Борис Седов - Месть вора

И вопрос номер два: как бы все-таки изловчиться сделать ноги из Александровской, не попавшись ментам. Я не хочу опять на кичу!

АНГЕЛИНА В БЕРБЕРИИ

Старенькая «тойота», съехав с асфальта, уже больше часа тряслась по какой-то еле проторенной через пустыню козьей тропе. Или вернее для этих мест было сказать: верблюжьей дорожке. Хотя ни верблюдов, ни коз, ни вообще какой-либо живности вокруг видно не было. Лишь камни, песок, иногда какие-то сухие колючки. Лазурное небо без единого облачка. Палящее солнце. И одуряющая духота внутри джипа, в котором никаким кондиционером, естественно, и не пахло. А как хорошо бы было сидеть сейчас в «Шератоне»[53] возле бассейна, лениво потягивая из запотевшего бокала джин с тоником и ловя на себе похотливые взоры местных аборигенов и стареющих итальяшек. Так нет же! Потянуло проклятого Юру с визитом к каким-то там бедуинам. И как она ни отнекивалась, он настоял: «Ты что? Съездить в Египет и не вкусить сполна всей экзотики? Не сфотографироваться с местными дикарями? Не попить их вонючего чая? Не покормить их дурацких верблюдов? Да это же все равно, что не побывать в долине Нила, не посмотреть на пирамиды, не окунуться в Красное море/»

Плевать ей было и на пирамиды, и на Нил, и на экзотику. И на Красное море, и на верблюдов. И на фотографии в компании дикарей. Но все же позволила уговорить себя, согласилась на эту поездку с громким названием «Джип-сафари в гости к бедуинам». На эти мучения в пыльной душной «тойоте»…

– Далеко еще? – Ангелина коснулась плеча Ибрагима, местного гида и переводчика, с которым они совершали уже третью по счету поездку. Сперва была гора Моисея. Потом Каир. А теперь бедуины, будь они прокляты. – Скоро приедем?

– Скоро, – на секунду оторвался от руля Ибрагим. По-русски он говорил совершенно свободно, правда, с сильным акцентом. – Еще полчаса.

Ангелина посмотрела в окно: камни, песок, иногда колючки. Ни одного ориентира, в который можно бы было упереть взгляд. Она удивленно пожала плечами. И как только этот араб Ибрагим может определить, когда они прибудут на место? И вообще, знает, куда надо рулить? Окажись она в этой пустыне, заблудилась бы уже через три километра. И померла бы от жажды и солнечного удара.

И какого же дьявола Юра потащил ее к бедуинам?

Их стоянка (Или как это верно назвать? Стойбище? Лагерь?) неожиданно открылась перед глазами, действительно, как и обещал Ибрагим, ровно через полчаса. Стоило джипу обогнуть небольшой холм, как он почти уперся капотом в несколько странных сооружений, каждое из которых представляло собой четыре вкопанных в грунт столба, между которыми, образуя три стены, были натянуты три одеяла. Еще одно, четвертое, представляло собой крышу. Вернее, тент, укрывающий обитателей хижин от прямых лучей солнца.

– Вот так они и живут, – заметил промолчавший всю дорогу от Шарм-аль-Шейха Юра. – Как тебе? – Он вопросительно посмотрел на Ангелину.

– Кошмар! – округлила она глаза. – Не представляю, как вообще можно… – Ангелина не договорила, с интересом разглядывая стайку детишек, окруживших машину и с нетерпением дожидавшихся появления из нее гостей, заранее протянув приготовленные на продажу камушки и другие незамысловатые сувениры.

– Ничего, представишь. Привыкнешь. Везде можно жить, – пробурчал Оглоед и вылез из джипа. – Пошли, Ибрагим, Ангелина.

Она удивленно похлопала своими большими глазами, безуспешно пытаясь понять, что сейчас хотел сказать ее спутник. Что значит «привыкнешь»? Не собираются же они здесь оставаться надолго? Час, полтора от силы, и поедут обратно. В «Шератон». Поближе к бассейну, запотевшему бокалу с «джин-тоником» и туристам с Аппенин и из Бундеса.

– Ю-юр! – позвала она. – Что значит «привыкнешь»? Мы что, здесь надолго? Не до завтра же?

– Нет, не до завтра, – буркнул Юра и принялся раздавать ребятишкам монетки. – Вылезай, сказал, из машины. Пошевеливайся. И пошли, представлю народу.

Она растерялась – впервые за десять дней, что они провели вместе, всегда обходительный и любезный спутник вдруг позволил себе разговаривать с ней в таком тоне – приказном, даже более того, хамском – «вылезай, сказал», «пошевеливайся»… Ни с того, ни с сего. Она даже не давала для этого повода. Или и сама не заметила?

– Юра, что произошло?

Но он больше не обращал на нее никакого внимания. Вдвоем с Ибрагимом они подошли к группе мужчин, сидевших в рядок метрах в тридцати от «тойоты», и завели разговор с одним из них, выделявшимся среди остальных большим животом и густой бородой непередаваемого каштанового оттенка.

