Багровая параллель - Сергей Кольцов
— Это, как я понял, оператор. — Я смотрю на старшину.
— Так точно, лучший оператор был, матрос Джабаров, — отвечает тот.
— Однофамилец патрульного, что ли?
— Никак нет. Брат его. Из Таджикистана они…
Рывком переворачиваю тело второго матроса. Холодное тело уже плохо гнется. На спине под сердцем рана от удара ножом. Что ж, это тоже понятно. Именно так учили в разведшколах абвера.
Я снова накрываю тела плащ-палаткой. На старлея жалко смотреть. Того гляди в обморок грохнется. Да, это не воин, хотя и офицер.
Я смотрел на тела этих ребят, и у меня в душе появилось чувство вины. Словно это я, прошедший всю войну в разведке, не уберег здесь этих мальчишек. Еще у меня появилось и окрепло чувство уверенности, что враг и сейчас где-то рядом. Логически объяснить я это не мог, просто чувствовал, и все. А мои учителя говорили, что в первую очередь надо верить своим ощущениям.
— Долго они здесь еще лежать будут? — спрашиваю старшего лейтенанта.
— Наша транспортная полуторка в ремонте, из полка ремонтники уже выехали.
Все замолчали. Я знаю, что не только невидимые электронные лучи днем и ночью обшаривают небо, стараясь увидеть американские самолеты, взлетающие с авиабаз на японских островах. Несут свою вахту операторы РЛС разведки морских целей и наблюдатели береговых батарей.
Сторожевые корабли и катера патрулируют морские подходы к Владивостоку, Находке и Советской Гавани. А получилось, что все это без толку! Как двадцать второго июня сорок первого года.
Захожу в фургон РЛС. Индикатор разбит, на деревянном полу, под ножкой вращающегося стула, бурые пятна.
Все ясно! Матрос повернулся к открывшейся двери и получил удар ножом.
— Старшина, станция всегда от дизеля запитывается? — спрашиваю я.
— Так точно. Линию к нам только обещают подвести.
— То есть если даже кричать, то за шумом движка никто ничего не услышит, — уточняю я.
— Ну, да, — отвечает старшина.
Заходим в другую аппаратную. Индикатор кругового обзора тоже разбит вдребезги.
— Эта станция была выключена. Они по очереди работают. Вообще, согласно графику включения, наши РЛС по очереди с другим постом работают. Мы один сектор разведки перекрываем, — поясняет старшина.
— Понятно. Пошли обрыв посмотрим, — говорю я Андрею.
Вчетвером подходим к однорядному проволочному заграждению. Внизу шумит море. Скала уходит вниз почти вертикально.
— Говоришь, невозможно здесь залезть? У тебя перчатки есть? — Я поворачиваюсь к старшине.
— Какие еще перчатки? — с недоумением спрашивает старший лейтенант.
— Желательно кожаные. На худой конец, сойдут и матерчатые.
— Да, есть. В казарме, в кармане шинели, — говорит старшина.
А старлей до сих пор, кажется, так ничего и не понял.
Зато старшина смотрит на меня с пониманием. Да и на убитых ему смотреть явно не впервой.
— Ты где войну заканчивал? — почему-то спрашиваю я его.
— В Корее. Тридцатая бригада морской пехоты. В Сейсине мы высаживались, — степенно говорит он. Он говорит «мы», а не «я». Так до сих пор говорят в русской деревне, где «мы» — это весь деревенский мир, то есть община. Потом добавляет: — А так всю войну на Севере, на Рыбачьем пришлось. Не были там?
— Нет, не пришлось, — отвечаю я.
Мы уже отлично понимаем друг друга. Можно сказать, чувствуем.
За этим разговором спустились к казарме. Мы с Андреем заходить не стали. Подождали, пока старшина вынес перчатки, и втроем пошли к воротам. На нас удивленно смотрит часовой.
Пройдя метров сто, обогнули сопку и пошли по тропинке к морю. Скала отвесно поднималась из воды к морю. Прыгая с камня на камень, обдаваемые солеными брызгами, мы прошли метров шестьдесят. Остановились, дальше шла вода, и я начал осматриваться. Скала высотой метров десять-двенадцать. Отсюда снизу она не такая уж и обрывистая. Отрицаловки вообще нет. Участок «зеркала» не очень большой. Я, правда, уже давно не тренировался… Эх, была не была.
Снимаю китель и фуражку, отдаю Андрею. Он смотрит на меня с явным интересом.
— Возвращайся. Жди меня наверху, — говорю я ему, натягивая перчатки.
Конечно, Сашка Панкевич, идя свободным лазанием, взлетел бы здесь на одном дыхании.
Я заранее прикинул камни для опоры и поднялся наверх где-то минут за десять.
