Михаил Серегин - Тайна черного ящика
С первой страницы на меня смотрело лицо нашего широкоскулого, неулыбчивого Министра. Его портрет занимал всю первую полосу и выглядел ни больше ни меньше как предвыборный плакат.
Да он, собственно, и был предвыборным плакатом. Потому что вся газета посвящена была исключительно нашему Министру. И, конечно же, не обошлось без тривиального каламбура, который первым приходил на ум, едва речь заходила о предреченных Министром России грядущих бедах. На первой странице он был напечатан аршинными буквами прямо под портретом не улыбающегося, но отнюдь не мрачного Министра – «Я спасу Россию от бед!». На остальных шестнадцати полосах газеты эта мысль варьировалась, так или иначе, в каждом заголовке.
Я отложила газету в сторону и посмотрела на Евграфова круглыми глазами.
– Оленька, вам плохо? – встревожился он, посмотрев на меня.
Я покачала головой и отвернулась к иллюминатору. Мне нужно было привести мысли в порядок. Хотя бы – в относительный.
Многое мне стало понятно сразу же, едва только до меня дошло, о каком таком важном деле говорил Министр в письме Григорию Абрамовичу. Ни мало ни много он собирается участвовать в борьбе за кресло Президента России! Хороши амбиции у нашего Министра!
Я представила опять его серьезное, но удивительно спокойное лицо и подумала, что имидж выбран совершенно правильно – в сегодняшней российской жизни, когда никто не может быть уверен, что завтра – да что там завтра! – сегодня вечером не станет жертвой или стихийного бедствия, или какой-нибудь техногенной катастрофы, не превратится ни в заложника, ни в потерпевшего, ни в покойника, спокойствие и уверенность – самые главные козыри в предвыборной борьбе за симпатии избирателей.
Предложить миллионам россиян выбирать себя в президенты – это был тонкий расчет со стороны нашего Министра. За десять лет существования МЧС наше ведомство и он лично, поскольку руководил им с самого первого дня его создания, успели приобрести немалое уважение в российском народе, особенно среди тех, кто сам когда-либо становился жертвой или свидетелем трагедии и сталкивался с работой спасателей. А таких людей с каждым годом становилось все больше и больше. Их число растет пропорционально числу катастроф.
Я с удивлением подумала, что и в самом деле – последний год всякие бедствия заметно участились. Если раньше мы могли месяц просидеть без важной работы, то сейчас выезжаем на катастрофы чуть ли не каждую неделю. И тут же мне вспомнилось то самое интервью, которое я сочла неудачной шуткой нашего Министра.
Он отнюдь не шутил, поняла я, говоря о том, что последний год века станет самым страшным годом России, если не противостоять природной и человеческой стихии. И что только решительные, энергичные действия опытных и бескорыстных спасателей могут помешать превратиться концу века в конец России.
Слова «спаситель России» сами просились на язык, несмотря на всю их тривиальность. Механизм психологического внушения был запущен. Как психолог я очень хорошо увидела его суть и сразу же поняла, что следующим этапом станет психическое заражение – традиционный прием ораторов и пропагандистов: в средствах массовой информации поднимется истерическая пропагандистская кампания в поддержку нашего Министра, и он очень скоро приобретет черты личности, которой занимаемое им место Министра просто мало, и необходимо поставить его на подобающее ему место. А такое место будет только одно – Президента России, который вот-вот должен был закончить свои полномочия и уступить свой пост кому-то другому.
Кому?
Решение этого вопроса становилось на ближайшие месяцы одной из самых важных российских проблем. И наш Министр предлагал очень оригинальный ответ на этот вопрос!
Я никогда не увлекалась политикой, предоставляя мужчинам решать вопрос о том, какой быть России и как устраивать в ней жизнь. Если женщины начнут заниматься еще и этим, зачем тогда мужики вообще нужны! И так на наши хрупкие плечи свалилось очень много за последнее столетие! Может быть, кому-то из женщин это и нравится, а я не хочу в этом участвовать!
Я, в конце концов, предпочитаю оставаться слабой женщиной. Мне слишком хорошо известно, как складывается судьба женщин сильных – мужчины от них уходят, не желая бороться за то, что им принадлежит от природы. И оставляют их, как меня оставил мой Сергей. Хотя я иногда и утешаю себя мыслью о том, что это я сама его выгнала, но легче от этого почему-то не становится…
Раз наш Министр принял такое решение, значит, посчитал, что у него хватит сил добиться такой цели. Да он сам, собственно говоря, и сказал об этом Григорию Абрамовичу, а заодно и всем нам, кто там присутствовал.
