Джекпот для лоха - Корецкий Данил Аркадьевич
— Что?
— Ничего, Семен Борисович. Только чего зря время тратить… Может, сразу их и возьмем за кадык?
Храмцов нахмурился.
— Ты не думай, что на периферии все пальцем деланные! Сейчас каждый в Москву позвонить может, да еще неизвестно на какой уровень… Чтобы «брать за кадык», надо заручиться полной поддержкой местных властей. А они пока настороженно кривятся в нашу сторону. Поэтому действуем аккуратно.
Палыч кивнул еще раз.
— Все понятно! — Олег Сергеевич встал. — Аккуратно, так аккуратно.
* * *— И как же ты добрался? — поинтересовался Матвеич — «умывальников начальник и мочалок командир», как звали за глаза заведующего отделом чистоты. Почти весь личный состав отдела сидел в каптерке руководителя на обеденной планерке.
— Лешка Плугин довез, он к матери в город ехал. А то бы пришлось там и ночевать, на диванчике. Если б его жена не выгнала…
— Вот колотунчики! — ужаснулся Пашка, преданно глядя на Матвеича. Тот понял и кивнул.
— Давай за простых людей! — Матвеич поднял неполный гранёный стакан до уровня глаз. — Мы бы тебя никогда не бросили! Не то что «белая кость»!
Пашка и Матвеич, словно на конкурсе «Кто выпьет стакан водки в три глотка», быстро вылили в щербатые рты свои порции.
Андрея после вчерашнего мутило, похмеляться он не умел, поэтому под испытующим взглядом Матвеича с принуждением сделал глоток, сморщился и собрался было поставить стакан на старый верстак, накрытый вчерашним номером «Вечернего Тиходонска», но испытанная посуда не достигла газеты, приземлившись на лопатообразную ладонь хозяина каптёрки.
— Ну, мастер чистоты Говоров, хто ж так пьёт? Тут и так тара не до краёв — банка на троих. Ты бы её ещё на хлеб намазал! Запоминай: первая — полная и до дна, а дальше как пойдёт. Неволить не будем, не звери!
У Матвеича была своя логика, собственные оценки людей и событий, причем очень часто они отличались от общепринятых. Когда Андрей «проставлялся» в дворницкой должности, начальник сказал:
— Ну-с, добро пожаловать. Человек ты грамотный, поэтому лопату от граблей отличить сможешь. На крайняк мы поможем, если чо, спрашивай. Только имей в виду: никакого своего инженерного зазнайства, иначе мы не сработаемся!
Причем сказал таким тоном, как будто президент обращался к только что назначенному главе своей администрации.
Поэтому Андрей посмотрел на стаканы собутыльников, резко выдохнул и мелкими глотками выпил оставшуюся водку. Забросил в рот четверть небольшой, посыпанной крупной солью головки лука и стал энергично жевать, демонстрируя полное отсутствие зазнайства.
— Ай, молодца, — радостно обнажил остатки зубов Матвеич. — На-ка, нюхни вдогонку, — и протянул Андрею под нос горбушку бородинского хлеба. — Вот ты мне скажи, брат Говоров, как понимаешь ты нынешнюю жизнь? Куда катимся? Я вот фильм смотрел когда-то, уж и не помню щас названия, там Высоцкий Володя, он беляка играл, в конце лошадь свою застрелил, так он спрашивал: «А дальше что: господа офицеры в дворники, а дамы на панель?» Как в воду глядел! И панель переполнена, и господа — дворники. Только вот то, что прежние дворники в господа рванут так быстро, он и предположить не мог!
— Но это, Матвеич, ненадолго: прочность любого строя обратно пропорциональна его отношению к умным людям. — Говора уже слегка развезло, в голосе появился пафос. — Это закон! И мы как раз вчера с ребятами о том говорили…
— Ох, ты и договоришься, пока колотунчиков подбросят! — Пашка на миг отвлекся от водки, которую он с ласковым журчанием разливал в стаканы, стараясь быть тихим и не сбить с мысли умных людей.
— А знаете, сколько граней у ваших стаканов? — неожиданно спросил Говоров.
— Да кто ж их пересчитывал? — удивился Матвеич.
— Двадцать шесть! А придумала такую форму Вера Мухина, та самая, что монумент «Рабочий и колхозница» вылепила!
— Гля, колотунчики! И как у тебя в голове все помещается?