Когда я перелез через проволоку и оказался за спиной наблюдателя, тот даже не заметил — увлеченно смотрел в бинокль куда-то вдаль.
Когда я сзади хлопнул его по спине, он, перепугавшись, забыл даже про карабин за спиной.
Детский сад, да и только.
Сигнальные мины на ограждении тоже не выставлены. Тьфу.
А я еще тельняшку на спине порвал, когда под колючкой лез.
Андрей со старшиной поднимаются на позицию.
— Все понятно? — спрашиваю я, глядя на них. Они молча кивают. — Они, а скорее всего, он один поднялся по скале. С нее же спустился самосбросом. Ушли в море, так же, как и пришли. Один был в надувной шлюпке, другой сработал. Это профессионалы. Никаких следов не оставили.
— Вся операция тщательно подготовлена и рассчитана по минутам. Когда был убит оператор, американские самолеты уже взлетели со своего аэродрома. Поэтому у них и прошло все так гладко.
— Вот такие пироги, брат, — заканчиваю я, надевая китель. — И еще, — я поворачиваюсь к старшине, — по-хорошему, на вашу позицию ночью надо бы парочку дрессированных овчарок выпускать. Толку точно было бы больше, чем от ваших бойцов.
Подошел старший лейтенант:
— Может, пообедаете с нами, товарищи офицеры? А потом и поедете. Ваш водитель уже с нашими бойцами поел.
Мы с Андреем, взглянув друг на друга, дружно соглашаемся. Ни он, ни я с утра ничего не ели. А сейчас уже три часа, и неизвестно, где и когда нам придется поесть.
За стол садимся вчетвером. Я уже знаю, что старшина здесь и за зампотеха, и все хозяйство тянет. Так что у меня к нему уважения намного больше, чем к старлею. Хотя он и намного младше меня званием.
С аппетитом съедаем по тарелке наваристого борща. Мы уже доедали второе, макароны по-флотски, когда в маленькую комнатку столовой вбежал дневальный.
— Капитана Василенко срочно к телефону! Какой-то генерал, — выпалил матрос.
Андрей пулей вылетел из-за стола.
Я уже допивал компот, когда Андрей крикнул мне, заглянув в столовую:
— Поехали, Витя.
Я не стал ничего спрашивать, а молча схватил фуражку.
Почти бегом мы дошли до машины. Водитель за рулем, двигатель уже работает. С ходу трогаемся.
— Через два часа нам с тобой нужно быть на КП флота. Будем докладывать командованию, почему на аэродроме Сухая Речка никто ничего не ждал.
Да, час от часу не легче. Не зря же в армии говорят: «Держись подальше от начальства и поближе к кухне». Я закрыл глаза, сделал несколько вдохов и выдохов и постарался успокоиться.
* * *
Мы успели почти вовремя. Опоздали на семь минут, но никто нас за это не ругал. На КПП у нас долго и тщательно проверяли документы. Потом дежурный лейтенант куда-то позвонил и наконец позвал матроса:
— Проводи их.
Командный пункт находится глубоко под землей. Он способен выдержать любую бомбардировку. Оттуда, из-под толщи земли и железобетона, сейчас идет управление всеми силами и средствами флота — в море, на берегу и в воздухе.
Мы спускаемся вниз на второй этаж. Матрос ведет нас по длинному коридору.
Наконец мы оказались в приемной. Невысокий капитан-лейтенант оторвался от бумаг на столе:
— Ждите, вас вызовут. Сейчас у командующего совещание.
Садимся на стулья у стены. Так молча сидим около часа. Вот так всегда — сначала торопят, а потом ждать приходится.
Наконец открывается массивная дверь и появляется высокий капитан первого ранга. Мы вскакиваем со своих стульев.
— Черкасов, Василенко вперед. Докладывать коротко и по делу. Все ясно?
— Так точно, — хором отвечаем мы.
Вслед за каперангом мы оказались в большом ярко освещенном зале. От увиденного мне стало немного не по себе. Столько начальства я в жизни не видел. За тремя длинными столами, составленными буквой «п», сидит все командование флота, армейцы и пограничники. Генералы и адмиралы, всего несколько капитанов первого ранга и полковников.
Ближе всех к нам сидят начальник разведки штаба флота и начальник флотского Особого отдела. Вижу нашего комбрига. Рядом с ним сидит генерал в сухопутной форме. Кажется, это начальник Приморского управления МГБ. Рядом сидит флотский генерал, начальник Управления береговой обороны.
— Внимание, товарищи! Сейчас будет доклад, за счет чего противнику удалось достичь внезапности, — объявляет какой-то адмирал.
Начальник Особого отдела нам незаметно кивает. Андрей начинает докладывать.
