Сто рентген за удачу! - Филоненко Вадим Анатольевич
– До этого места тебе пять с плюсом. А за остальное кол с минусом, – перебил я. – Что ловушку не прозевал – молодец, а вот какого хрена ты ждать остался? А если б вместо косача хуги был?
– Так ведь это… не был… – растерялся стажер.
– Не был… – передразнил я. – Ладно, за то, что косача завалил, тебе на ночевке пятьдесят грамм лишних причитается, заслужил.
– Сто, – обнаглел Гаяр. – Их же два было.
Ах, ты ж, ёшку за поварешку! Молоко на губах не обсохло, а туда же.
– Там посмотрим, – отмахнулся я. Можно согласиться и на сто. Все равно Потап с него половину снимет за то, что сразу не ушел, а остался ждать хозяина ловушки.
На ночевку остановились в хорошо знакомом нам с Потапом схроне или, точнее, подземном бункере, выкопанном в ста метрах от бывшего железнодорожного полустанка.
Схрон закрывал надежный люк, вниз вела лестница в двадцать ступеней. Дальше короткий коридор, выложенный кирпичами и покрашенный облупившейся зеленой краской. Затем собственно помещение – довольно просторный прямоугольник площадью пять на шесть метров. В одной из стен имелся запасный «выход» – длинный подземный ход, с помощью которого можно было выбраться на поверхность по ту сторону железнодорожных путей. Кроме того, строители оборудовали бункер свинцовыми экранами и вентиляцией с фильтрацией воздуха. Короче, все как положено.
Бункер добросовестно служил местом привалов для всех военных егерей, если кому-нибудь из нас случалось оказаться поблизости. Здесь мы ночевали, здесь же пережидали бури или сияния. Впрочем, не только мы. Вольные бродяги, которые бродили по АТРИ незаконно, тоже, бывало, пользовались этим надежным убежищем. Уже не помню кто, они или мы притащили в бункер керосиновую лампу и шесть матрацев, которые положили в ряд на полу.
Вообще-то у нас, военных егерей, отношения с бродягами сложные. Официально нам полагается арестовывать их или того почище – расстреливать на месте. На практике все оказывается не так страшно. Чаще всего мы соблюдаем вежливый нейтралитет. При встречах на маршруте предупреждаем друг друга об обнаруженных по дороге аномалиях и хищниках. Бывает, даже оказываем первую медицинскую помощь, а то и делимся водой и патронами.
Исключения составляют военные спецрейды по зачистке территории. Вот тогда, как говорится, кто не спрятался, я не виноват, – уничтожается все, что движется, невзирая на имена и личные знакомства. Бродяги в таких случаях тоже не остаются в долгу – защищаются отчаянно, так что обе стороны частенько несут весьма ощутимые потери. И все же такие стычки не делают нас непримиримыми врагами. И мы, и бродяги принимаем правила игры, навязанные спецификой АТРИ. Частенько случается, что еще вчера, во время зачистки, мы щедро поливали друг друга свинцом, а уже на следующий день, встретившись в тайге, здороваемся, перекидываемся парой слов, а то и отбиваем вместе нападение упырей.
Хотя бывают исключения – отморозков и среди егерей, и среди бродяг хватает. Да и месть за убитого друга или напарника в АТРИ не редкость.
– Бедуин, твое дежурство первое, – распорядился Потап. – Остальным ужинать и слушать меня.
Начинался привычный «разбор полетов» – сейчас Потап подробно объяснит стажерам, кто и что неправильно делал на маршруте.
Группа расположилась в бункере, я остался на поверхности и осмотрелся, насколько позволяли сгущающиеся сумерки. Того и гляди придется использовать прибор ночного видения, но пока еще можно обойтись и без него.
Территорию старой вырубки, на которой мы сейчас находились, постепенно осваивали тонкоствольные лиственницы, березы и рябины, вдалеке темнел сосновый бор, но в целом местность была открытая, если не считать кустов черной смородины, некогда высаженных возле будки путевого обходчика. Сейчас они разрослись в настоящую плантацию, украсились темными спелыми ягодами, но мне даже не пришло в голову сорвать хоть одну и съесть – не надо проверять их анализатором, чтобы понять – они ядовиты. В АТРИ вообще почти ничего нельзя есть из дикой природы – грибы, ягоды и мясо животных способны убить так же верно, как цианид, вот только мучиться придется подольше…
Я наладил охранный периметр – установил несколько сигнальных растяжек, а также крохотные беспроводные инфракрасные видеокамеры. Теперь электронные часовые будут следить за окрестностями и оповещать, если в радиусе трехсот метров появятся излучающие тепло объекты.
