Леонид Влодавец - Московский бенефис
— Ну ладно, — сказал я, — но ведь перстни-то я вам привез? Тени-то нет, это они!
— Вот это и надо будет проверить, — сказал отец, — а потому нам придется рискнуть и поставить эксперимент…
— Господи, — вздохнула Ленка вполне серьезно, — какого же мы джинна из бутылки выпускаем!
— Пока мы никого и никуда не выпускаем, Елена Ивановна! — помрачнел отец.
— И будьте добры держать ваши страхи при себе. Никаких аргументов, имеющих научное значение, я от вас не услышал. А лекций об ответственности ученого за результаты своих исследований я наслушался достаточно еще тогда, когда вы все под стол пешком ходили.
— Сергей Сергеевич, — строго официально и очень серьезно сказала Хрюшка,
— я еще раз говорю, что вы ошибаетесь.
Ваша посылка о природе процесса взаимодействия астрального и материального очень спорна.
Поднялся базар, в котором я чувствовал себя третьим лишним из-за навала всяких супернаучных фенечек, которыми обменивались главарь Центра трансцендентных методов обучения со своей научной сотрудницей. В кресле было очень уютно, а научное жужжание меня как-то несильно беспокоило и даже, наоборот, весьма успокаивало. В результате я задремал и проснулся где-то через час-полтора, когда Ленка вытянула меня из кресла и повела дрыхнуть на мое штатное место.
— Ну, и до чего вы там доспорили? — спросил я, позевывая.
— Разве вас, ослов, переспоришь?! — с досадой заявила Ленка. — Твой умница-папочка решил повторить то, что проделала согласно твоему предположению одна твоя давняя подружка.
— Какая?
— Киска! Не забыл еще такую девушку?
Меня что-то тряхнуло, может быть, РНС. Спросонья я это не понял, но после того, как тряхнуло, сонливость пропала.
— А он не боится, что нас куда-нибудь выбросит? — спросил я встревоженно.
— Не беспокойся. Он собирается его проделать не здесь, а на одном из старых военных полигонов.
Я начал вспоминать дела давно минувших дней… Киска соединила в «особую цепь» белую, желтую и черную женщин, хотя эта информация пришла ко мне в башку по таинственному каналу РНС в форме рассказа нового Дика Брауна.
— Погоди, — сказал я, — но ведь для этого нужно состыковать перстнями белую, азиатку и негритянку…
— Правильно, — кивнула Ленка. — Для чего Чудо-юдо притащил сюда вьетнамку и сомалийку? Думаешь, только ради экзотики? Он давно мечтает это проделать. Но в течение нескольких лет он мучился, заставляя своих знакомых металлургов подбирать сплавы для перстеньков, и, как выяснилось, зря, потому что перстеньки нематериальны и лишь заставляют нас воспринимать себя таковыми. Еще раз к вопросу о том, как ты мог попасть сюда от Белогорского…
— Ты меня заколебала, матушка! — проворчал я. — На хрена, скажи на милость, этому самому экстрасенсу так вот запросто отдавать нам эти перстеньки? Даже если они всего лишь наваждение?
— Хорошее слово! — похвалила Ленка. — Очень точное в данном случае. Они именно наваждение, а наваждение подарить нельзя, его можно только наслать, напустить, понял? И кстати сказать, надо бы помнить, что наиболее часто употребляемый эпитет к этому слову — «дьявольское». Кстати, и в том послании, которое ты вроде бы получил от Брауна, враг рода человеческого поминается…
Как раз в это время мы пришли в спальню, и Ленка заперла дверь.
— Стоп, гнусный Волчище! Больше никаких трепов на производственные темы.
— Лягушек толочь будем? — вздохнул я так, будто мне предстояло разгрузить пять тонн угля.
— Будем. «Толкушку» принес?
— Была где-то. Под кроватью нет, случайно?
— Сейчас посмотрю.
Ленка влезла на кровать, встала на колени и заглянула вниз, будто бы разыскивая «толкушку» на полу. При этом халат у нее поднялся, сполз к пояснице, и на меня уставилась аппетитная попа, упакованная в узкие, не по калибру, трусики.
— А я нашел «толкушку»! — сообщил я. — Никуда она не делась! Вот она!
Ну что мы, старые, что ли? Небось пока маленькие были, у нас таких игрушек не было…
— Хавронья! Я тебя съем! Амм!
— А я тебя раньше сжую…
Бесились-бесились, растолкли с писком и визгом штук пять лягушек, а когда распаренная Хрюшка все же загрызла Волчищу, я вдруг позволил себе поинтересоваться:
— А можно, Хрюшечка, еще чуть-чуть о работе покалякать?
— Можно. Я от этого лучше засыпаю. Что вы хотели узнать, мистер Волчара?
