Андрей Воронин - Формула смерти
Вскоре белый «Фольксваген» вырвался за город и помчался вдоль берега моря по автостраде. Длинные темные тоннели, яркий солнечный свет сменяли друг друга. От контраста рябило в глазах.
– Хорошо у вас, тихо, красиво, тепло.
– Не очень тихо, – сказал водитель, – но думаю, спокойнее, чем в России.
– Да уж. Баски спокойнее чеченцев. Проехали километров сорок. Автомобиль съехал с автострады на узкую дорогу, идущую в гору. На самой высокой точке машина свернула на обочину. В тишине водитель сказал:
– У нас, Ренат, проблемы. Так что готовься к тяжелому разговору.
– Я готов, – произнес Ренат и, сняв солнцезащитные очки, опустил ветровое стекло, смотрел на гигантскую панораму.
И справа и слева сверкали лазурью бухты, в густой субтропической зелени белели особняки.
– Не передумал? – спросил водитель, когда Ренат бросил окурок в окно.
– Нет.
Автомобиль медленно покатился вниз и вскоре остановился у железных ворот старинной виллы, на крыше которой стояла огромная антенна-тарелка. Старая вилла, старые кедры и огромные пальмы. Демократичный «Фольксваген» въехал во двор и вклинился между двумя надменными «Мерседесами». Ренат, не расстававшийся с ноутбуком ни на секунду, поднялся на крыльцо. Он оставил обувь у двери и прошел в огромный холл.
Его встретили трое мужчин. Хозяин, чернобородый, с горящими как уголь глазами, предложил Ренату сесть на низкий стул с мягкой подушкой. Ренат устроился. На столе стоял чайный прибор.
– Почему задержался?
– Абдулла, у меня были проблемы, – сказал Ренат, отвечая на вопрос чернобородого.
– Мы волновались.
– Я понимаю.
– Надо поторопиться, – хозяин нервно вертел в руках пустую чашку.
– – Я делаю все, что в моих силах.
– Надо поторопиться, – повторил Абдулла, – обстоятельства и время работают против нас. Мы на тебя рассчитываем.
– Спасибо, я это знаю.
– Если тебе нужны деньги, мы перебросим их в Россию…
– Нет, – сказал Ренат. – Я привез, здесь все, – он положил на колени портативный компьютер, открыл крышку и принялся быстро работать пальцами.
На мониторе возникли фотографии академика Смоленского, затем доктора Горелова, следом еще одного вирусолога, Андрея Борисовича Комова.
Чернобородый долго смотрел на экран.
– Это он?
– Да, – произнес Ренат, – я встречался с ним в Новосибирске. За деньги он работать на нас не станет.
– Он мне не нравится. Будь с ним осторожнее. А фотография его брата полковника есть?
– Да, – Ренат ударил по клавишам, и на мониторе появилось изображение полковника ФСБ Комова. – Я на него собрал хороший компромат, – ткнув пальцем в экран, сказал Ахмедшин, – такой, что ему не вывернуться.
– Читал, – брезгливо усмехнулся чернобородый.
– Я разрабатываю несколько каналов сразу.
– Поторопись.
Мужчины стояли за спиной Рената, смотрели на экран.
– Там на тебя надеются, – веско произнес Абдулла. – Думаю, Аллах тебе поможет.
Ренат тотчас состроил набожное лицо. Мужчины за его спиной расправили плечи.
– Вот все исходные данные, – Ренат вытащил из компьютера и подал Абдулле зеленоватый диск.
– Диск хорош на перспективу, но нам надо реальное дело. Время не терпит, довольно скоро все начнется, – он говорил туманно, не посвящая Ахмедшина в суть предстоящей операции, – тогда мир вздрогнет. Аллах с нами, а он всемогущ.
– Да, да… – кивал Ахмедшин.
– В следующий раз встретимся в новом месте, Ахмед передаст тебе инструкции. А теперь пойдем, – Абдулла взял гостя за локоть и пригласил на второй этаж.
Двое мужчин остались сидеть внизу на ковре у низкого столика. Наверху в кабинете Абдулла уселся за мощный компьютер, но не включал его.
– Ты хорошо работаешь, тобой довольны. Денег не жалей, трать, сколько сочтешь нужным.
Мы поможем тебе легально заработать. За этим дело не станет. Помни, самое главное – время. Материал, который ты переправил, уже проверили. Твой подход к работе нравится: ты неординарен.
Ренат стоял, глядя на Абдуллу.
Тот воздел руки к небу:
– Обидно, что сорвалось со Смоленским.
– Я не мог предположить, что он выбросится с балкона сам, когда поймет, что хода назад у него нет. Я просчитал его, он боялся боли, но не учел, что религиозный человек способен на самоубийство.
– Сейчас бы мы имели все, что нужно. Ренат, ты предал своих друзей, когда инсценировал собственную смерть и исчез с деньгами. Ты предал джихад. Мы помогли тебе вновь стать на ноги в Москве. Торопись, завтра же улетай.
