Вячеслав Денисов - Оружие фантома
Своим, понятным только ему почерком он написал: «Чей камень найден в квартире убитого?» – «Убийцы».
Не «катит». Зачем идти на такое преступление с бриллиантом стоимостью в полсотни тысяч долларов? Оставленный для ментов след. А если убийце наплевать? Наплевать, что его поймают? Может, он на самом деле псих? Меняем направление.
«Камень – Вирта».
Тогда почему его не забрал убийца? Не заметил? Ответы такие, и их можно смело записать. Первый – камень не является предметом преступления. Убийца шел причинять жертве мучения, а не преследовать имущественный интерес. Второй – камень был не один, их было много. Этот случайно закатился под тарелку, и убийца в суете его не заметил. Первый ответ подразумевает, что разговор идет все о том же психе. Второй не исключает этого же. Можно просто убить владельца камней, а не мучить.
Макаров почесал затылок и полез в стол за лупой.
– Камень, камень… Старой огранки… Что я смотрю-то?! – Макаров откинул лупу. – Специалист!..
Он дотянулся до телефона.
После восьмого гудка трубка прохрипела леденящим, словно из подземелья, голосом Вербина:
– Макаров… это ты?..
– Спишь? – Этот вопрос нужно было вписать слева на листе под № 1.
– Нет… Телевизор смотрю… – после паузы прохрипела трубка.
– Сергей, завтра…
– Сегодня…
– Да, сегодня. В общем, на работу не приезжай. Направляйся сразу в архив УВД и выясни, не проходили ли где по сводкам похищенные бриллианты. И второе. По каким еще ориентировкам в городе и области проходили приметы: серый плащ, человек лет пятидесяти на вид. Понял? Если в УВД ничего не найдешь – сам думай, где перепроверить.
– Все?
– Да. Спокойной ночи.
– Ага… Спасибо… И тебе того же.
Он положил голову на исписанный лист бумаги и закрыл глаза.
Через десять минут в кабинет вошла Таня и, стараясь шагать бесшумно, подошла к стеллажу, наклонилась и вынула из гнезда телефонную вилку.
* * *Сторож базы «Сибирьдальпромрыба» допил оставшиеся в бутылке после бдительного дежурства полстакана водки, закусил подсохшим огурцом и вышел на свежий воздух. Смена заканчивалась через час, и можно было побродить меж складов, подумать о том, как прекрасна жизнь, как он после смены забежит в гастроном, купит еще бутылочку и дома разговеется. Мысли эти радовали.
Почувствовав позывы внизу свитера, он свернул за дальний от входа склад и, расстегнув брюки, прицелился в куст сибирской конопли. Процесс облегчения застопорился на полпути, когда мутный глаз сторожа рассмотрел босую, перепачканную кровью человеческую ступню. Впопыхах окропив обе брючины, сторож развернулся и бросился в сторожку – отдельно стоящий строительный вагончик. Там был телефон.
Сторож начал соображать рационально только тогда, когда схватил трубку и набрал 02.
«А что ты делал, сторож хренов, когда на охраняемой тобой территории резали человека?!» – прогремел над ним милицейский вопрос.
«А на хера нам нужен такой сторож, из-за которого у нас с ментами рамсы начинаются?!» – громом проревел над ним бас Пети Самарского – хозяина всех складов.
«Стоп, – сказал сам себе сторож и покосился на осиротевшую после выпитого бутылку «Пшеничной», – а не показалось ли мне чего?»
К складу он приближался очень медленно, словно боясь разбудить того, кто уже никогда не проснется.
Человеческая нога не исчезла, не испарилась. Она продолжала светлеть на фоне земли и серых кустов конопли.
Сторож сделал еще шаг и обомлел.
Прямо перед ним, на грязной земле, залитой за годы существования базы мочой сторожей и грузчиков, лежала обнаженная девочка тринадцати-четырнадцати лет. Ее длинные светлые волосы кровавыми клоками были словно ветром отброшены в стороны, открывая чудовищные увечья, которые может нанести только человек…
Окаменевший и в мгновение ока протрезвевший сторож машинально перевел взгляд на лицо девочки, и его рот исказился в судороге. У девочки не было лица. Содранная с лица кожа, отрезанные нос и губы…
Сторож, пятясь, зацепился ногой за ржавый автомобильный обод колеса и рухнул на землю, не сводя остекленевших от ужаса глаз с девочки.
Ему в лицо смотрели пустые окровавленные глазницы.
– Макаров здесь? – спросил Столешников, едва войдя в кабинет.
– Нет. Да и рано еще. Тебя тоже подняли? – Игорь сидел за столом и курил сигарету.
– А звонили ему? – не унимался Столешников.
– Звонили, да никто не отвечает. Может, это и к лучшему…
– Ты на месте уже был? – Столешников, казалось, состоял из одних вопросов.