— Во-первых, как наш папочка намерен соединять этих девиц перстеньками, а во-вторых, как он надеется узнать, что получилось в результате, если девушки, скажем, исчезнут вообще и перстеньки с собой унесут?
— Ну, соединить их просто. И у сомалийки Зейнаб, и у вьетнамки Винь в голове есть управляющие платы. Они сами возьмутся за руки, соединят перстеньки и так далее. А вот что Сергей Сергеевич будет делать, если все это пойдет не по сценарию, — не знаю.
— Выходит, он точно не знает, что из этого получится?
— Вообще-то, — зевнула Ленка, — в теории все подготовлено. На основе тех данных, которые он выудил у тебя из головы, то есть послания «Хэппи-энд для Брауна», он разобрался в принципах построения модели астрально-материального взаимодействия, придуманной ныне покойным Милтоном Роджерсом из НАСА. Поскольку РНС передала тебе в башку несколько компьютерных картинок, где Роджерс проанализировал отклонения траектории «мертвого» спутника, спирально-кольцевые образования в магнитосфере Земли, курс «Боинга», где летели твои друзья, наш папочка счел необходимым еще раз все проверить с точки зрения собственных представлений. Поскольку Роджерс только предполагал, что существуют элементарные частицы разума, а Сергей Сергеевич и ваши покорные подстилки, то есть мы с Зинаидой, уже достаточно четко знаем, что они существуют. Более того, существует особая среда, которую мы называем Астралом, которая вовсе не равнозначна понятию «Космос», как думают малограмотные люди, и не Бог, как полагают религиозные.
— А что же?
— По Чудо-юде Астрал — это производное от Материи, но не от всего Космоса, а только от живой. Нечто близкое тому, что академик Вернадский называл «ноосферой» — сферой разума. Но Владимир Иванович как бы локализовал эту ноосферу Землей, а твой папочка счел, что Астрал так же бесконечен, как и Космос. Уловил, тупое, серое животное?
— Не очень.
— Тогда положи ручку вот сюда, подставь свое волчье ухо поближе, и я буду тебе дальше рассказывать. Может, заснешь и не будешь мне надоедать с расспросами. А если я засну, ты меня не буди, ладно? А то заставлю лягушек толочь, вот!
— А я «толкушку» спрячу, и ты ее не найдешь. Вя-я! — я показал Ленке язык.
— Найду и отберу, — пригрозила Хавронья. — Ладно! Будешь лекцию дальше слушать или на лягушек настраиваться?
— Не-не! — испугался я. — Лучше лекция!
— Хорошо. Только я тебе велела лапу не на обе титечки класть, а только на левую. Дышать-то мне надо все-таки. Вот так и держи. На чем мы остановились?
— На том, что Астрал так же бесконечен, как и Космос.
— Точно! И еще — вечен. Во всяком случае, так Чудо-юдо полагает. И Космос вечен якобы, хотя ты, наверно, слышал о теории первотолчка, когда все галактики стали разлетаться от некоего Центра, где несколько миллиардов лет назад что-то шандарахнуло.
— Вообще-то слышал. Говорят, это и был Акт Творения.
— Может, и был, только у Чудо-юда на этот счет иное мнение. Он считает, что в естественных условиях идет только прямой процесс — Материя порождает Астрал. Материя — саморазвивающаяся вечная субстанция, она, как и положено, первична, а Астрал — вторичен.
— Я помню, в школе проходили. Только насчет Астрала не слышал. У нас тогда слово «дух» употребляли.
— В принципе, я тоже не знаю, зачем Сергей Сергеевич от старой терминологии отказался. Какая разница, как и что называть, если под этим одно и то же подразумевается? Вернадский, конечно, говорил, что «дух» — категория слишком уж религиозно-мистическая, агностическая. В смысле непознаваемая. А Чудо-юдо считает, что все познаваемо и нигде тебе никто не скажет: «Притормозите, гражданин, дальше проезд запрещен». У меня насчет этого кое-какие сомнения есть, но сейчас это неважно. Важно другое: Сергей Сергеевич уверовал в то, что нашел способ осуществлять материально-астральное взаимодействие и даже — что мне особенно сомнительно
— управлять этим процессом при помощи магнитных полей, электростатических зарядов, преобразователей биоэнергии, волновых генераторов… Все это — на мой взгляд, машины очень грубые. Пока нам с их помощью удавалось не очень многое. Ну, например, посмотреть, что в дурной башке у Димочки Волчарочки или у этой дикой женщины Танечки, которым неизвестные доброжелатели закачали в мозги по капле коллоидного раствора, превратившееся в управляемую микросхему.
— Это ты, Хрюша, уж очень отвлеклась. То, что в моих мозгах уже масса народу покопалась и понасажала туда всякой фигни, я давно знаю. Но вот на хрена отцу нужно устраивать это шоу с перстеньками — не пойму, хоть убей. Между прочим, я из-за этих перстеньков несколько раз в крупные неприятности влетал.
