Виктор Мясников - Изумруд – камень смерти
У подъезда ждала черная "Волга", в ней сидели двое. Никто не представился, не поздоровался, и это произвело на Вовца неприятное впечатление. До областного управления ФСБ было, слава Аллаху, недалеко, иначе эта молчаливая поездка довела бы его до стрессового состояния. Все мысли Вовца крутились вокруг изумрудов и кучи долларов, он боялся, что сейчас с него потребуют их сдать, а потом еще и уголовное дело шить начнут по поводу незаконной добычи и сбыта. Он мысленно проклял подполковника Косарева со всей его конторой, попытался сделать равнодушное лицо и запел про себя какую-то старую туристскую песню, первую, какая пришла на ум. Это несколько отвлекало от дурных мыслей.
Вопреки ожиданиям, его не повезли в железные ворота, а высадили у подъезда и повели через проходную. Сопровождал Вовца все тот же молодой мужчина. Прапорщик на вахте записал паспортные данные Вовца и выписал пропуск. Все это здорово напоминало обхождение с клиентами в банке "Евразия". Потом его отвели в кабинет, и там с ним затеял разговор некий следователь Зорин. Тут все и разъяснилось. Оказывается, гебешники расследовали убийство капитана Кожевникова. Вовец вздохнул с облегчением и принялся выкладывать все, что только мог. Он даже рассказал про мину-растяжку, которую поставил на лесной тропе, чтобы остановить погоню. Следователь тут же принялся дотошно выяснять происхождение взрывчатки. Пришлось еще раз рассказать про изумрудную шахту. Время от времени Зорин вдруг задавал вопрос, на который Вовец уже отвечал, или начинал интересоваться его здоровьем. Потом, когда, казалось, все вопросы были исчерпаны, он предложил еще раз рассказать всю историю с поездкой в лес с самого начала. Долго и подробно расспрашивал о встрече с милицейской бригадой. Наконец успокоился, попросил из кабинета не выходить, собрал свои бумажки и вышел. Вовец глянул на часы и чуть не присвистнул. Четыре с половиной часа длился допрос.
Вместо Зорина в кабинет явился Косарев. Он довольно улыбался; тепло поздоровался и дружески пожал Вовцу руку. Оказывается, показания Вовца подтвердили, что вины Косарева в гибели Кожевникова нет. Теперь он может со спокойной душой писать рапорт о наличии месторождений изумрудов на территории бывшей военной базы.
– А что с теми милиционерами? – поинтересовался Вовец.
– Двое в больнице лежат, – усмехнулся Косарев, – с подозрением на энцефалит. У бывшего капитана, похоже, диагноз подтверждается, причем в тяжелой форме. Но министерской пенсии он не получит, потому как отдел по борьбе с незаконным оборотом драгоценных камней при Областном УВД ликвидирован, а личный состав с позором уволен из органов. Кстати, о драгоценных камнях, – прищурился Косарев. – Сдай-ка камушки, я их к отчету приложу.
– Так ведь нет у меня ничего, – изумился Вовец, – нас же с ними кинули.
– Кто, когда? – еще больше изумился Косарев.
– Да еврей этот тамбовский, Ванька Кацман, – пояснил Вовец, – взял камни, обещал на следующий день рассчитаться после проверки и взвешивания, а ночью его ухлопали. И все, никаких концов. А остальное Ченшин унес, я же вам рассказывал.
– Так я и поверил, как же, – хмыкнул подполковник. – Ты не из тех, кто вот так запросто отдаст свое добро. Врешь ведь?
– Как хотите, можете не верить. А лучше проверьте. У него наши камушки должны обнаружиться. Впрочем, их было-то всего ничего. Гораздо хуже, что Ваньку грохнули, другого покупателя сейчас не найти. Камней-то я съезжу еще наковыряю, тут проблем нет.
– А вот это вряд ли, – возразил Косарев. – Вся эта территория изымается у лесхоза и закрывается для посещения. Твоя шахта будет законсервирована, вход засыпан. Государство не должно нести ущерб. Так что ты туда не ходи больше.
– Да и хрен с ним, – беспечно махнул рукой Вовец, – проще жить без этих изумрудов. На заводе вкалывать как-то спокойнее. Да и вы, поди, кантовать перестанете, а, товарищ подполковник?
– Что ж, – Косарев задумчиво пригладил волосы, – тебя, как и шахту, тоже придется до поры законсервировать. Только взрывать не будем, – пошутил и сам же рассмеялся. – Живи обычной жизнью, пока не понадобишься.
– Надеюсь, – Вовец поднялся, – что никогда не понадоблюсь, как и вы мне.
– Не зарекайся, Слесарь, – Косарев направился к дверям. – Провожу тебя до выхода, а то еще заблудишься в коридорах. А потом, – он хитро прищурился, – как знать, может, мы тебе самому вдруг понадобимся? Так ты звони, спрашивай Четвертого, не стесняйся.
* * *Вообще-то Вовца консервация не то чтобы обидела, но слегка задела: попользовались – и в чулан, до следующей рыбалки. Впрочем, с другой стороны, он получил свободу. Никто не выдернет среди ночи из дому, не заставит писать километровые отчеты и стучать на друзей. Артели своей он доходчиво объяснил, что госбезопасность провела с ним профилактическую беседу и не советовала больше соваться на изумрудные залежи.
– Да провались они! – сказал Серж и потрогал бок: как там ребра?
– Без них как-то крепче спится, – сказал Клим и сладко зевнул, прикрывая рот.
– А, – беззаботно махнул рукой в гипсе Серый, – мне изумруды никогда не нравились. Лучше пойдем, ребята, агаты на Синаре копать?
– Жалко, – вздохнула Валентина, – так мечтала изумруды погранить, колечко себе сделать или сережки.
– Да и я бы своей старухе…, – следом вздохнул Клим. – Зря ты, Вовец, не оставил чуток для себя.
– А я оставил, и не только для себя. – И Вовец вытащил из кармана сверток размером в сигаретную пачку. – Думал, если госбезопасность прижмет, отдам. Все ж таки не в доме найдут, а как бы сам принес сдавать. Тут пятнадцать лучших камней из всей добычи.
Его чуть не задушили в радостных объятиях. Особенно старалась Валентина. Потом спросила Вовца:
– Сейчас я с богатым приданым, не хуже тебя. Чего тебе подарить? Проси, что хочешь.
– Да у меня и так все есть, – он пожал плечами. – Ты есть, друзья надежные. Рюкзак только пропал.
– Ладно, рюкзак, – кивнула Валентина. – А еще что?
– Да хватит и этого. Теперь ты скажи, что тебе подарить?
Валентина обняла его, ткнулась губами в ухо и что-то неразборчиво прошептала.
– Ничего не понял, – сказал Вовец, – ты толком скажи.
– Ребенка! – громко и четко произнесла Валентина и уточнила: – Лучше девочку.
– Что, прямо сейчас? – захохотал Вовец, и вся артель подхватила этот веселый смех.
Екатеринбург – Крутиха – Екатеринбург 1996, 2002
