Вальсирующие со смертью. Оставь ее небу - Михаил Март
— Да, я все поняла.
— Умница. Я останусь здесь и задержу его, как смогу. Он нужен нам живым. Этот сукин сын должен предстать перед судом.
Добрушин откинул веревки в сторону, помог подняться девушке с кровати и подвел ее к окну.
Когда они спустились на землю, она тихо сказала:
— Но у ворот стоит моя машина.
— Вот именно. Если она исчезнет, то он поймет, что ты сбежала. К тому же Калган наверняка ее испортил. Он подходил к ней. Не теряй времени, детка.
Она взобралась ему на плечи и перемахнула через забор. Добрушин отряхнул руки и усмехнулся.
— Дуреха! Небось, с Палычем свой дебильный план разрабатывали. Дети. Вам бы в дочки–матери играть.
Он вернулся в дом. В воздухе пахло гарью, но он не мог понять, откуда исходит запах. Конечно, Добрушин не мог осознать, что могло произойти. Когда он бросал подсвечник в Калгана, одна свеча закатилась под комод и не погасла. Пламя фитиля было слишком слабым и медленно прожигало дубовый паркет. Тот только тлел, но еще не вспыхнул. Впрочем, какое это имело значение.
Добрушин схватил Калгана за ноги и выволок в сад. Он хотел дождаться, пока тот очнется. Давший спасительную осечку «ТТ» Добрушин сунул за пояс брюк и направился к беседке.
Разбросав дрова, он встал на колени и склонился над ямой. Ключ подошел к замку, и железная крышка открылась. На глубине локтя лежал сверток. Он извлек его на поверхность.
— Ну вот и все! Цель достигнута! Я выиграл! Спасибо тебе, сатана, ты вытащил меня из болота.
Кроме денег в пакете лежала пленка в коробке от «кодака». Что там, его не интересовало. Он получил то, что хотел.
Добрушин достал пленку, а деньги спрятал в сарае. Когда он из него вышел, то увидел полыхающие окна, будто в доме восходило солнце. Гостиную первого этажа охватило пламя.
— Любишь ты костры разжигать, господин дьявол! Жги себе на радость, только мне не мешай.
Калган лежал на спине и с ненавистью разглядывал победителя.
Добрушин показал ему ключ.
— Зря ты с Раечкой в беседке фотографировался. Слишком нарочито.
— Получил свое? — прохрипел Калган. — Ну а я тебе зачем?
— В течение трех месяцев Калганом был я. И от рук этого бешеного пса погибали ни в чем не повинные женщины, старик–свидетель, адвокат, его подручный, опер Ледогоров, талантливый писатель. Бедняги. Им бы жить да жить, а они погибали. Вот что ты наделал, Калган.
Добрушин схватил его за грудки и поставил на ноги.
— За все эти преступления я приговариваю тебя к высшей мере наказания — расстрелу.
— Опомнись, ублюдок! Ты сумасшедший! Псих! Маньяк!
Майор передернул затвор пистолета и выстрелил Калгану в сердце.
— Приговор приведен в исполнение. Больше в этом деле убийств не будет. Преступник обезврежен!
Добрушин развязал узлы и снял веревку с покойника. Он не торопился. Освободив тело от пут, майор достал из кармана книжку Одинокова и переложил ее в карман Калгана. Туда же он вложил контейнер с фотопленкой и ключ от сейфа. Затем он снял с руки знаменитый кинжал с гравировкой, дернул за тросик, и, когда обоюдоострое лезвие вырвалось наружу, Семен нанес себе несколько незначительных ранений. Скользящая рана на груди, проникающая в левую ключицу, и рваная рана у бедра. Было больно, но он терпел. Главное, что все тело его и одежда пропитались кровью. Теперь он относился к ее виду спокойно.
Задрав рукав кителя покойника, майор привязал ремнями кинжал к его правой руке.
— Носи на славу, Роман. Твой знаменитый нож вернулся к своему хозяину. Тебя сожгут, а его поместят в музей, где я им буду любоваться и тешить себя воспоминаниями. Каждому в этом мире отведено свое место.
Кровь не унималась. Добрушин почувствовал слабость и сел на траву рядом с трупом. Он смотрел на полыхающий дом, и ему казалось, что в огне мечется Катя в белой мантии. Но приведения не горят, ее не убьешь и не похоронишь, она будет преследовать его всю жизнь.
Но сейчас он не думал об этом. Он любовался гигантским костром, и ему чудилось, что языки пламени достигают звезд. На его лице была сладостная улыбка, и это длилось до тех пор, пока он не потерял сознание.
9
Он очнулся в машине «Скорой помощи». Бинты стягивали его тело, голова немного кружилась. Он открыл глаза. Туман постепенно рассеялся, и Семен узнал тех, кто его сопровождал.
Полковник Саранцев улыбался. Лейтенант Горелов держался напряженно. Добрушин заметил в руках лейтенанта книгу Одинокова.
— Ну вот, ребята, кажется, все кончилось. — Добрушин тоже попытался улыбнуться. — Прав ты оказался, Палыч. Молодец, первым вычислил имя настоящего преступника.
— А мне кажется, вы сделали это раньше, Семен Семеныч, когда впервые попросили меня узнать подробности о Калгане. Что же вас–то толкнуло на мысль о Рукомойникове? Ведь вы даже не знали, в тюрьме он или на свободе?
— Ты прав, Палыч. Мы дружили с Раечкой Блохиной. Любовь осталась позади, а дружба не потеряла своей силы. Я люблю свою жену, а Раечка стала для меня чем–то вроде сестры. Она от меня ничего не скрывала. Я знал, что она встречалась с каким–то человеком, военным, полковником, и собиралась выходить за него замуж. В то время она жила на его даче. В один из дней я собрался с ней встретиться, чтобы вернуть долг. Раечка попросила, чтобы я привез ей деньги на дачу. Голос ее звучал тревожно. Я спросил: «В чем дело?» Она ответила: «Мне страшно. Здесь стали появляться какие–то люди, очень опасные. Они требуют от меня, чтобы я сказала им, где скрывается какой–то Калган. Вроде как это его дача. Но Роман на Кубе и какое отношение он имеет к какому–то бандиту? Военный атташе Роман Филиппович Рукомойников и авторитет Калган фигуры несовместимые!»
На следующий день я отправился к Раечке на дачу, но дом был пуст. Я ждал до позднего вечера и никого не дождался. Все раскрыто настежь, и хозяев нет.
Возвращаясь поздно в Москву, я встретил подозрительных типов на перроне станции. Кассирша мне сообщила, будто у одного из них видела кобуру под мышкой. История банальная, ребят я обезвредил. Но, пока я ждал наряд, один из них меня пытался запугать. Мол, они из банды Дупеля и мне крышка, если я их
