимать кино, но надо по-настоящему учиться, иначе где же результат? Еще бабуля ругает Лилю за то, что она много врет, сочиняет свою жизнь, как ей выгодно… Но, по-моему, это как раз подтверждает, что Лиля — творческая натура, ведь ложь — очень творческий процесс, сначала нужно придумать, потом сделать, чтобы тебе поверили. Я-то, как дура, всегда говорю правду.

Бабуля говорит: «Лиля — лгунья, развратная, своевольная, злая». Говорит: «Лиля властная, сильная, не хочет выполнять правила, пренебрегает условностями, делает только то, что ей интересно, не обращая внимания на чувства других людей». Она любит Лилю и любит ее ругать — такое сложное чувство.