Американец - Роже Борниш
На некоторое время Вьешен отключился, ушел в себя. Его лицо обрело обычное выражение полного спокойствия. Пальцы продолжали теребить бювар. Наконец он выдал:
— В общем-то, по своей сути ваша идея не так уж и плоха. Вы думаете, что Фужеру пойдет на это?
— Придется приставить ему к горлу нож. Необходимо заинтересовать его. Вот таможенное управление, например, выдает своим осведомителям премии…
— Согласен, даю зеленый свет. Но только поторопитесь.
— Я вовсе не спрашиваю у тебя, сможешь ты это или нет, я тебе рассказываю, что именно надо сделать…
Я наклонился к Деловому и беседовал с ним в доверительной манере:
— Ты скажешь своему дружку Лангусту, что на Лазурном берегу на полную мощь работает лаборатория. А ее организаторы похваляются тем, что в ближайшие месяцы поставят мафию на колени, ведь они уже сейчас составляют ей на мировом рынке серьезную конкуренцию…
— Это совсем, не ново!
— Может быть ты и прав. Но новое заключается в том, что ты подашь сигнал тревоги. Дашь знать мафии о грозящей ей опасности. Тем самым завоюешь ее уважение и обеспечишь с ее стороны себе защиту. В то же время за услугу попросишь небольшое вознаграждение, как это практикуется в США. Успокойся, они туго знают свое дело…
— Откуда возьмется это вознаграждение, мсье инспектор?..
— От продажи наркотиков, захваченных в результате нападения на лабораторию… Ты и это должен подсказать Лангусту… А также и фамилии индивидуалов, Тозони и Раскасси, последний — это химик.
Внезапно Шарло взбрыкнул:
— Тозони? Но это же друг детства Лангуста…
Жестом руки я его остановил:
— Лучше даже и не придумать! В этом случае тебе даже будет известно время проведения операции, которое ты и сообщишь нам…
— Но он же сам ему все расскажет…
— Нет. Лангуст входит в Организацию. Конечно, он стоит там на более низкой ступеньке иерархической лестницы по сравнению с Американцем, но тем не менее является доверенным лицом крестного отца в парижском районе. Он просто не сможет его предать… Скорее сделает выбор в пользу покровительства на вечные времена со стороны дона, чем товарища по улице… Меня же в первую очередь интересует Американец и только он, никто другой. Лангуст вызовет его, тот доложит своему шефу, и когда Рокко прибудет в Европу для проведения операции, появлюсь я… Теперь ты понял? Единственно, что от тебя требуется, так это узнать день и время его прибытия…
Шарло вновь взорвался:
— Может, вам еще и место указать! После чего меня шлепнут, ведь они поймут, кто выдал всю операцию!
— Вовсе нет! О месте я ничего тебя не спрашиваю, это и будет твоей гарантией… Мне нужно знать только дату и время… Ты ничего не будешь знать о месте, и поэтому на тебя не падет подозрение… Повторяю тебе еще раз, Шарло, в этом деле ты ничего не теряешь, а выиграть можешь много…
— … Великолепно все спланировано, мсье комиссар. Примите мои поздравления…
Он даже зарделся от удовольствия, верховный начальник французского ФБР!
— А что будет дальше, мой дорогой комиссар?
— Обычное дело, господин министр, — останется только установить местонахождение Мессины в Бордигере. Я долго не буду на этом задерживаться. Это пустяковое дело, так, рутина.
«И действительно, довольно, Вьешен, хватит, больше продолжать не нужно! Ведь мы же не имеем права действовать на территории Италии, ну а что касается моих похождений на Ривьере, то Толстяк и сам предпочел не вдаваться в подробности…»
— Шеф, я скрытно отправляюсь в Бордигеру…
— Ну уж нет, только не это, Борниш… Ни в коем случае! Вы отдаете себе отчет в том, что предлагаете? А что если с вами в Италии что-нибудь произойдет?
— Что, например?
— Да я не знаю даже, ногу сломаете, случится дорожное происшествие! Вы же не знаете, что у вас на роду написано? Просто представить себе не можете, какие меня ждут в этом случае неприятности. Придется составлять доклады, давать объяснения… Так что и не просите, Борниш, не надо настаивать.
— Шеф, но Американец…
— Ах, вот вы как! Опять ваш Американец… Вы что, все это специально подстраиваете, так вас прикажете понимать?
— Попали в точку, предстоит только установить его местонахождение. Шарбонье абсолютно уверен, что он в Бордигере, поскольку Лилиан ушла от слежки сразу после того, как «мерседес» высадил ее на вокзале, где она для подстраховки пересела в другое такси…
— Борниш, довольно об этом клоуне, доставьте мне удовольствие! Конечно, вы хотите поехать вместе с Марлиз под предлогом обеспечения лучшей конспирации? Или я заблуждаюсь?
— Нет, шеф. Действительно, с Марлиз, так же, как и в деле Бюиссона.
Когда я закрывал дверь, до меня донеслось недовольное ворчание Толстяка.
… Марлиз сияла от радости. Наш номер в гостинице «Беллависта», конечно, был не из лучших, не люкс, но отсюда открывался вид на море. Море, скрывшее за туманом мыс Мартин, выглядело зловеще. Оно было зеленоватого цвета, такого же, как и лицо этой мегеры этажной, которая, положив руку на деревянную ручку, следила за тем, где мы будем ночевать, какая запись появится по этому вопросу в книге регистрации приезжающих. Но все, похоже, обошлось, хотя я готовился к худшему. Мне поначалу казалось, что здесь к данному вопросу будут строже подходить. Но вот Марлиз протянула денежную купюру в тысячу старых франков и на маске хищного животного расправились складки. Было достаточно всего одной банкноты. Просто не было времени поменять выданные Вьешеном франки на лиры. Щедрость же Марлиз меня несколько озадачила.
Город Бордигера значился в «Голубом справочнике», предоставленным в мое распоряжение Идуаном, как климатический и морской курорт. Он раскинулся на большой площади, хотя здесь проживало немного населения. Гостиниц и семейных пансионатов было в избытке! Я даже и не думал звонить во французское консульство в Манхэттене для того, чтобы попытаться узнать, где все же могла найти прибежище эта парочка, Мессина и Серизоль! Может быть эти, голубки все-таки в какой-нибудь гостинице заполнили карточки приезжающих, хотя бы и под вымышленными именами?
— Не забудь также и то, что можно было снять виллу, не так ли? — подсказала мне Марлиз, принимая тем временем душ.
В номерах отсутствовал телефонный справочник, поскольку телефон имелся только на первом этаже около кассы.
— Быстро заскочу на почту и тут же вернусь назад.
Я брел по улице, пересекающей железнодорожные пути, за спиной оставалось море. Небо было затянуто тучами, на улице пасмурно. На душе тоже. В бумажнике лежали фотографии этой парочки, позаимствованные из личных досье. Но как можно было показывать
