Леонид Словин - Отстрел

— А что Шайба?

— Так и не нашли.

— Звонили домой?

— Я сам несколько раз набирал номер. Трубку не снимают. Я думаю, телефон отключали.

— Шайба еще обитает у родителей?

— Ну! Я послал машину. Отец сказал, что сын не приехал.

Служака оглянулся на Рэмбо. Тот внимательно слушал.

—Я дал команду искать. Морги, больницы. Несчастные случаи…

Неерия спросил еще:

— Аркан не вернулся?

— Советник все еще в офисе.

— Появится — срочно ко мне…

На наружном посту «Дромита» заметили подъехавшего к Фонду Красноглазого, но открыть не спешили. Аркан ждал за решетчатой запертой дверью. Дежурный секьюрити сделал пару коротких затяжек.

«Перебьется…»

Вольница Савона только делала вид, что их роль в фирме сводится к обеспечению безопасности. У нее было свое дело и свой шеф. То один, то другой охранник из окружения Савона на время внезапно исчезал. Возвращался тоже неожиданно. На стоянке появлялась новая лайба. «Вольво» или «БМВ». Машины гнали через Германию. Поездки регулировал Савон лично, он же налом — из рук в руки — отпускал суточные. Отчитывались тоже перед ним.

С руководством «Дромита» гориллы разговаривали дерзко. Обстановка напоминала судно с пиратским экипажем из детской книжки. Савон да еще старшие смен личным примером гасили открытый бунт, который мог вспыхнуть в любую секунду.

Так было и сейчас. Старший смены опередил охранника, отбросил накладку на двери, открыл замок.

— Ну как там, Аркадий Акбарович?

Красноглазый махнул рукой:

— Наповал! Оба…

— Несчастье… — Старший вспомнил. — Вы ведь наверняка ничего не ели… Я сейчас распоряжусь насчет чая!

— Можно чифирь…

По жизни Красноглазый был авантюрист, игрок, распутник. Вместе с Нисаном ему приходилось входить в запой, выходить. Баловался он и наркотой. Не знал середины. Меры, которую хорошо чувствовал и умел соблюдать Нисан.

«Наслаждение должно быть непрерывным…»

Он прошел в кабинет Арабова. Стальной огромный сейф был ему хорошо знаком, Нисан не раз просил что-то оттуда взять, кому-то передать, отвезти. Как правило, он не держал в нем никаких мало-мальски важных документов. Рыжий отпер сейф. Содержимое было на виду: несколько прозрачных папочек… Аркан просмотрел их одну за другой.

«Это — смерть…»

Он с силой грохнул дверцей.

Чека, выписанного на «Юнион Банк Суиссез» в Женеве, не было. Стол Нисана тоже был пуст.

Моторность, поселившаяся в нем с первой же минуты после гибели Нисана, давала о себе знать.

Он уже предчувствовал, что случится потом, когда бушующая в нем энергия потеряет возможность выхода. Представлял последствия, которые легкомысленно надеялся избежать или по крайней мере оттянуть…

В ящике стола, в самом низу, нашлась единственная сигарета и зажигалка. Он положил их туда, когда оба они с Нисаном в единочасье бросили курить. Сигарета была мятой, с худым фильтром. Красноглазый был и сам не в порядке — несвежий, обсыпанный перхотью. Дым воспламенившейся сухой бумаги горько защекотал горло, проник в легкие. Аркан ощутил слабое головокружение.

«Каждый раз — стоит закурить месяц или год спустя, под рукой — никогда ничего, кроме самого что ни на есть дерьма…»

Суперкондишн гнал в его сторону мощные струи. Красноглазый чувствовал себя словно в эпицентре холодных течений.

«Роза ветров…»

В дверь постучали.

—Прошу, Аркадий Акбарович… — Старшего смены сопровождал секьюрити, который нес поднос с пиалой, заварным чайником. Печенье.

Секьюрити наполнил пиалу, вышел.

Руководству «Дромита» заваривали чай, к которому оно привыкло — Самаркандской фабрики, терпкий «триста шестой».

Старший смены доложил:

— За Нисаном должен был ехать Шайба. Не Ковач!

Шайба — как и покойный теперь Ковач, мастер спорта — считался одним из опытных.

— Начальник службы безопасности знает? — Аркан поднял красные глаза.

— Я только что с ним разговаривал.

Старший смены достал «Мальборо», подумал, предложил советнику:

— Вроде бросали…

— А-а…

Они закурили.

—Думаешь, Шайба загулял?

Старший смены отрицательно покачал головой:

—Я доложил Савону. Кажется, он сам не знает…

Надо было возвращаться к Неерии. Красноглазый сделал последнюю затяжку. Поднялся. На него уже накатывало, но он надеялся по крайней мере еще пару суток продержаться.