Пашка и Матвеич опять выпили.
— У меня где-то шоколадка была, — Матвеич полез в ящик раздолбанного обшарпанного стола и принялся перебирать бумаги.
— Девчонкам из бухгалтерии купил, да так и не занёс… Или занёс? Чего-то у меня и нету… О! Зато вот что нашёл! — Он шлепнул на верстак пачку акций «Сельхозмаша», перевязанную суровой ниткой. — Я же вроде как хозяин завода! Помните, что нам начальство обещало? И дивиденды, и участие в управлении! Помните, как Малышев распинался? А подпевалы хлопали!
Говоров помнил. Тогда он был еще инженером-электриком, сидел в зале и тоже аплодировал. Все выглядело убедительно: во всем мире держатели акций действительно обладают такими правами.
— А потом другое запели: тяжёлые времена, акции дешевеют, долг перед бюджетом, надо временно затянуть пояса… — разошелся Матвеич. — Чего ж они сами не затягивают? На дорогущих машинах ездют, костюмчики, часы, говорят, по сто тысяч. Распродают завод понемногу и довольны! Где эти золотые горы? — Он поднял пачку, покрутил в воздухе. — Ими ж даже подтереться и то не получится! Глянец, ити его!
— Может, еще что-то изменится… — неуверенно сказал Говоров. — Начнем машины выпускать, они цену и наберут…
— Если и наберут, то не для нас! Нас как нае…ли, так и будут нае…ть!
«Умывальников начальник» устало махнул рукой и бросил заработанные многолетним трудом акции на колени Андрею.
— Пойдешь на территорию, выкинь в мусорник. А хошь, себе возьми, может, разбогатеешь!
* * *В субботу, последний день октября, Андрей Германович Вайс ехал в Кулибинку, на дачу. Его обгоняли все кому не лень. Моросило, здоровенные фуры поднимали с дорожного полотна грязную взвесь. Она мгновенно забивала лобовое стекло, дворники размазывали грязь. Из Вайса водитель был никакой, за руль садился редко — главному инженеру положена служебная «Волга». Разумеется, с водилой. Но сегодня он ехал на собственной «девятке», нервничал. Два часа назад позвонил Зеленцов и предложил встретиться. Срочно.
Игорь Павлович Зеленцов был старшим инспектором Федеральной налоговой службы и курировал «Сельхозмаш». Он принял завод два года назад, сразу к нему стали искать подходы. Сблизиться с налоговиком удалось Вайсу. За два прошедших года материальное состояние Зеленцовых заметно улучшилось — из четырнадцатиметровой «однушки» в панельном доме семья перебралась в комфортабельную двухкомнатную, недавно купила новенькую «семерку». Минувшим летом провели отпуск в Испании, а не у тестя в Придонске… И существенных финансовых нарушений на «Сельхозмаше» никогда не обнаруживалось, так что обе стороны были довольны.
Ежемесячно они встречались на даче у Вайса — подальше от посторонних глаз. Некоторые инспектора контактировали со своими подопечными открыто — в банях да в кабаках, и конверты передавали тоже не особо скрываясь. Но Игорь Зеленцов был осторожен по натуре, во всем любил плановость и порядок. Наверное, поэтому они с Вайсом и сошлись — тот тоже был педантом. И вот два часа назад налоговик позвонил, словно в жопу клюнутый:
— Срочное дело, давай в двенадцать, где обычно!
Значит, случилось что-то из ряда вон…
Кулибинка расстраивалась — старые казачьи домики выкупали горожане, сносили и ставили крепкие особняки, с балконов которых хорошо любоваться на проходящие мимо баржи и пароходики. Вайс открыл ворота, заехал на просторный — четырнадцать соток — участок, загнал машину, вдохнул запах сырой листвы да оттенок горького дыма, остановился возле облетевшей груши, перед стареньким деревянным домом с синим фасадом и резными наличниками. За ним уже залили фундамент десять на десять и вывели первый этаж, скоро и у него поднимется солидный особняк. Правда, деревянную избушку придется снести: она тут будет ни к селу ни к городу, только вид на Дон закроет.
Под деревом стояла скамейка, на ней любил сиживать покойный отец. Он же эту скамью и сделал. И грушу он посадил… Дом не перестраивал, только сгнившие половицы заменил, новое крыльцо сделал, угол поправил да поддерживал в исправном состоянии, красил через год в один и тот же — синий — цвет.