Ребятишки тем временем переключили внимание на нее. Тянули ладошки с зажатыми в них разноцветными камушками, что-то по-своему лопотали нестройным хором. У чернявого мальчугана лет десяти свисала из носа длинная зеленая сопля. Мальчуган регулярно морщил физиономию и громко шмыгал, втягивая соплю, но уже через секунду она упорно вылезала обратно. Туда-сюда… туда-сюда… Ангелина брезгливо поморщилась и захлопнула дверцу. Вылезать из машины ей расхотелось. И вообще, она мечтала скорее вернуться в отель. Поближе к родным европейским туристам, поближе к цивилизации. А то здесь, посреди этой дикой пустыни, в окружении непонятных кочевников, у которых неизвестно, что может быть на уме, она ощущала себя неспокойно, никак не могла отделаться от какого-то внутреннего напряжения. И неясно было, можно ли это назвать недобрым предчувствием?

Оказалось, что можно.

Минут через пять Оглоед вернулся к машине, распахнул дверцу и выжидательно уставился на Ангелину. Она испуганно пялилась на него.

– Ну че ты, не поняла? – Перед ней стоял другой, совсем незнакомый Юра, которого она никогда раньше не знала. И не желала бы знать, такого чужого, такого враждебного. Даже Леонид никогда не разговаривал с ней в таком тоне. Даже бандиты, когда захватили ее в плен в Твери. – Тебе вылезать велели? А? Ну и чего ты сидишь? За шкварник тебя тащить?..

От растерянности Лина даже приоткрыла ротик. И с трудом смогла выдавить из себя:

– Не пойму. А чего ты так со мной разговариваешь? Я ведь все могу рассказать Денису.

Оглоед в ответ нехорошо усмехнулся. Очень нехорошо.

– Не можешь. И забудь про Дениса. Пошли, тебя ждут.

– Кто меня ждет?

– Они.

Это «они», непонятное, а поэтому страшное, напугало ее даже больше, чем резкая перемена в поведении Юры. Откровеннее, чем любопытные и, как ей казалось, хищные взгляды, которые не сводили с нее сидевшие поодаль дикари…

– Ну чего, тварь, тебя силой тащить? Пошли, сказал!

Она не могла. У нее дрожали колени. На лбу выступили капельки пота. Лицо побледнело настолько, что стал незаметен покрывший его за последнее время загар. То состояние, в котором она пребывала сейчас, уместнее было назвать даже не страхом, а ужасом. И этот ужас не шел ни в какое сравнение с тем, что она испытала недавно, когда обнаружила на капоте «фольксвагена» погребальный венок. Тогда это был лишь несерьезный детский ужастик. Сейчас все случилось по-настоящему.

До нее вдруг дошло, что обратно в Шарм-аль-Шейх Ибрагим с Юрой поедут вдвоем. Без нее.

А она останется здесь. Среди этих кочевников. Она им продана. Или передана просто так. На вечную – самую страшную из всего, что только можно вообразить – ссылку, которой ей заменили смертную казнь. А она, глупая девочка, еще наивно надеялась, что сумела чудом избежать наказания за то, что натворила в девяносто шестом году. Нет, в подобных делах чудес не бывает. И не бывает счастливых случайностей вроде готовых прийти на помощь Денисов. Да и Денис ли это был, на самом-то деле?

– Юра, я сейчас вылезаю. Да… Только дай мне немного прийти в себя… Не торопи… А то свалюсь по дороге… Не доползу до твоих бедуинов… – Слова Ангелине давались с огромным трудом. Тубы тряслись. В голове стоял плотный туман. Она была готова хлопнуться в обморок. – Скажи, я ведь останусь у них? Здесь? В этих хижинах?

Оглоед молча кивнул. И так же молча достал из кармана плотно сложенный лист бумаги, протянул Ангелине.

– Это мне? – спросила она, трясущимися руками расправляя листок и пытаясь сфокусировать взгляд на мелком тексте, заполнявшим страницу.

– Тебе, – донесся до нее голос Юры. – Узнаешь почерк?

– Да. Это писал Константин, – пробормотала она. И окончательно утвердилась в прошлых своих подозрениях: «Он же Денис…»

emm

«Здравствуй, красавица. Как тебе бедуины? Пустыня? Сафари? Экзотика? (Обещаю, теперь тебе ее хватит с избытком.)

И наконец, как тебе я? Здорово изменился за последние годы, не правда ли? Впрочем, это не помешало тебе заподозрить в Денисе своего бывшего мужа… Да, ты правильно догадалась. Денис и Константин – одно и то же лицо. Вернее, как раз лица разные после пластической операции. А вот привычки, как ты верно подметила, те же. Да и все остальное. Даже неуемная жажда мести, которую я все-таки утолил. Признаюсь, я сначала планировал отправить тебя на тот свет. Но пожалел. Или наоборот, решил, что это будет чересчур простым искуплением твоих прошлых грехов. Сдохнешь, и все. У тебя не будет даже достаточно времени поразмыслить над тем, какая же ты продажная тварь. Или испытать то, что довелось испытать мне. Хотя и теперь у тебя не получится в полной мере прочувствовать, что же это такое: вдруг резко переместиться из нормальной спокойной жизни, к которой привык и кроме которой другого существования не представляешь, неизвестно куда, где все тебе незнакомо, все кажется чужим и враждебным. Где приходится подстраиваться под неведомые тебе законы. В моем случае – воровские; в твоем они будут арабскими. Или бедуинскими. Это уж как тебе больше нравится.