Александр Тамоников - Коридор без света
— Это плохо.
— Ничего, учитывая то, что Саид предоставил резиновую лодку.
— Уверен, что на реке ничего не произойдет?
— В этом может быть уверен только Всевышний.
— И ты! Я не желаю терять товар и деньги из-за чьих-то просчетов, пусть даже они касаются погоды.
— Думаю, все пройдет нормально.
— Мне мало твоих мыслей, мне нужна гарантия, — повысил голос Хатини.
Джавар, сам не раз переправлявшийся через беснующийся Пяндж на лодке, не хотел лишние сутки торчать в Дурме, поэтому ответил:
— Я уверен, что все пройдет как надо.
— Хорошо. Ты сказал, я принял сказанное. Понимаешь, что с этого момента ты не контролер, а ответственный за переправку товара?
— Да!
— Хоп! Да поможет тебе Всевышний! Следующий сеанс связи при возвращении курьеров либо в случае отмены переправки, но тогда Сангал должен обеспечить «коридор» на другое, ближайшее время.
— Да, Асад!
— Удачи!
Джавар отключил станцию. Вышел на улицу, посмотрел на небо. Оно было ясным, звездным.
— У нас все готово, — доложил подошедший Ремизи.
— Сангал сообщил, что пограничник, обеспечивающий коридор, предупредил о ветре, а значит, и о большой волне.
— По-моему, таджикские метеорологи дали неправильный прогноз, — тоже посмотрел на небо Ремизи. — Обычно перед бурей небосклон затягивают облака, горизонт темнеет и сливается с вершинами гор, в воздухе заметно пахнет свежестью. Сейчас этого нет. Их специалисты часто ошибаются, Галал. Но даже если и поднимется волна, то она страшна для плота, не для лодки. Если, конечно, на ней опытный рулевой, который знает, что нельзя подставлять волне бок.
— У меня опытный рулевой. Отправляем курьеров.
— Ты не будешь инструктировать своих людей?
— Нет, это лишнее. Да, шайтан, сигналы, запомни и передай своему наблюдателю, в ноль часов с нашего берега должны быть поданы три сигнала: два коротких и один длинный, в ответ — два длинных, затем фонарь с той стороны будет гореть постоянно, указывая место выхода лодки. Последнее сообщи Нури, моему старшему.
— Хорошо.
— Я буду в комнате.
— Хоп, скоро подойду.
Курьеры и шестеро носильщиков вышли по тропе к укрытому утесом затону в 23.50. На гравийном берегу уже лежала солидных размеров лодка без кормы, там имелось место для мотора, но шуметь на реке нельзя, поэтому было прикреплено весло.
Носильщики загрузили мешки на лодку.
— Сможешь управлять этой посудиной? — взглянул на Файсаса Нури.
— Ты задаешь странные вопросы, Нури, — усмехнулся тот. — Выведу лодку куда надо. Саид предупреждал о возможной волне.
— Ерунда, посмотри на борта, на такой лодке в море выходить можно.
— Ты говоришь так, как будто когда-нибудь ходил в море. Сомневаюсь, что ты вообще видел что-то, кроме Пянджа.
— Я был в Иране, а там Каспий.
— Да? И когда же?
— Неважно.
Сверху спустился наблюдатель, обратился к Нури:
— «Коридор» свободен, можете идти. На том берегу, на холме, увидите свет фонаря, вам следует идти на него. Точно на него. Уйдете за изгиб по течению, попадете под пограничников. И еще, здесь не видно, а на реке поднимается волна.
— Большая? — спросил Файсас.
— Пока нет, но ветер усиливается.
— Шайтан с ним! Ориентируемся, значит, на маяк?
— Да! Я смотрю за вами.
Наблюдатель пошел к деревянной лестнице. Нури забрался в лодку, сел у носа, ухватившись руками за трос.
Файсас незаметно достал украденную из лаборатории таблетку, бросил ее в рот, ладонью зачерпнул воду, запил.
— Ты чего? — обернулся к нему Нури.
— Я всегда делаю так перед форсированием.
— Не замечал.
— Ты много чего не замечаешь.
Файсас почувствовал приятное головокружение. Чувство опасности и боязни покинуло его. Он столкнул лодку в заводь, сел на место рулевого, взял весло. В голове зашумело, наступило опьянение.
«Сильная штука, — подумал он, — хорошая».
И, оттолкнувшись от суши, выбрался на большую воду. Чувствуя в теле невесомость и испытывая наслаждение, Файсас повел лодку в направлении маяка. Лодка уверенно резала носом еще невысокие волны. Наблюдатель смотрел за удаляющимся плавсредством…
Глава третья
Чувствуя легкость, ощущение нереальности всего происходящего, как кадры в фильме, никак не связанные с ним, Файсас энергично орудовал веслом. Он видел впереди свет фонаря. Ветер усилился, волна ударила в правый борт так, что лодка подпрыгнула.
