Дон Пендлтон - Аризонская западня
— Надеюсь, сообщение хорошее, — проворчал Вайсс.
Болан закурил сигарету.
— Плохое, — ответил он. — Айк Руби убит. Это война. Они атаковали дом старины Мо. К счастью, того не было дома. Но они захватили девчонку.
Лицо сенатора оставалось непроницаемым. Он отвел глаза в сторону и явил Болану свой чеканный профиль. Никаких других телодвижений не последовало. После небольшой паузы, все так "же глядя в сторону, Вайсс подчеркнуто мягко осведомился:
— А почему вы мне это сообщаете? Я не служу в полиции.
— Кончай с этим, — спокойно посоветовал Болан.
— Да кто ты такой? — спросил Вайсс, все так же не глядя на него.
Болан представился, метнув на тарелку с остатками яичницы значок снайпера. Металл отчетливо звякнул о фарфоровый край.
Лишь после этого сенатор посмотрел на него. В жестком взгляде читалось искреннее любопытство.
— Вот так, — сказал сенатор просто, словно давно уже дожидался чего-либо подобного.
— Думаю, — заявил Болан, — вы можете оказаться следующей жертвой в списке.
— Что ж, — ответил Вайсс. — Давайте это обсудим. Возможно, нам удастся выработать... м-м... некое компромиссное решение.
Болан улыбнулся, но это была улыбка удава.
— Вы не так поняли, — пояснил он. — Это не мой список жертв. Полагаю, это список Бонелли. Вероятно, вам понадобится друг.
Сенатор соображал быстро.
— Вы, что ли?
— Согласитесь, это будет забавно. Есть некий парадокс.
— Вы правы, — подтвердил сенатор, который вот уже много месяцев подряд при каждом удобном случае в разных залах конгресса требовал скальп Мака Болана.
— Пусть вас это не беспокоит — целоваться не будем. Вы мне нравитесь не больше, чем покойный — мир его праху — Оджи Маринелло.
— Так чего вы хотите? — заметно напрягшись, спросил сенатор с холодной ненавистью во взоре.
— Ищу рычаг, с помощью которого можно было бы воздействовать на ситуацию, — честно ответил Болан.
— У меня вы его не найдете.
— Конечно, конечно. Какие у марионеток рычаги? Ими ведь управляют с помощью ниточек, не так ли?
— Ты сукин сын, ты... убирайся отсюда! Что ты о себе вообразил?!
Даже обычный жесткий самоконтроль не смог подавить эту вспышку гнева. Глаза превратились в щелочки, и на секунду Болан испытал чувство, как будто он потревожил аризонскую гадюку в ее собственном логове. Сенатор сделал глубокий вдох-выдох и спросил:
— Хорошо. Что вы от меня хотите?
— Я хочу, чтобы вы вышли из игры, — холодно ответил Болан.
— Прекрасно. Будьте уверены, я желаю того же. А теперь убирайтесь. Я даю вам десять минут, после чего вызываю полицию. Другого предложить не могу.
Болан коротко хохотнул.
— Зато я — могу. Очень интересный вариант. Я вывожу из игры Бонелли, если вы выведете из нее Кауфмана.
— Вы сумасшедший.
— Не более, чем вы. Возможно, я еще не до конца понимаю условия игры, но, думаю, уже начал в нее вникать. И, сдается мне, главный приз в ней — это вы.
— Я — что?! — задохнулся Вайсс.
— Название этой игры — кукловод. А вы, мистер Добродетель, призовая марионетка. Бонелли желает, чтобы вы плясали под его дудку. А не удастся — он заменит вас какой-нибудь своей куклой. Как вам это?
Да. Вайсс явно чувствовал себя очень неуютно.
— Вы сказали, что они пытались напасть на Мо?
Болан кивнул.
— Его спасло чистое везение. Обычно в это время он сидит дома, а тут внезапно отлучился. К слову сказать, людям вроде вас и Кауфмана опасно иметь устойчивые привычки. Педантизм для вас губителен. Мо обречен. Можете мне поверить.
Сенатор уже поверил.
— Если это правда...
Болан презрительно фыркнул:
— Я не рискнул бы явиться сюда, чтобы изрекать дешевые угрозы и оскорбления.
— Но, боже мой! Сплошной клубок нелепостей! Безумие какое-то!
— А кто сказал, что они не психи? — холодно осведомился Болан. Его собеседник с полуслова догадался, о ком речь. — Если им приспичило, они вас поимеют. И вы запродадитесь им с потрохами. С того момента, как вы запродались Кауфману, Вайсс, для вас обратной дороги нет. С этого самого момента вы уже не человек — вы часть собственности, кусок мяса, который может быть продан по сходной цене. Вот Бонелли и решил вас приобрести.
— Ну, мы еще посмотрим! — упрямо заявил сенатор.
— Это вы будете смотреть, — хмыкнул Болан, вставая. — Им-то наплевать. Ваш единственный шанс — публично саморазоблачиться. Совершить политическое самоубийство. Тогда вы обрежете все ниточки и сможете считать свою душу по-настоящему принадлежащей вам. Полагаю, в самом худшем случае вы получите не больше года. Говорят, в тюряге тоже можно неплохо устроиться. Напишете там книгу — загребете кучу денег.