– Тебя жду. Готов? – Стариков задержал руку с сигаретой над пепельницей.
– Поехали.
Игорь погасил окурок и поднялся.
– Подольше бы Саша не приезжал… – вполголоса пробормотал он.
Дальше отдела это не распространялось, но все в отделе знали о проблеме Макарова. Человек, не боявшийся никого и ничего, глядевший ежедневно в лицо смерти, страдал нечеловеческой мукой от того, что когда-то, семнадцать лет назад, не смог уберечь от страшной смерти девочку – свою ровесницу…
– Кто обнаружил труп? – спросил Макаров Старикова, рассматривая тело и что-то чиркая в своем блокноте.
– Сторож. В пять утра пошел обход территории осуществлять…
– Игорь, ты можешь человеческим языком разговаривать?! «Обход осуществлять»…
– А что, «делать» – лучше, что ли? – В голосе Старикова не было обиды. Он догадывался, что начальник опять всю ночь не спал, оттого и раздражительность.
– Проще выражайся. Как оно есть. Сторож проснулся в пять утра от того, что захотелось поссать, завернул за угол и увидел труп. Обмочился и позвонил в милицию. А его ты больше слушай! Он тебе еще расскажет, как убийцу с чулком на голове и с топором в руке пытался задержать, но тот ушел, гад. Дальше!
– А дальше все, как ты рассказал. С той только разницей, что, по его словам, находясь на противоположном конце базы, он услышал шум и прибежал к источнику его возникновения…
– Тьфу ты!..
– В смысле – сюда прибежал, на шум, – поправил сам себя Игорь. – И увидел труп.
– Прокуратура в дороге?
– Да, – ответил подошедший со спины Макарова Саморуков, – минут через десять будет на месте. Районная группа на заявку прилетела и сразу сориентировалась – отзвонились в ГУВД и прокурору.
К Александру подошел дежурный опер района.
– Ты уж извини, Саш, что стрелки перевели. Понятно, сюда следаку прокурорскому ехать нужно, а не нашему. А вас из ГУВД подняли. Да и случай аналогичный прошлому. Ты ведь занимаешься?
– Что ты, мой золотой Витенька, извиняешься, как в детском саду? Не сейчас, так через час бы подъехали. Кстати, «розыскникам» по без вести пропавшим звонили насчет девочки?
И, не дожидаясь ответа, повернулся и пошел к сторожке.
– Должно быть, нет…
– Я как услышал – сразу бегом к складу номер восемнадцать! Сначала подумал, что опять мальчишки двери ломают. Там шоколад хранится. А потом крики раздались. Я – еще быстрее. Подбегаю – поздно! Как увидел, что творится, – бегом звонить в милицию.
– Не убегался, спринтер?
– Чего? – не понял сторож.
– Я спрашиваю – не уморился всю ночь бегать? – надавил Макаров, глядя прямо в глаза сторожу.
Саморуков и Стариков, подперев плечами противоположные стены вагончика, понимающе молчали. Бык дерется – козел не лезь.
– Я честно говорю, – пожал плечами сторож.
– Ты свое «честно» к жопе прибей и всем, кроме меня, показывай. Кровь на трупе уже черная, засохшая, а это говорит о том, что смерть наступила часов десять назад. На теле уже пятна трупные проступают, а ты меня тут фуфлом кормишь! Может, тебя встряхнуть немножко для просветления памяти? Какие ты тут крики два часа назад мог слышать, алкаш?
Сторож уже понял, что переборщил с «показаниями».
– Женские…
– Так. – Макаров повернулся к выходу. – Этих двоих я никогда не оставляю наедине с людьми. Это всегда заканчивается печально для тех людей. Но, коли разговор не клеится…
– Ошибся я, наверное!
– Так. – Саша снова развернулся к сторожу.
– Ссать захотелось в пять часов, пошел к складу, а там…
Макаров посмотрел на покрасневшего Старикова.
– В общем, наврал я. Боялся, что с работы выгонят. Меня посадят за дачу ложных показаний?
– Как на базу еще можно проникнуть, кроме центрального входа? Если окажешь помощь следствию, замолвлю за тебя словечко перед генеральным прокурором.
– Пошли покажу!!! Я тут все знаю! Третий год сторожу…
* * *Вербин регулярно отзванивался в течение дня, поясняя Макарову, что он то в архиве УВД, то в картотеке Управления исправления наказаний, то почему-то на квартире доктора исторических наук Муромова, о котором Макаров представления не имел совершенно никакого. Приехал он лишь к пяти вечера. Рубашка на нем была мокрая, он безостановочно обмахивался промокшим насквозь носовым платком. Рухнув на стул в кабинете Макарова, он бросил перед собой жестом фокусника истрепанный ежедневник.