«Похороны в Вабкенте, потом на Ваганьково…» Никто не мог Неерии заменить его.

Приглашения Союза кинематографистов на презентацию фильма были отпечатаны на дорогой мелованной бумаге. Фамилий Сметаны и Серого в них, естественно, не указали. Один из авторов новой ленты — известный писатель и сценарист — входил в число «бессмертных», в Комиссию по помилованию. Адвокат заканчивал вместе с ним юридический факультет МГУ — это все знали, и на этом строился расчет.

День был нехороший, отмеченный знаком Беды. Сметану и Серого с утра доставали бизнесмены, получавшие их крышу. Убийство Нисана Арабова вызвало панику.

Ведущие московские банки в знак протеста объявили о прекращении операций.

Твердили о мафии. Но это еще не была мафия. Она только еще оформлялась, переходя к легальному бизнесу.

Прежнее ворье — малообразованная, жесткая с ментами отрицаловка — хотело жить спокойно, было против переделов, разборок. В конце концов логически пришло к лояльности.

Сметане, Серому, еще многим это не подходило.

Воровской мир прекратил бы существовать, если бы сильный мирился в нем со слабым и незащищенным. Чем бы отличался тогда от мужицкого, фраерского?

Всю дорогу восставала в нем дерзкая и голодная молодежь, новые авторитеты, купившие, а не выстрадавшие по тюрьмам и лагерям свою воровскую масть, рыночники мученные и битые фраера, главари национальных группировок…

Новые русские требовали передела земли, а главное, модернизации преступного бизнеса.

И воровского дела.

Американские вышибалы публичных домов, бутлегеры, владельцы грузовиков, секьюрити, Меир Лански — сколько им пришлось вертеться, чтобы начать жить по-людски…

Первоначально суть реформы сводилась к одному: воровской кусокдолжен быть вложен в дело! Деньги не могут быть поделены, проиграны, прокучены, храниться в носках…

О б щ а к должен крутиться! Братва должна жить не на сам воровской капитал — а на процент с него. На доход!

Сметана и Серый стояли у колыбели реформы. Их поддержали умные головы. Кто мог теперь точно сказать, где кончается легальное предпринимательство и начинается мошенничество.

Сотни разлетевшихся, как карточные домики, фирм, выпустившие на сотни миллионов долларов бумаг, равноценных туалетной… Те же куклы, подброшенные не под ноги, не на тротуары… Одно из величайших достижений организованной преступности!

«МММ», «Чара», «Хопер»…

Впереди было виденное в чужих богатых иллюстрированных еженедельниках. В рекламе… Прозрачная жидкость кокосового ореха, соленые брызги над волнорезом. Офис с видом на море. Длинноногая с откляченным задом секретарша с блокнотиком, с тонкой кожей. Сучка с непрекращающейся течкой в образе Магдалины…

Подстриженные газоны с зелеными лужайками, с раскидистыми дубами, с благородными собаками меж столов, застеленных хрустящими белоснежными скатертями…

В конверте вместе с приглашениями лежала записка с напоминанием: «Сообщить про английский рейс…»

Друзья Сотника жаждали заполучить иерусалимского покровителя Арабовых в Москву.

Жара в Лондоне не спадала.

Варнава и Миха Туманов вернулись в отель быстро. Про встречу с английскими легавыми и московским ментом не говорили.

Жид принял душ. Черный, похожий на афганца — с матовым лицом, масляными глазами, с блатными татуировками на спине и груди, — сбросил на пол гостиничный халат, стал собираться. Левое запястье авторитет последние годы бинтовал. Подключичную звезду тоже прятал. О наколках, которые приходилось скрывать на Западе, можно было лишь догадываться.

Череп со свастикой пахана зоны? «Рожден вором»? «Начал воровать малолеткой»?..

Туманов достал из бара виски. Разлил. Поднял хрустальную британскую рюмку:

— Первый тост за Мессию!

За Посланца Господа…

— Второй — за московский «Спартак»!

Это было у Афганца постоянным.

Обе стопки пошли хорошо.

Жид чувствовал себя за границей прекрасно. Как дома!

Варнава вроде тоже отошел. Нездоровое, покрывавшееся испариной лицо прояснилось. Поручение, которое ему дали Сметана и Серый, было выполнено. С Жидом, консультантом братвы, осевшей за границей, они снова были не разлей вода. Словно в прежние годы, прогулялись с куклой— подошли к огромнейшему, не очень дорогому «Си-энд-Эй», нерушимой точке притяжения российских лохов.

Никто из нынешних авторитетов не мог бы себе такое позволить, потому что не было у них по жизни ни капли воровского — а только бандитское! Вымолотить, отначить, кинуть… А еще лучше — замочить и расседлать… Убить и взять…