Закончив с периметром, я залег в кустах смородины и принялся изучать в бинокль окрестности, особое внимание уделяя протянувшемуся неподалеку железнодорожному полотну, вернее, двум покосившимся, сошедшим с рельсов вагонам. В них запросто могли устроить себе лежку упыри. К тому же вдоль полотна любили рыскать стаи панцирных собак. Короче, хищников в округе обычно хватало, только успевай отстреливать. Но сегодня было на удивление тихо, и мне вдруг показалось, что мы – единственные живые существа на несколько километров вокруг.
Это ощущение напрягало, заставляло нервничать. Хотелось уйти отсюда, и побыстрее. Но двигаться ночью по АТРИ равняется самоубийству. Вернее, мы с Потапом вдвоем прошли бы, но со стажерами… Нет, лучше пересидеть в бункере до утра.
Через два часа меня сменил Потап:
– Ну, как тут? Спокойно?
– Даже чересчур, – ответил я. – Ни единой твари вокруг. Словно вымерло все.
Воцарилась пауза. Потап обеспокоенно посмотрел на юго-восток – туда, где возвышался над тайгой и сопками неправдоподобный Останкинский шпиль – одна из неразгаданных загадок АТРИ.
В геологическом смысле Останкинский шпиль – типичный базальтовый голец, ученые не раз брали с него пробы. Ну да, форма необычная и высота чрезмерная, но не это является главной особенностью пика. Начать с того, что его реальную высоту так и не удалось измерить, вернее, измеряли неоднократно, но результат каждый раз получался разным. Грешили на измерительные приборы.
Не знаю… Возможно, так и есть. Приборы в АТРИ вообще работают крайне нестабильно. Но никакими приборами не объяснишь, почему Останкинский шпиль виден практически из любой точки АТРИ, даже за две сотни километров от него. Виден и днем и ночью – как сейчас. В темное время суток Шпиль начинает светиться изнутри неярким мерцающим светом, будто гигантский маяк.
Кстати, в период первого – сталинского – освоения АТРИ, этот пик так и нарекли – Маяк коммунизма, и лишь десятилетия спустя переименовали в Останкинский шпиль. Хотя и сейчас порой используют укороченное старое название – Маяк.
Мы с Потапом внимательно изучали Шпиль. Перед сиянием возле него обычно возникает Двойник. Бывают и другие признаки приближающихся аномальных явлений, но сейчас ничего такого не наблюдалось. Хотя в какой-то миг мне вдруг почудилось…
– Потап, ты видишь? Вокруг Маяка едва заметное странное свечение, будто нимб над головой святого…
– Нимб? Нет, ничего такого не вижу. Маяк как Маяк.
У меня внезапно защипало в глазах, наверное, слишком долго и пристально вглядывался вдаль. Я сморгнул, и тотчас нимб исчез. А может, его и не было вовсе…
– Показалось, – пробормотал я.
– Бывает… – откликнулся Потап. – Утром двинем обратно к Ванаваре. Придется прервать маршрут. Летягу нужно срочно доставить в госпиталь.
– Само собой. Кстати, как он там?
– Держится молодцом, но досталось парню крепко.
Мы помолчали.
– Ладно, пойду спать. – Я зевнул и направился к люку.
Проснулся оттого, что кто-то спускался по лестнице. Я открыл глаза, одновременно нащупывая рукоять табельного «Ярыгина», но тут же оставил оружие в покое – в бункер вошел Джигит.
Я посмотрел на часы: начало четвертого, значит, как раз его смена. Джигиту оставалось дежурить чуть меньше часа, а потом его должен сменить Гаяр.
– Что случилось, стажер? – вполголоса спросил я. – Почему оставил пост?
– Да там, наверху, что-то непонятное творится, – шепотом ответил Джигит. – Пойдите гляньте, товарищ капитан.