Я вдруг поняла: хочу я того или не хочу, но я уже втянута в борьбу за то, кто станет будущим Президентом России. Провокации ФСБ против МЧС вдруг обрели для меня вполне определенный смысл. Они не могут не знать о планах нашего Министра, и все их усилия направлены на то, чтобы помешать ему в достижении поставленной цели. Вопрос об агенте, работающем на них в высшем руководстве МЧС, приобретал совершенно новую окраску. Я могла утешить себя только тем, что из числа подозреваемых я могу теперь исключить самого Министра. Было бы слишком оригинально устраивать провокации против самого себя. Разве что все эти провокации – тонко продуманный спектакль?
Сомнения опять заполнили мою голову. Кто же работает на ФСБ? Чугунков? Грэг? Крупнова? Или же все-таки – Министр? Но ответа у меня по-прежнему никакого не было…
Нет! Нужно подходить к этой проблеме постепенно, рассматривая действия каждого в отдельности и ища в них противоречия. Но для этого просто необходимо целое море информации, которой я просто не обладаю.
Например, откуда Министр взял все эти свои прогнозы? Разве можно предугадать или просчитать стихийные бедствия? Ведь ответ заложен уже в их названии – стихийные, случайные, непредвиденные! Как же можно их предвидеть? Это же нонсенс!
«Постой-ка, – сказала я сама себе. – Чугунков дал тебе задание разобраться с причинами катастрофы на Шикотане. Зачем? Не с той ли самой целью? Может, и он тоже хочет понять, можно ли предвидеть такие случаи и сделать вывод о прогнозах, сделанных Министром? Значит, он тоже подозревает Министра в нечестной игре? А это может означать только сотрудничество с ФСБ. Но ведь Чугунков может преследовать и противоположные цели, если, например, с ФСБ сотрудничает не Министр, а сам Чугунков. Дядя Костя – агент ФСБ? Бред какой-то…»
Но несмотря на то, что я назвала эту мысль бредом, я теперь не была уверена ни в ком, кроме Менделеева. Психологические доказательства для меня – самые убедительные. Я, можно сказать, провела самостоятельную психологическую экспертизу по своей оригинальной методике и пришла к однозначному выводу: Менделеев не может сотрудничать с ФСБ, это противоречит реальным психологическим фактам.
В отношении ни одного из остальных я этого сказать не могла.
«Достаточно ломать голову над неразрешимыми пока загадками, – сказала я самой себе. – Нужно четко определить для себя задачи и собирать информацию, которая позволит сделать точный вывод, а не очередное предположение. Фимку я попросила разобраться с геофизиками, и это очень верный шаг. Но только теперь нужно смотреть на то, что ему удастся узнать с точки зрения достоверности прогноза, сделанного Министром, а не по частному вопросу, касающемуся только Шикотана. Это первое. Второе. Чугунков ведет себя как-то странно. Это достоверный факт, требующий объяснения. И пока я не пойму, зачем он послал меня разбираться с этими то ли японскими, то ли российскими охотниками-рыбаками, я не смогу двинуться дальше в своем анализе. Может быть, он хотел просто отправить меня куда-нибудь подальше, чтобы я нос не совала куда мне не положено. Например, к тем же геофизикам? А может быть, есть какая-то другая, более важная причина? Надо и в самом деле разобраться во все этом, как я пообещала генералу Чугункову.
Из задумчивости меня вывел изменившийся характер шума, создаваемого вращением винта. Я выглянула в иллюминатор и увидела, что вертолет садится на какое-то судно. В первый момент я не могла определить его размеры – большое оно или маленькое, сравнить на фоне океанской воды было не с чем. Но вертолет продолжал опускаться, судно росло и росло на моих глазах, пока не превратилось в настоящий большой корабль. А когда на его палубе я различила маленькие фигурки в военной форме, я сильно засомневалась, что это тот самый пограничный катер, на который обещал меня доставить Евграфов.
– Куда вы меня привезли? – прокричала я в ухо сидевшему рядом капитану.
Тот только успокаивающе помахал ладонью – не беспокойся, мол, все в порядке, прибыли по тому адресу, который нужен.
На авианосце Тихоокеанской военной флотилии «Стремительный», которым оказался огромный, в детальном рассмотрении, корабль, мы пробыли совсем недолго. Галантный морской офицер поцеловал мне руку, чем вызвал гримасу неудовольствия на лице Евграфова, и сообщил, что в квадрате 22/46-Е подобран человек в национальной одежде, привязанный ремнями к обломкам лодки. Он был без сознания. Судовой врач привел его в чувство, но говорить толком он еще не может, сказал только, что его лодку перевернула и разбила «большая волна». Поняв, что это один из тех, кого ищут спасатели и пограничники, военные моряки связались с заставой пограничников, а оттуда их сообщение передали Евграфову, и он решил сразу же забрать потерпевшего крушение и доставить его на берег.