Ренат хотел сказать, что у него билет куплен: он собирался пробыть в Барселоне три дня, но возражать не стал. Завтра так завтра.
– Думаю, все будет хорошо.
Мужчины воздали хвалу Аллаху и покинули кабинет.
Ренат простился со всеми.
Водитель стоял у машины.
Когда автомобиль выехал со двора, Абдулла улыбнулся. Два его спутника, почти всю встречу хранившие молчание, приблизились к нему.
– Он все сделает, – произнес Абдулла. – Но он жаден, – арабы переглянулись. – Нас сейчас интересуют не деньги, я правильно говорю? Деньги – ничто, наша цель велика, мы должны выполнить миссию. Это наш долг. Вы вылетаете сегодня, я уеду завтра.
* * *Из своего номера Ахмедшин позвонил в Москву и поинтересовался, не звонил ли ему Горелов. Когда секретарша сообщила, что утром был звонок, Ахмедшин довольно улыбнулся.
«Он у меня на крючке, – отключая телефон, подумал татарин. – Когда понадобится, он сделает все, ему от меня не отвертеться. А теперь я могу расслабиться».
Ренат Ахмедшин повязал дорогой галстук, надел вечерний костюм и отправился гулять по городу. Он спешил насладиться жизнью, словно чувствовал, что эта радость будет слишком короткой. Он заглядывался на женщин, придирчиво оценивал их и, одаривая улыбками, шел дальше, спокойный и уверенный в себе.
В баре к нему подсел высокий статный блондин. Некоторое время молчал, потом, не глядя на Рената, спросил:
– Вы встречались с нашими афганскими друзьями? – по-английски блондин говорил с явным американским акцентом.
– Да.
– Они пока довольны?
– И что вы их ведете, не подозревают, – ухмыльнулся Ренат.
– Я должен предупредить вас, если вы ввязались в двойную или тройную игру, она плохо кончится. Вы работаете только на нас. Берите деньги, если они их вам предлагают, но каждый шаг, совершенный вами, – с нашего согласия. В Москве наши люди тоже следят за вами, не расслабляйтесь.
– – Я почувствовал вашу опеку.
– Прокол с академиком Смоленским вам дорого обойдется. Мы потратили на его программы уйму денег ради того, чтобы добыть информацию. Вы же не предотвратили самоубийства, вы его спровоцировали. В результате мы не знаем, куда академик спрятал материалы разработок.
– Я ищу. Разрабатываю коллег Смоленского. Кому-то из них он отдал материалы. Во второй раз я не допущу ошибки. Сам встречаюсь с людьми, веду беседы, определяю их слабости и предпочтения, склад психики. Скоро я сумею надавить на них. Сами отдадут.
– Не забывайте, это мы вас вытянули на свет, без нас вы были бы мертвецом, и в наших силах восстановить статус-кво. Мы постоянно следим за вами, – напомнил блондин и, оставив на стойке недопитый бокал пива, вышел из бара.
* * *Викентий Федорович Смехов сидел на своем любимом месте, на краю четвертого ряда трибун теннисного корта, и, подавшись вперед, следил за двумя играющими мальчишками. Его глаза не провожали белую точку мяча, перелетавшего через сетку над ярко-зеленой травой. Сама игра немолодого мужчину абсолютно не занимала.
Когда выдавались теплые погожие дни без дождя и ветра, он неизменно приходил на теннисные корты. Когда же шел дождь и дул холодный ветер, шел в гимнастический зал или в бассейн. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что это пенсионер на заслуженном отдыхе, приведший внука на тренировку. Но кто из этих двоих юрких и грациозных мальчишек его внук, понять было невозможно, он обоим уделял одинаковое внимание.
Взгляд глубоко посаженных глаз под черными густыми бровями был непроницаем, холоден и спокоен. Лишь иногда брови сходились к переносице, образовывая вертикальную складку, губы поджимались, на лице возникало подобие недоброй улыбки, приторной и неприятной, а под гладко выбритой кожей щек начинали бегать желваки.
Викентий Федорович сцеплял тонкие пальцы, украшенные двумя серебряными перстнями, и хрустел суставами.
– Ну, родной, давай вставай, скорее! – бормотал мужчина сладким тенором и откидывался на спинку кресла.
Поскользнувшийся мальчишка кривился от боли, тер ушибленное колено и прихрамывая шел за мячом.
Одна пара игроков сменялась другой, мужчина же оставался сидеть на своем месте. Иногда он опускал руку, брал бутылку с минеральной водой и делал несколько глотков прямо из горлышка. Капли воды стекали по подбородку, падали, оставляя темные пятна на белой ткани куртки. Викентий Федорович рукавом обтирал рот, продолжая самозабвенно любоваться нескладными подростками.