Он двинулся к выходу.
Вайсс крикнул ему вслед:
— Эй! Подождите минуту! Давайте все-таки договоримся! Я могу оказаться очень полезным другом. Избавьте меня от этих наглых макаронников — и требуйте взамен, что пожелаете.
Болан задержался в дверях и метнул в хозяина дома испепеляющий взгляд.
— Хотел бы я столько прожить, чтобы суметь это сделать, — сказал он негромко и вышел вон.
Он дал этой гниде честный совет, но, в конце концов, умение стоять на собственных ногах не входит в число главных навыков марионеток. Вайсс даже не потрудился обдумать предложение, впрочем, Болан от него этого и не ждал.
Главное, он успел поставить в резиденции Вайсса «жучка». Разумеется, «честняга» Эйб не будет мешкать и тут же обратится к кукловоду за поддержкой.
Оказавшись в боевом фургоне, Болан сразу же подключился к своей тайной передающей системе. Он сделал это как раз вовремя и успел записать несколько телефонных номеров, по которым сенатор пытался разыскать своего друга и политического благодетеля.
Вайссу повезло лишь с четвертой попытки.
— Я повсюду тебя разыскиваю. Что случилось?
Ответил голос Кауфмана:
— Сохраняй спокойствие. И никаких имен.
— Конечно, конечно. Но что происходит? Ты залег на дно?
— В некотором роде. Тебе это тоже не повредит. Я и сам хотел тебе звонить. Думаю, жара идет с юга. Понятия не имею, что там заваривается, но сиди спокойно и не паникуй, пока я не выясню. Не...
— У меня был этот ублюдок Болан!
— Что?!
— Да! И я боюсь, что...
— Ни слова больше! Клади трубку! Клади трубку!
— Подожди! Мне кажется, он на нашей стороне! Он ненавидит макаронников! Мы можем использовать парня!
— Да клади же ты трубку, черт побери! Я пришлю тебе весточку в утешение. Мне больше не звони!
Голос Кауфмана пропал, и послышалось громкое жужжание. Вайсс тихонько выругался и тоже повесил трубку. Болан уже собирался вырубить монитор, когда негромкий, но отчетливый щелчок подсказал ему, что линию прослушивал не он один.
Вот так. Не он один такой умный в Финиксе. Но, кажется, он теперь знает, где искать Мо Кауфмана.
Болан направил фургон к Райской Долине — к тому центру, откуда исходила паутина, опутавшая Аризону сетями политического рабства. Он уничтожит эту паутину, используя любые необходимые средства. Хотя сейчас он и не стал бы давать никаких гарантий. Никому.
Глава 7
К северу от Финикса начинались беспорядочно-живописные застройки в стиле старого доброго Дикого Запада с пастбищами, обнесенными изгородями из колючей проволоки, — там действительно паслась кое-какая скотинка.
Этакий укромный уголок, убежище, где усталый, измотанный бизнесмен мог укрыться от стрессов городской жизни и поиграть в фермерскую идиллию с минимальным дискомфортом.
На основании собранной информации Болан давно уже предполагал, что Райское Ранчо — это скрытый центр нелегальной активности как в политической, так и в деловой сферах. Местечко выглядело достаточно укрепленным. Охранники в рабочих комбинезонах с самым невинным видом фланировали вдоль периметра в джипах и верхом на конях. В стратегически важных точках вокруг главного здания были расставлены бдительные «рабочие». Неподалеку же от входа в дом крутого вида парни тесным кольцом охватывали бассейн, своими телами защищая некоронованного повелителя всей Аризоны — Мо Кауфмана. У бассейна, очевидно, шло какое-то рабочее совещание. Кауфман в шортах и ворсистом халате сидел, небрежно развалясь, на кушетке для принятия солнечных ванн, подтянув одну ногу и обхватив колено руками. Перед ним на полотняных складных стульях полукольцом расположились трое молодых джентльменов в безукоризненных деловых костюмах. На маленьком столике по левую руку от Кауфмана стоял переносной телефон. Пока Болан вел наблюдение, оценивая обстановку, Мо дважды воспользовался аппаратом. В обоих случаях он говорил весьма энергично, выказывая явные признаки озлобления.
Боевой фургон был припаркован на склоне лесистого холма, возвышавшегося над «ранчо». До главного здания около километра, подъем над средним уровнем местности — метров пятнадцать, позиция превосходная. Держа в руках мощный бинокль, Болан сидел на склоне холма в тени раскидистого дерева. На коленях у него покоились дистанционный пульт мобильного телефона и снайперская винтовка «уэзерби-470» с оптическим прицелом. Когда Болан глядел в бинокль на беседующих, возникало невольное чувство, что до них можно дотянуться рукой. Для невооруженного же глаза ранчо внизу казалось почти игрушечным. Позади него, теряясь в синей дымке, проступали очертания Мамонтовой горы.