— Файсас! Шайтан, ты чего делаешь? Опрокинемся, — воскликнул Нури.
Но порывы ветра вызвали у рулевого только прилив веселья.
— Не бойся, Нури! Вот она, жизнь! Ветер, волны, кайф! Так и должно быть. Стихия, все, чего нам не хватает.
Наркотик все больше забирал рулевого. Он, играя, специально подставил борт лодки под следующую высокую волну. Удар — плавсредство отбросило влево, и Нури едва не вылетел в воду, к счастью, веревки удержали.
— Файсас, собака, ты что делаешь?!
— О! Нури! Кайф! Это настоящий кайф!
Ни с того, ни с другого берега не могли понять, что происходит. Лодка должна была как можно быстрее пройти русло и встать в тихой заводи таджикского берега, вместо этого она кружила по реке в каком-то безумном танце.
Потерявший страх и реалии Файсас бросил весло и закричал:
— Возьми меня, река, возьмите меня, небеса, возьми меня, ветер, я, как рыба, могу плавать, я, как птица, могу летать, я все могу, я господин Вселенной!
Третья мощная волна подкинула лодку, ударила в борт мощным потоком воды, Нури с Файсасом выбросило в воду, а лодка перевернулась. Старший курьер попытался глотнуть воздуха, но волна накрыла его, потащив ко дну. Нури хотел закричать, открыл рот, и… в легкие хлынула вода. Он пошел ко дну.
Файсаса, потерявшего сознание, бросило на отмель и покатило на открытые камни, пока вновь не возвратило в пучину.
Перевернувшаяся лодка, прыгая на огромных пенистых волнах, которыми вздувался Пяндж, удалилась к западу, к центру, туда, где заканчивался «коридор» контрабандистов.
Наблюдатель-афганец схватил радиостанцию:
— Саид! Саид! Это Алим!
— Слушаю тебя, Алим!
— Беда, Саид!
— Что?
— Лодка опрокинулась посреди реки.
— Как опрокинулась?
— На ней происходило что-то непонятное! Файсас словно с ума сошел, он сначала специально подставлял борт под волны, потом бросил весло и что-то кричал. После волна опрокинула лодку, она плыла на волнах вверх дном, уже уходит за изгиб к пограничникам. Ни Нури, ни Файсаса не видно. Да и не могли они выжить в таких волнах. Надо было переждать ветер.
— Ветер?! — вскричал Саид. — При чем здесь ветер! Тебе следовало посмотреть, в каком состоянии Файсас. Наверняка он принял дурь.
— Теперь я виноват, да? Я сделал все, что должен был сделать, а следить за курьерами, тем более не нашими, — не моя забота. Я подал сигнал отхода таджикам и возвращаюсь в селение.
— Погоди, Алим! — постарался взять себя в руки Ремизи. — Погоди! Я не прав, вспылил, но ты должен понять почему. Ты мне вот что скажи, Нури и Файсас точно не всплыли?
— Я их не видел на реке. Тем более что Файсаса протащило по отмели, а там подводные камни острые, как бритва.
— А товар, значит, ушел на дно?
— Если его и тащит по дну, то далеко не утащит, дно неровное, где-нибудь застрянет, да толку? Пропал товар. Весь! И лодка.
— Возвращайся!
В это же время станция Джавара сработала сигналом вызова.
Прежде чем ответить, заместитель Хатини взглянул на Ремизи и понял, что на реке произошло непоправимое. Ремизи махнул рукой, сел на стул, рванул ворот рубахи так, что пуговицы полетели на пол:
— Накрылась лодка с курьерами, перевернулась. Все пошло ко дну, кроме самой лодки.
— Слушаю! — ответил в трубку Джавар.
— Это Сангал. Ты можешь мне объяснить, что произошло на реке?
— А ты не знаешь?
— Я знаю, более того, лично видел, как бесился твой рулевой. По его вине опрокинулась лодка. Он даже весло бросил. Ты, Галал, можешь объяснить, что все это значит?
— А это значит, Анзур, что сделка не состоялась, — выдохнул воздух Джавар.
— Какого черта, у меня уже ждут покупатели!
— А я что сделаю? — не выдержав, сорвался Джавар. — Если бы я мог повлиять на ситуацию, я бы повлиял, но ты сам видел, что рулевой не справился с управлением.
— Да он и не управлял. Его поведение больше напоминало танец дикаря. Он явно был под наркотой и принял дозу как раз перед началом форсирования реки. Как ты объяснишь, что у твоего человека оказался с собой наркотик? Как вы с Хатини объясните, что ваши курьеры сидят на наркотиках, что категорически запрещено?
— Мне нечего тебе сказать, Анзур! Если ты друг, то не станешь посвящать Асада в подробности. Скажем, лодка перевернулась из-за удара большой волны, и все. С остальным я разберусь, и вскоре ты получишь более крупную партию.
